Первое дело Мегрэ - Жорж Сименон

Мегрэ судорожно глотнул воздух. Испытывая чувство человека, которому предстоит броситься в ледяную воду, он произнес:

– Я хотел бы поговорить с мосье Ришаром.

– Прикажете разбудить его?

– Вот именно.

– Предъявите, пожалуйста, документы.

Мегрэ протянул свое удостоверение.

– Давно вы работаете в нашем квартале?

– Десять месяцев.

– Вы прикреплены к комиссариату Сен-Жорж?

– Совершенно верно.

– Значит, вы знаете мосье Ле Брэ?

– Это мой начальник.

Тогда Луи произнес с напускным безразличием, за которым слышалась плохо скрытая угроза:

– Я тоже его знаю. Я имею честь прислуживать ему, когда он приходит сюда завтракать или обедать. – Он выждал несколько секунд, глядя в сторону. – Вы все еще настаиваете на том, чтобы я разбудил мосье Ришара?

– Да.

– У вас имеется ордер?

– Нет.

– Прекрасно. Соблаговолите обождать. Прежде чем удалиться, дворецкий демонстративно достал из стенного шкафа крахмальную манишку, воротник, черный галстук. Потом надел висевший здесь же сюртук. В комнате стоял только один стул. Ни Жюстен Минар, ни Мегрэ не сели. Вокруг царила тишина. Дом был погружен во мрак. Все выглядело как-то необычайно торжественно и внушительно.

Дважды Мегрэ вынимал часы из жилетного кармана. Прошло двадцать минут, прежде чем Луи появился вновь, по-прежнему холодно официальный.

– Прошу вас следовать за мной… Минар хотел было идти вслед за Мегрэ, но дворецкий обернулся к нему:

– Не вас. Если только вы тоже не имеете отношения к полиции… Какое-то странное чувство овладело Мегрэ. Ему казалось предательством оставить здесь одного этого жалкого флейтиста. Комната для слуг, облицованная темным деревом, на какой-то миг представилась ему темницей, и он без труда вообразил, как верзила дворецкий с синим подбородком возвращается сюда, чтобы наброситься на свою жертву.

Следуя за Луи, он прошел через холл с колоннами и поднялся по лестнице, покрытой темно-красной ковровой дорожкой.

Вдоль лестницы горело несколько ламп, тускло освещая ступеньки и стену. Дверь, выходившая на площадку второго этажа, была открыта. В двери стоял человек в халате.

– Вы желаете говорить со мной? Входите, пожалуйста… Оставьте нас одних, Луи.

Комнага служила одновременно и гостиной и кабинетом. Стены были обтянуты кожей, пахло сигарами и духами, не знакомыми Мегрэ. Приоткрытая дверь вела в спальню, где виднелась разобранная кровать.

Ришар Жандро-Бальтазар запахнул халат, накинутый на пижаму. На ногах у него были сафьяновые туфли.

Ему было, вероятно, лет тридцать. Лицо его под шапкой черных волос казалось бы заурядным, если бы не кривой нос.

– Луи сказал мне, что вы из комиссариата нашего квартала. Не так ли?

Он открыл украшенную резьбой коробку с сигарета» ми и придвинул ее посетителю. Мегрэ поблагодарил и отказался.

– Вы не курите?

– Только трубку.

– Тогда я не предлагаю вам закурить, потому что не выношу запаха трубочного табака. Полагаю, что, прежде чем прийти сюда, вы позвонили моему другу Ле Брэ?

– Нет.

– Ах вот как! Прошу простить, если я недостаточно осведомлен относительно порядков в полиции. Ле Брэ часто бывает в этом доме, однако хочу вас сразу же предупредить, не в качестве комиссара полиции. Впрочем, он так мало походит на полицейского! Это действительно очень порядочный человек, и у него очаровательная жена. Но перейдем к делу. Который час?

Он сделал вид, что ищет часы, и Мегрэ вытащил из кармана свою серебряную луковицу.

– Двадцать пять минут второго.

– Светать в это время года начинает, кажется, часов в пять, не правда ли? Я прекрасно знаю это, ибо мне довольно часто случается выезжать верхом в Булонский лес как раз в это время… Мне казалось, что жилища граждан неприкосновенны с заката и до рассвета.

– Совершенно верно, но… Он оборвал Мегрэ на полуслове.

– Заметьте, я упомянул об этом только для того, чтобы и вы не забывали о существующих законах. Вы молоды и, по-видимому, еще малоопытны. Вам повезло, однако, что вы попали к другу вашего шефа. Смею думать, что вас сюда привели лишь самые добрые намерения. Луи успел мне вкратце рассказать о происшедшем. Очевидно, субъект, которого он вышвырнул за дверь, весьма опасный тип? Но даже в этом случае, друг мои, не считаете ли вы, что вам следовало подождать до утра? Присаживайтесь, прошу вас.

Сам же он ходил взад-вперед по комнате, дымя египетской сигаретой с позолоченным мундштуком.

– А теперь, после того как я преподал вам этот маленький урок, который вы заслужили, скажите мне, что вас интересует?

– Кто занимает комнату этажом выше?

– Простите?

– Знаю, вы не обязаны отвечать мне, во всяком случае в данный момент.

– Обязан? – повторил Ришар с изумлением.

У Мегрэ покраснели кончики ушей, но он продолжал:

– Этой ночью в комнате над вами кто-то стрелял.

– Простите… Простите… Вы, надеюсь, в своем уме?.. Хочу сказать, что народные гулянья – это, конечно, повод, но не слишком ли много вы выпили?

На лестнице послышались шаги. Дверь была открыта, и Мегрэ, обернувшись, увидел смутно вырисовавшийся силуэт, словно сошедший с обложки модного журнала. Человек был одет во фрак, пелерину и цилиндр. Он был худ и стар, и его тонкие усы с загнутыми вверх концами были нафабрены.

Не решаясь войти, удивленный, а может быть, испуганный, он остановился на пороге.

– Войдите, отец. Полагаю, что вы от души посмеетесь. Мосье, которого вы видите здесь, служит у нашего друга Ле Брэ… Удивительное дело, Фелисьен Жандро-Бальтазар-отец вроде бы и не был пьян, а между тем выглядел как-то странно и держался весьма неуверенно.

– Вы видели Луи? – продолжал сын.

– Он внизу с кем-то… – Совершенно верно. Какой-то пьяница – если только это не сумасшедший, вырвавшийся из Вильжуиф, – незадолго до вашего прихода чуть не выломал дверь. Луи стоило огромных трудов помешать этому пьянчуге вломиться в дом. А теперь мосье… Он подождал, вопросительно глядя на Мегрэ.

– Мегрэ.

– …мосье Мегрэ, секретарь нашего друга Ле Эрэ, здесь у нас для того, чтобы спросить меня… Так что же вас интересует.

– Кто живет в комнате над вами, второй от угла?

Мегрэ показалось, что отцу не по себе и что волнение его вызвано какими-то необычными обстоятельствами. Как только старик вошел в комнату, он бросил на сына взгляд, полный страха и покорности. Он не осмеливался и рта открыть. Казалось, он ждет разрешения Ришара.