На тропе войны - Юрий Соколов

Я наклонился над Эглананом, и в тот же миг он вскочил, боднув меня макушкой шлема в подбородок. В руке короля сверкнул кинжал. Я уклонился, и нацеленный в шею удар пришелся в наплечник. Второй удар — режущий, наотмашь — едва не располосовал лицо. Мать-перемать-тудыт-твою-мать! Ваня, ты дебил! Сам же носишь этот долбаный талисман реванша, взятый у эльфийки, и не подумал, что еще какой-то эльф может носить такой же. Скажи спасибо, что только Эгланан воскрес, а не штук десять остроухих сразу.

Испуганно вскрикнул Живчик, заржал Люцифер, взвыл Торн. «Держись, Иван, мы идем!» — крикнул Айк.

Они идут! Они идут! А зачем? Чтобы зомбокоролю было удобнее порешить нас всем скопом? Сейчас мы даже и все вместе не справимся со свежим воином семидесятого уровня, и уж кому-кому, а Айку следовало бы это понимать.

Уклоняясь от ударов, я схватился за пояс, торопясь нащупать первое что попадется под руку: меч, кинжал — все равно. А попалось не то и не другое, а жезл предназначения. Я выдернул его из чехла, стиснул в ладони, сбрасывая ножны с жала, и всадил Эгланану в левую смотровую прорезь шлема. Король остановился, зашатался, издал утробный рев и отступил назад. Я шагнул к нему, сжал кулак и с размаху врезал по жезлу, вгоняя его глубже. Хотя это, пожалуй, было лишнее. Высокородный эльф отступил еще, запнулся о труп одного из своих бойцов и упал на спину.

«Неофит готов к перерождению со сменой расы и класса, — торжественно сообщила система. — Прочтите вступительную молитву и приступайте к обряду».

Ага, разбежался! Пусть неофит немного побудет мертвым. А лучше — много! Я взялся за меч, намереваясь отрубить Эгланану голову, однако меня остановил Айк. Он ухватился за мою руку обеими своими и не дал достать оружие.

— Какого хрена? — спросил я.

— Какого надо! — ответил проклятый. — Ты что — рехнулся от радости второй подряд победы над властителем Каграла? Теперь его нельзя убивать!

— Почему еще? Я не нанимался поставлять темным силам новых адептов.

— Конечно! Однако воспользовавшись жезлом против другого разумного, ты совершил тяжкое преступление, пусть и невольно. Не следует его усугублять.

— А что делать? Провести обряд?

— Да! Свойства жезлу придал не ты, и в насильственном перерождении Эгланана твоей вины не будет. А вот что случится, если короля сейчас в Мир Теней отправить, невозможно предсказать. В кого он там превратится, какую судьбу обретет? Даже думать боюсь! Темные хотели получить тебя — пусть получат его, и сами отвечают за последствия… По крайней мере надежда будет, что ответят именно они.

— Послушай Айка, Иван! — подключился к убеждениям Люцифер. — Он дело говорит. И учти еще вот что: нравится тебе это или нет, но ты временно стал темным жрецом. Именно для проведения обряда. Это уже записано в твоей карме. Карму, как ты знаешь, надо изживать. Тем или иным способом. И лучше выбирать самый простой.

— Ё-кэ-лэ-мэ-нэ! — возмутился я. — Нам надо восстанавливаться, Жюстину воскрешать, волколатников, а мне придется…

— Полчаса в деле воскрешения моих сородичей и твоей подруги ничего не решат, — перебил Торн. — Я ничего не знаю про ту штуку, которой ты ударил Эгланана. Но раз Айк и Люцифер говорят, что теперь нельзя останавливаться, а требуется совершить некие действия, то и соверши их.

Я посмотрел по очереди на своих советчиков. Потом на Эгланана. И подумал — а почему бы нет? Для меня совершение обряда — гарантия, что король не переродится самим собой и не начнет снова гоняться за мною.

— Олл райт, мудрейшие, — сказал я развязно, однако без иронии. — Будь по-вашему. А вы пока придумайте безопасный способ проверить, не вскочит ли еще кто из эльфов как новенький, чтобы наброситься на нас.

Айк присел перед Эглананом на корточки и осмотрел его — словно ощупал взглядом, — встал и принялся изучать поле боя. На лбу проклятого выступили крупные капли пота: уже ослабленный, он вынужден был расходовать последние силы на сканирование обстановки.

— Ну что? — спросил я.

— Больше ни на ком здесь амулетов посмертного возмездия нет, — ответил Айк расслабляясь, и дрожащей рукой вытер лицо. — Не считая тебя. Их вообще мало кто носит. Они затрудняют перерождение.

— Каким образом?

— По-разному. Обычно просто увеличивают время пребывания в Мире Теней, число и тяжесть испытаний. Но наперед угадать нельзя. Ты же понимаешь, что за все приходится платить. За возможность мстить после смерти — тоже. И не всегда удается определить, какова окажется плата.

— То есть и с перерождением Эгланана будут трудности?

— Неизвестно. Задержек точно можно не ждать. Раз в описании жезла упомянуто о немедленном воскрешении, значит, так и произойдет.

Я наклонился, вытащил жезл из прорези королевского шлема и оттер травой от кровавой слякоти. Проглотил пару эликов для бодрости и принялся Эгланана раздоспешивать. Оставив на теле только рубаху и штаны, пробежался скоренько по текстам свитка, стараясь не произносить читаемое даже про себя. Описание жезла, напротив, изучал медленно, хоть и знакомился с ним уже; но теперь-то не об ознакомлении шла речь. Когда затеваешь такое дело, в мануале не должно остаться ни одного непонятного для тебя пункта. Поскольку по закону подлости самым важным будет как раз то, во что ты не вник.

Выяснилось много чего. Значительного, незначительного и просто любопытного. Оказалось, к примеру, что я вправе дать Эгланану новое имя. Это с удовольствием! Как же тебя обозвать, будущий кастер? Акакий? Евпсихий? Сосипатр? Ясуко? Пожалуй, не пойдет. Будешь ты Онуфрием. Как в том рассказике, где все слова на букву «о» начинаются. «Однажды отец Онуфрий, обходя Онежское озеро, обнаружил обнаженную Ольгу…»

Решено: король Эгланан после перерождения нарекается Онуфрием. А в какую-нибудь веру его заодно обратить нельзя? Желательно эксклюзивную, специально для него созданную? Нет. Пичалька… А то б я сейчас задал ему направление карьерного роста! И в будущем весь Аусанг гордился бы темным магом Онуфрием, жрецом Церкви пресвятого Сатаны.

Я посмотрел на Эгланана. Лицо короля я впервые увидел, когда снял с него шлем: красивое, мужественное, волевое — и в то же время жесткое, исключающее какую-либо симпатию. Такие ребята с детства привыкают походя распоряжаться чужими судьбами, еще под покровительством венценосных папаш. Когда сами садятся на троны, разворачиваются во всю ширь. Крутые, в общем. До определенного момента. Пока не сталкиваются с кем-то круче их — например, с Бальдуром Великолепным. Или не оказываются волею случая в таком положении, как вот сейчас.

Люцифер вернулся к корыту, Айк и волколатники тоже отошли на прежнее место, оставив меня одного. Помощь мне не требовалась, а поприсутствовать при обряде из интереса никто не захотел. Тем более что издали все будет нормально видно.

— Неофит Онуфрий готов принять новое предназначе-е-е-ние, — нараспев зачитал я начальную формулу последовательности. — И да помогут ему боги на избранном пути!