Тайны Логофетов - Чик Чирик

Мама лежала у его ботинок и смотрела прямо на него. Смотрела, но ничего не видела. Ее глаза, которые еще недавно искрились весельем, были пусты. Они обволакивали холодом.

— Мама…

Он прекрасно понимал, что она ему не ответит. Ему было уже семь. Он ясно осознавал, что она мертва, но он не мог вот так просто ее отпустить. Так просто поверить, что мама, которая только что сжимала его в объятиях, лежит на снегу мертвая. Его колени подкосились, и он упал рядом с ней. Его пальцы — маленькие детские пальчики — коснулись ее лица и не ощутили того тепла, которым она одаривала его и готова была отдать ему без остатка. Она была абсолютно холодная. Ком, подкативший к горлу, готов был вот-вот взорваться. Не помня себя, он повернулся в сторону папы, который лежал в неестественной позе чуть поодаль, и ком в горле взорвался, жгучими искрами обжигая горло. Мальчик сидел на снегу, на одном месте, не смея пошевелиться, а рядом с ним лежала голова отца. Голова, отрезанная, отрубленная от тела. Кровь, струящаяся из шейных артерий отца, постепенно окрашивала все вокруг… красным. А мальчик плакал навзрыд и не мог, не хотел, не желал останавливаться. Он кричал, стараясь изо всех сил услышать их успокаивающие голоса. Мальчик надеялся услышать слова матери о том, что это всего лишь страшный сон, и ему стоит просто открыть глаза, чтобы этот кошмар закончился. И слова отца, что он глупый маленький хомячок, который до сих пор всего боится. Но снова и снова открывая глаза, картина не менялась. Они лежали на окрасившемся снегу, который казался красным ковром в чисто-белом поле, и не шевелились. А боль внутри разрасталась и заполняла все своей пустотой, отрешенностью, злостью и отчаянием. Он звал их так громко, так надрывно, что посадил голос. От разбушевавшейся истерики начала кружиться голова, щеки начали мерзнуть из-за лившихся, нескончаемым потоком, слез. Просидев на снегу с час, он ощутил, как замерз, однако внимание его было направлено на более серьезную проблему — его родителей больше нет. Он остался один. И теперь он не знает, что ему делать. Тени больше не мелькали. Тени ушли, но мальчик так и не понял, что произошло. Так же, как и родители. Они так и не смогли понять, что с ними случилось. Не успели.

А их сын сидел и плакал до тех пор, пока не устал и не упал без сознания в сугроб. Постепенно, волосы женщины белели, как ресницы и мех на капюшоне куртки. Толстые хлопья снега стремились засыпать все, что произошло с семьей по дороге домой. Кровавые пятна понемногу исчезали, и на их месте образовывался новый чисто-белый снег.

Глава 1. Прогулка

Наши дни.

Парк черной преградой возвышался передо мной и заходить в его недра не было ни малейшего желания. Слева находился детский сад, окруженный высоким забором, вдоль которого я и решил прогуляться. Аллею освещали фонари, поэтому выбор пути был очевиден. Район у нас не самый благоприятный, но и ненамного хуже других. Хотя здесь я уже считаюсь одним из своих, что немного скрашивает мое пребывание в этом районе, но не уменьшает желания сбежать отсюда.

Не знаю, что дернуло меня приехать именно в Москву? Шумный, суетливый, напыщенный город, со своими законами и правилами. Я не подхожу ему. С трудом влился в этот хаос, но сейчас появился шанс направить свою жизнь в более позитивное русло. Собственно, именно поэтому поздно вечером, когда уже все нормальные люди сидят дома и не высовывают нос на улицу, я шастаю по округе в надежде немного прийти в себя. Все из-за предстоящего экзамена в институт, от которого и зависит моя дальнейшая судьба. А волнуюсь я так, потому что никогда не отличался острым умом, и проваливался на экзаменах три года подряд. Однако я нашел тот институт, который подходит мне больше всего. Это университет физической культуры и спорта. Для меня это идеальное место на ближайшие пять лет с возможностью проживания в общежитие. Гораздо лучше моей нынешней съемной квартиры. Обшарпанный дом с соседями наркоманами, эмигрантами и алкоголиками. По нынешним меркам она стоит копейки, но даже их надо откуда-то брать. И сейчас я работаю для того, чтобы не жить на улице. Работаю, где придется. То официантом в кафе, то на раздаче листовок, то посудомойкой в баре, то почтальоном. Рад любой должности, за которую платят. Соответственно времени на жизненные радости не хватает. Может из-за этого меня и поглотила некая апатия? Раньше я никогда не отказывал себе во встречах с девушками. Этим я и отличался от своих сверстников. Когда все учились, я ходил на свидания, не имея даже капли интереса к знаниям, о чем нынче жалею.

На улице становилось прохладно, так что я застегнул молнию на ветровке и засунул руки в карманы. Август месяц, но на улице погода далеко не летняя. Хотя и предыдущие два месяца не могли похвастаться теплыми деньками. На это я обращал внимание ранним утро, когда выходил из дома и поздно вечером, когда возвращался домой. Всегда было зябко и хотелось спать. Самое время развернуться и пойти домой, но именно в этот момент я заметил череду погасших фонарей впереди аллеи. В том месте, где заканчивался забор зияла кромешная темнота. Сам не знаю почему, дальше я не пошел. Постепенно слух начал улавливать посторонние звуки. Казалась вдалеке бегут. Топот нескольких пар ног. Звук приближался, а потом из-за угла детского сада вывернули две красные точки, ярко мерцающие в ночи. Они находились ниже уровня человеческих, отчего казались зловещими. Точки замерли на месте, как только выскочили на открытое пространство.

— Что за чертовщина? — пробормотал я себе под нос, вглядываясь в огоньки.

Точки резко задергались и заплясали в темноте, становясь ярче. Они стремительно приближались, сопровождаемые топотом и шумом когтей, царапающих гравий. Дыхание перехватило. До меня дошло, что на меня мчится «нечто» с горящими красными глазами, но я стоял на месте, будто загипнотизированный этим зловещим светом. Даже мысли не возникло развернуться и побежать прочь. Однако внутри все сжалось в тугой комок. Чувство паники начинало подступать к горлу гулким сердцебиением. В голове образовался туман, вытеснивший всевозможные мысли, оставив полнейшую пустоту. Огромное чудище мчалось на меня с чудовищной скоростью, а я просто