Эра зла - Татьяна Устименко

Папа еще больше отогнул одеяло, упираясь взором в узорчатую ледяную вязь, сделавшую стекло почти непрозрачным, но услужливая память привычно дорисовала дорогую его сердцу картину. Вон там, чуть правее, в центре площади, ровно перед собором Святого Петра, расположен обелиск, опирающийся на спины четырех бронзовых львов, установленных по углам высокого пьедестала. Бывший языческий памятник ныне увенчан мраморным крестом, внутри коего находится кусочек того самого истинного креста, на котором распяли Христа. Ведущая к собору Виа делла Кончилианционе полностью завалена сугробами, а построенные на площади фонтаны замерзли намертво. Под снеговыми завалами уже не разглядишь белые овальные камни, вмурованные в плиты мостовой вокруг обелиска и являющиеся частью астрономических квадрантов чудесного солнечного компаса, созданного мастером Бернини…

«Ах мой многострадальный Ватикан. — Понтифик громко застонал от переполняющего его сердце отчаяния. — Ах, прекрасный Рим, обреченный на гибель и забвение! Простите мне мои прегрешения и даруйте возможность их искупления! — Бонифаций обреченно повалился на колени, стискивая молитвенно сложенные руки. — Я готов понести расплату и не пожалею жизни ради вашего спасения! Рим, разве ты достоин такой горькой участи?»

О Рим! Святая святых, великий центр целой Вселенной, хранящий вечные тайны одной из главнейших мировых религий. Город, подаривший нам Леонардо да Винчи, Николо Макиавелли, Франческо Гвиччардини, Данте Алигьери, Джоаккино Россини. О Рим! К тебе ведут все дороги и все пути. Столица красавицы Италии, ты манишь к себе не только древними обрядами духовенства, величием исторических памятников, но и непередаваемыми запахами и ароматами традиционной кухни. М-м-м, пицца, паста, лазанья, ризотто, дары моря, вина и десерты… А твой знаменитый воздушный торт терамису (что по-итальянски значит «подними меня вверх»), приготовленный на основе сыра маскарпоне! (Тут его святейшество звучно сглотнул накопившуюся во рту слюну, ибо последним, что он съел еще сутки назад, была банка не слишком-то свежего кошачьего корма.) Так в чем же заключается секрет твоего обаяния, Рим? Какая незримая аура витает над твоими улицами, помнящими поступь Цезаря, святого Павла, Шарлеманя и Клеопатры? Что за сила приводит в восхищение миллиарды людей, заставляя их замирать от благоговения и не находить слов, достойных описать твои красоты? Откуда исходит это волшебное притяжение, вынуждающее нас забывать все на свете и раз за разом возвращаться именно к тебе? Возможно, что сия непознанная тайна кроется в твоем имени? Ведь если прочесть название города на его родном языке, произнеся его наоборот, то мы получим: Roma — Amor. A Amor — это любовь! И даже если прочесть твое название на жутко зубодробительном русском, то Рим превращается в Мир! Значит, любовь и мир уже изначально заложены в сказочном очаровании Рима. Любовь — вот то, что спасет мир! Не потому ли столько людей искренне влюбляется в Рим и спешит к нему через сотни и тысячи километров. И не потому ли именно Рим привлек к себе внимание жестоких стригоев?

Словно ощутив на себе жадный взгляд Детей Тьмы, папа испуганно задернул одеяло и поспешно отступил в глубь комнаты, выплывая из сладкого мира грез. Он снова очутился во власти беспощадной действительности, в своей изуверской бессердечности ставшей намного страшнее семи кругов ада, когда-то описанных прозорливым Данте. Сегодняшняя действительность казалась ему неправдоподобнее любого кошмара, но между тем она находилась совсем рядом, всего в каких-то десяти — двенадцати километрах, совпадая с последней линией обороны, опоясывающей не сдающийся врагам Ватикан, — один из последних оплотов человеческой цивилизации в этом безумном мире, отданном на растерзание стригоям. Раса людей умирала, жалобно корчась в судорожных конвульсиях, становясь всего лишь пищей, бесправным скотом, отдающим свою плоть и кровь в пользование тем, кто сумел стать властителями нового порядка, именуемого Эрой зла!

