Книги онлайн и без регистрации » Разная литература » Нам здесь жить - Елена Геннадьевна Костюченко

Нам здесь жить - Елена Геннадьевна Костюченко

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 75
Перейти на страницу:
Костюченко заканчивает фразой «Вот и все, что я здесь увидела и услышала. Мне никто не врал. И этого достаточно». И выясняется, что человеку, способному слушать собеседников без снисхождения и без отстранения, эти собеседники вполне готовы говорить правду, каждый — своим языком. «Вы не видите того, что вижу я. Это — вырождение. Олигофрения передается по наследству, и в семьях олигофренов пять-семь детей — норма. И дети наших выпускников возвращаются к нам. В некоторых деревнях около Кольчугина живет уже пятое поколение олигофренов», — говорит директор коррекционной школы-интерната. «Хочется сделать золотую дозу, но возможности нет», — говорит наркоманка Яна. «Дети-то все очень правильно понимают! Мы сами, сами говорим одно, а делаем другое. Мы заврались», — говорит деревенский фельдшер. «Если война начнется — узнаем», — говорят жители села Бухалово о том, почему так важно, что у них в телевизоре все-таки ловятся аж два канала. «Я даже правительство Карачаево-Черкесии обслуживала! На Новый год одних чаевых вышло 5 тысяч!» — говорит проститутка Света, 41 год, работает в вагончике на трассе, семь километров от Москвы. И еще одну правду, очень неприятную для читателя, говорит, среди многих прочих правд, сама Костюченко. В очерке о «Сапсане» она вспоминает, как «Генка Матижев со станции Шлюз говорил: «Обидно даже не то, что они летят мимо, в этом дворце. А то, что в окна не смотрят. Головы не повернут»». И когда сама Лена пытается смотреть в окно, «глазам вдруг делается очень больно — наверное, от скорости». Собственно, этот сборник прижимает потенциальных пассажиров Сапсана (чьи сытые и спокойные разговоры в конце очерка внезапно так режут слух, что даже невинные попытки ребенка вслух складывать восемь и шесть внезапно напоминают про «Граф Петр Андреевич Клейнмихель, душечка!») лицом к окну, держат за шиворот и заставляют смотреть. И приговаривают: «Мы знаем, что ты умненький, просвещённенький, все знаешь, все понимаешь. Ничего ты не знаешь, ничего ты не понимаешь. Смотри». Очень больно глазам — наверное, от скорости.

Линор Горалик

Лена Костюченко — это отчаянная смелость, перемешанная с выдающейся способностью к сочувствию. Взрывоопасная смесь. Смесь, которая позволяет делать пронзительную, честную, извлеченную из самой гущи событий журналистику.

— И когда я трое суток не спала на Тахрире, собирая информацию, я поняла, что значит «вырубиться без памяти», я буквально вырубилась под дулом танка, — легко и весело рассказывает мне Лена весной 2011-го. Когда Лена говорит о себе, она всегда говорит легко и весело: даже если речь идет о том, что ее избили на ЛГБТ-прайде и она частично потеряла слух. Когда Лена говорит о боли других, она становится серьезной.

Весна 2011-го, мы в составе группы «Война» проводим репетиции акции «Путин зажигает костры революции», в ходе которой Кремль должен был быть окружен десятиметровой высоты полыхающими кострами, вокруг которых мы пели бы старые революционные песни. Мы идем в Измайловский лесопарк — зажигать проверочный костер. Лена — не участник акции, Лена — журналист. Для нее эта грань нерушима: или журналист, или участник, и никогда — посередине.

Наша акция в итоге была сорвана силовиками (наивно верить, что ФСБ не заметила бы репетиций с 10-метровым костром), но иногда впечатления от подготовки оказываются сильнее, чем от акции. В этот раз — во многом из-за Лены, из-за того, что она была рядом, и из-за моего безграничного феминистского восхищения этой способной обаять и лифтера, и Бога девушкой, внутри которой скрывается боец и герой.

Впервые мы встретились с Леной в 2010 году, в лагере экологических активистов, защищавших от уничтожения Химкинский лес. Вырубку леса защищали суровые охранники и откровенные неонацисты со свастиками на накаченных руках и с майками, натянутыми на лица. Активистам в то лето ломали челюсти и не только челюсти. Лена была там, Лена не пряталась, Лена лезла в пекло и иногда Лену хотелось извлечь из ада и отправить домой. Но с Леной ничего против ее воли и против велений ее совести сделать невозможно.

Надежда Толоконникова

«Ваш муж добровольно пошел под обстрел»

Как искали Короленко Евгения Ивановича, 1967 года рождения, жителя Ростова, погибшего 26 мая в бою за донецкий аэропорт

17.06.2014

Водитель въехал в Россию в ночь с 29-го на 30-е, на фуре с морозильной камерой, через погранпост Успенка. У границы водителя встретил черный «Лендкрузер», тот повел фуру за ним. Разгрузился где-то в 4.30 ночи. Не знает где. Какой-то морг, вроде на территории воинской части, на окраине Ростова.

Пограничники, дежурившие на Успенке в ту ночь, говорят: пришли три человека, в камуфляже, отключили камеры наружного наблюдения, потребовали выключить мобильные и на время прохождения фуры эти выключенные телефоны просто забрали. Никаких документов на груз пограничники не видели, в машину не заглядывали, проезд не фиксировали.

В морозильном отсеке лежало 31 тело — россияне-ополченцы, погибшие в бою у донецкого аэропорта 26 мая.

По просьбе властей ДНР фуру до границы сопровождали журналисты. Журналисты узнали два имени: Сергей Жданович и Юрий Абросимов. Потом — еще два имени возникли в социальных сетях: Алексей Юрин и Александр Ефремов, в прошлом проходившие срочную службу в 45-м разведывательном полку спецназа ВДВ. Всё.

Я обзвонила все морги Ростова-на-Дону. Хотя очевидно, что «морг на территории воинской части» — это 1602-й окружной госпиталь в отдаленном ростовском районе Военвед. Разросшийся офицерский городок, с военными частями, погрузочными станциями, аэродромом. На территории госпиталя есть ЦПОП (центр приема и отправки погибших) и огромное трупохранилище на 400 тел, оставшееся со времен чеченской. ЦПОП находится в ведении штаба Северо-Кавказского военного округа, трупохранилище — военной судмедэкспертизы (111-й государственный центр судмедэкспертиз, 2-й филиал).

Тел на Военведе как бы нет. Замначальника ЦПОПа Алексей (фамилию не назвал): «У нас только военные и только с Чечни. Вот семьи ходят, спрашивают, и союз десантников какой-то спрашивает, мы даже некоторых внутрь

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 75
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?