Во власти его величества - Валентина Гордова

Боже, куда пожаловаться, чтобы мне уже наконец объяснили, что здесь происходит?!

— Та хэ Сахаэ.

Что? Кто это сказал? А самое главное — что именно только что сказали?!

Я дёрнула руками, попытавшись вырваться их крепкой хватки и прикрыться, но добилась лишь того, что меня резким слаженным движением с обеих сторон поставили на колени.

Это действительно произошло столь быстро, что я только моргнуть и успела! Вот я стояла на своих ногах, а в следующее мгновение — порыв ветра и я уже на коленях, с по-прежнему удерживаемыми руками и совершенно без одежды!

Официально: теперь можно паниковать!

— Сахаэ? — Раздался в темноте чей-то голос, при звуке которого я против воли вздрогнула всем телом, а потом и вовсе задрожала, как осиновый лист на ветру.

Голос был мужским, пропитанным суровостью и серьёзностью, низким, чуть хриплым и едва слышно уставшим. Таким, что непонятное мне слово нервной дрожью проникло под кожу.

— Рэ Сах. Айрина! — Добавил он, обращаясь не ко мне. И теперь в его интонации добавился металл, а от последнего слова, прозвучавшего более выразительно и громко в сравнении с остальными, содрогнулись даже удерживающие меня мужчины.

А дальше было какое-то самое настоящее безумие! Невидимый мне, но очень жуткий мужчина что-то выговаривал на каком-то странном непонятном языке, его уверенным злой голос слабым эхо разносился по каменному тёмному помещению, а мои похитители дрожали всё сильнее с каждым новым словом.

Апофеозом безумства стало какое-то слово, прозвучавшее яростнее всех предыдущих, а сразу после него прямо из темноты мне в лицо прилетел огонь! Он просто вспыхнул и вдруг молниеносно быстро оказался опасно близко от меня! Я закричала, дёрнулась, инстинктивно пытаясь спастись, и с силой зажмурилась, когда поняла, что попытка освободиться вновь не увенчалась успехом.

Это уже был даже не ужас — это был животный панический страх, обосновавшийся в моих дрожащих костях! Я стояла на коленях, жмурилась и думала о том, как тяжело будет маме после моей смерти. Она только что потеряла одного ребёнка, смерть второго она просто не переживёт! Жаль, что я не думала об этом, когда собиралась совершить глупость и уйти из жизни. А я ведь шла к ней как раз за тем, чтобы дать шанс на жизнь нам обеим. И что в итоге? В итоге меня похитили и теперь убьют.

Боже, о чём я только думала? Куда срывалась практически ночью?

— Айрина. — Раздался совсем близко тот самый пугающий и какой-то опасный, чуть вибрирующий и самую малость усталый голос.

Голос, что вырвал меня из отчаянных мысленных терзаний. Голос? Я действительно его слышу или я уже умерла и мне это кажется? Не решив с ответом, я осторожно приоткрыла глаза и опасливо взглянула в лицо тому, кто даже сидя передо мной на корточках был почти на голову выше.

А ещё мне хватило всего взгляда, чтобы убедиться в том, что этот человек смертельно опасен.

Самым первым, что я увидела, были его глаза — немного странной формы, с опущенными уголками у носа и приподнятыми к вискам, окружённые густыми чёрными ресничками… с чернотой на месте белков и тускло мерцающей белоснежной радужкой. Его глаза, совершенно неправильные глаза светились в темноте!

Я так и замерла, не в силах отвести взгляд от его пронзительно-внимательных глаз, смотрящих куда-то вглубь меня. Собственная нагота ощутилась ещё отчётливее!

Как-то заторможено, не надеясь уже ни на что хорошее, я оглядела остальное его лицо. Подметила широкие, чуть изогнутые тёмные брови, нос с горбинкой, чётко очерченные губы, высокие скулы, широкий лоб, пробивающуюся поросль на щеках и подбородке, которые, я уверена, ещё утром были идеально выбриты. Малость зауженный тяжёлый подбородок, крепкую шею, проглядывающую сквозь ворот наглухо застёгнутого чёрного, кажется, мундира.

Он был жутким. Я кожей ощущала исходящую от него опасность — как от дикого опасного хищника. Неторопливую, размеренную, чётко выверенную опасность. Когда он одним взглядом может просчитать любой твой шаг и точно знает, что ты сделаешь в следующее мгновение. Когда все вокруг для него — глупые предсказуемые букашки, с которыми вроде бы и забавно, но быстро наскучивает. Отсюда и усталость в голосе и жутком взгляде.

Сейчас он выглядел так, будто я была даже не проблемой, а просто неприятностью, с которой ему теперь надо не просто мириться, но ещё и что-то делать. Он не знал, что именно, отсюда и задумчивость в скользящем по мне взгляде.

Очень жутко понимать, что сейчас на твоих глазах будет решаться твоя судьба. Ещё хуже понимать, что она полностью зависит от незнакомого тебе человека. Он меня видит впервые в жизни, но что-то мне подсказывает, что именно от него моя жизнь теперь и зависит.

Я не знаю, откуда пришло это понимание: из его задумчивого взгляда, усталого выражения лица или грустно опущенных уголков губ. Я просто поняла это.

— Не убивайте меня. — Попросила я у него так тихо, что сама с трудом расслышала собственный голос.

Жуткий взгляд, в этот момент находившийся где-то на моей шее, резко метнулся вверх и встретился с моими глазами. Я вздрогнула, перепуганная до дрожи, но не отвернулась и не зажмурилась, хоть очень хотелось. Я продолжила смотреть ему в глаза, всей душой умоляя меня не убивать.

Не знаю, как он это сделал. Наверно, я всё же выглядела очень жалкой, но, самое главное — он понял меня. Знал ли он русский или просто хорошо читал чужие взгляды, но в ответ я удостоилась короткого, едва заметного кивка.

У меня гора с плеч свалилась! Выдох облегчения со свистом вышел из лёгких, глаза от переизбытка чувств прикрылись сами собой, а когда я открыла их вновь, мужчина передо мной уже стоял на ногах.

Его команда — и меня поставили на ноги. Рывком, но куда бережнее, чем до этого. Ещё одно непонятное слово и удерживающие меня руки исчезли. После третьей команды находящиеся в каменной комнате мужчины слажено развернулись и молча и быстро ушли прочь, оставляя только нас: сурового мужчину и обнажённую меня.

Мне всё ещё было жутко и страшно, но я благоразумно помалкивала. Во-первых, страшно было что-либо говорить. Во-вторых, он, кажется, всё равно ни слова не понимал.

Мужчина не стал дожидаться, пока все окончательно выйдут. Сделав шаг ближе ко мне, он быстро и ловко расстегнул чёрные пуговицы на мундире, движением плеч скинул чёрную ткань, а затем, приблизившись настолько близко, что я практически утыкалась носом ему в грудь, накинул мундир мне на плечи.

Он оказался довольно тяжёлым, но приятным на ощупь и очень тёплым. А ещё внутри меня разлилась ответным теплом благодарность, когда суровый мужчина так же молча заставил всунуть руки в рукава и собственноручно застегнул все до единой мелкие пуговки на оказавшемся мне сильно большим мундире.

А дальше он сделал кое-что ещё более странное, немного пугающее и вместе с тем странно волнующее: опустил взгляд вниз, нахмурился и неодобрительно поджал губы при виде моих босых ног, а потом наклонился и без каких-либо усилий подхватил меня на руки, легко оторвав от пола и прижав к своей тёплой груди.