Наместник Бога на земле, утративший расположение своего небесного патрона, Бонифаций устало опустился в расшатанное кресло с вылезшими пружинами и мрачно задумался. Современный мир пришел в упадок и походил теперь на составленную из кубиков пирамидку, неуклонно разваливающуюся под натиском победоносной поступи войска Тьмы. Стригои захватили всю Италию, опасаясь пока штурмовать Ватикан, еще оберегаемый остатками Божьего благословения и энергетикой огромного количества сильно намоленных икон. Но во всех прочих странах они развернулись вовсю, действуя где хитростью, где шантажом и подкупом, а где и посулами вечной жизни. На сегодняшний день их количество не поддавалось исчислению, по приблизительным прикидкам его святейшества составляя около полумиллиона. А ведь они располагали еще и гигантской армией из послушных им мороев, безмозглых и равнодушных. Они за три недели подмяли под себя Соединенные Штаты Америки, обратив в кровопийцу всенародно избранного президента — легендарного Арнольда Шварценеггера, сменившего некоего чересчур амбициозного нефа. (Ну да, а чего еще прикажете ожидать от страны, в своей эволюции прошедшей большой путь — от хижины дяди Тома до… Барака Обамы!) Стригои волной захлестнули Францию и Англию, добрались до Китая и Индии. До понтифика доходили смутные слухи о незавидном положении далекой России, чье насквозь коррумпированное правительство добровольно, с радостью пошло в услужение к бессмертным тварям. Хотя следовало упомянуть, понтифик мало что знал об этом загадочном народе и даже отказывался понимать менталитет странных людей, которые вместо чая заваривают капустные листья и называют оный напиток щами. Кстати, с Россией каким-то образом переплеталась еще одна важная информация, вроде бы нужная, но в запарке непрерывных военных действий совершенно ускользнувшая от его внимания. Бонифаций натужно наморщил лоб, пытаясь вспомнить запамятованные данные, и у него почти получилось, но… Тут в камине звонко стрельнуло последнее прогоревшее полено, понтифик вздрогнул и повторно позабыл то, что почти уже всплыло в его ослабевшей памяти…

М-да, последние три года дались ему нелегко, изрядно подточив еще совсем недавно завидно прочное здоровье. Волосы его святейшества весьма поредели и поседели, безвозвратно утратив свою знаменитую рыжину. Ниже глаз залегли одутловато набрякшие черные мешки, иссохшие губы окружила сетка глубоких морщин, разлитие желчи окрасило кожу в неприятный желтый цвет, а застуженные почки привели к развитию отеков ног. Его руки непрерывно тряслись, а походка утратила прежнюю упругость, став тяжелой и шаркающей. В шестьдесят один год папа выглядел на все восемьдесят, предчувствуя, что срок его земных мучений движется к закономерному концу, приближая момент встречи с Создателем. Но пусть даже он и ждал смерти как избавления от мук нечистой совести, его бренные дела оказались еще не закончены и властно удерживали Бонифация от перехода в мир иной. И оные дела нужно было выполнить во что бы то ни стало!

Папа с кряхтением поднялся и протянул руку к корзине с дровами, собираясь подпитать почти угасший огонь, но вовремя остановился. Возле камина лежали жалкие три полена, считающиеся по теперешним суровым временам настоящей роскошью, ибо мало кто мог похвастаться наличием чего-то лучшего. Ну разве что стригои.

Вчистую проиграв кровососам, борющиеся за свое выживание люди попали в весьма сложное положение: в их домах отсутствовало отопление, связь не работала, электростанции перешли в лапы стригоев, пища стоила бешеных денег, а те деньги, к которым все привыкли, сменила новая универсальная валюта, имеющая хождение во всех странах. Вот только называлась она не доллары или евро, а коротко и многозначительно — патроны. Именно потому Бонифаций бережно погладил оставшиеся у него поленья и решительно отодвинул корзину подальше, дабы избежать соблазна. Бесценное топливо следовало поберечь для особенного случая. Хотя бы для такого, какой намечался на сегодняшний вечер. А посему, желая немного отвлечься от холода и пессимистичных мыслей, папа с удвоенным рвением возвратился к прерванной работе.