Чёрный сектор. Вор - Юлия Шолох

К вечеру она снова обошла весь дом. И даже в отцовский кабинет заглянула, хотя обычно старалась держаться от него как можно дальше. Но тёмные дубовые панели и современная хромированная мебель хранили тишину. И длинные коридоры особняка, и светлый зал официальных приёмов, и столовая, и игровая, и даже бассейн — нигде вчерашнего охранника не было.

Васька решила, что это к лучшему. Спокойствие поможет ей существовать дальше. Чужеродный элемент убран из сети и она сможет функционировать как прежде, в сомнамбулическом состоянии.

* * *

Васька вздрогнула и подняла голову. Какой-то резкий звук выдернул её из воспоминаний, как луковицу из земли.

Она медленно осмотрелась. Над ручьём чуть ниже по течению сверкали брызги воды, которая билась о камни на перепадах высоты. Вокруг то и дело сновали местные суслики. Но звук был другим, не от них. Васька пристально уставилась на заросли по ту сторону ручья. Если это кто-то из девчонок, почему опять стало тихо? Они ведь всегда топают так, словно хотят оповестить о своём появлении все окрестности. Если уж начали шуметь, не остановятся.

Мальчишки ходят гораздо аккуратней, но тоже не особо стараются хранить тишину.

Ни те, ни другие не стали бы так делать — громко двигаться и вдруг замирать, и даже переставать дышать. Нет, это определённо не студенты. Тогда кто? Неужели какой-нибудь местный зверь? Но Зои и Кира говорили, больших животных в окрестностях нет. А судя по звукам, животное должно быть размером с человека.

Васька поёжилась.

Может, на всякий случай стоит вернуться к костру?

Подумав пару минут, она отказалась от этого плана. Если она расскажет, что кто-то шумит в лесу, и не впервые, остальные покрутят пальцем у виска. Скажут, что ей мерещится. Васька временами и сама так считала. Особенно когда пару дней назад увидела в листве местных деревьев быстрый отблеск, как от камеры, которой снимают с дрона. Она так разволновалась, что даже вскочила на ноги и почти бросилась вперёд. Но отблеск пропал, в мельтешении листьев и веток ничего больше было не разглядеть, и тишина… в общем, рассказывать никому об этом происшествии Васька не стала. Поверить, не поверят, а засмеют без вариантов. Алмазка ещё и обзываться будет, гадости всякие говорить. Ваську не очень задевали слова Алмазки, после отцовских-то, но всё равно было неприятно, что остальные слышат. Разве любой нормальный, умный человек не обидится на такие злые слова? Ваське всё равно только потому что она дура и не понимает — её оскорбили. А за оскорбление нужно мстить.

Пока она вспоминала уже эти случаи, в лесу снова захрустело. Сильно. И стали слышны настоящие человеческие шаги.

Теперь ни с чем иным не спутаешь. Васька невольно задрожала. Почему? Это ведь наверняка кто-то из лагеря. Но почему так далеко? Почему они на время притаились? Почему они идут со стороны леса?

Ничего необычного. Пошли за продуктами, сделали крюк и вернулись. Логично же.

Но Васька не смогла успокоиться. Наверное, это признак отсутствия ума, когда разум говорит — ничего страшного, а ты всё равно боишься и убегаешь. Не слышишь свой разум. И сейчас она не выдержала, развернулась и побежала к костру. Оказавшись среди людей, постаралась сделать вид, будто ничего не происходит. Поднялась на площадку у катера и села там подальше от остальных, чтобы не приставали с расспросами или насмешками. И только тогда вздохнула с облегчением.

От ручья на площадку то и дело поднимались студенты. Некоторые с добычей — тащили собранные корни и плюшки. И грибы. Васька ненавидела грибы, но рано или поздно всё равно придётся их есть. Так вот… каждый из них мог идти тем путём и быть тем самым человеком, чьи шаги Васька слышала. Это точно был кто-то из них! Но эта мысль её совсем не успокаивала.

Вечером, перед сном, прижимаясь к Зои и закрыв глаза, Васька снова вспоминала…

* * *

Охранник вернулся через два дня и с тех пор вёл себя примерно. Играл роль деревянного истукана, добросовестно отрабатывающего свои деньги. Вначале Васька почувствовала нечто, похожее на сожаление, но это быстро прошло. Не стоит привязываться к незнакомцам. Чего можно ждать от них, если даже твой собственный отец — настоящий монстр?

Жизнь текла как прежде.

Потом наступили какие-то праздники, Васька даже не знала какие. Знала только, что придется сидеть дома, вместо того чтобы пойти в АМКу. И самое паршивое — отец тоже будет дома. Это у него бзик такой — уверенность и демонстративное убеждение, что праздники следует встречать в узком кругу семьи. И Васька была вынуждена сидеть с ним за одним столом, и держать на лице радостную гримасу, и смотреть потом на эти фотки фальшивого благополучия на страницах в социальных сетях отца и в официальных презентациях корпорации. Образцовая семья. Преуспевающий бизнесмен мирового уровня и его дочь — хотя и полная дура, зато шикарно одета и облизана стилистами и косметологами.

И вот снова настали праздники. Васька их не любила, от слова совсем. Но кто спрашивал её мнения? Хоть раз?

Приходилось просто терпеть, рано или поздно любые праздники заканчивались и можно было уехать из дома в АМКу, чтобы отвлечься и отдохнуть. А пока нужно просто превратить неотвратимое в более-менее терпимое.

Васька хотела успеть поплавать в бассейне до праздничного ужина. Когда ты в воде, вода многое смывает, многое смягчает, многое стирает.

В тот день она потеряла счёт времени. Просто лежала на спине, смотря в потолок, по которому скользили световые блики, можно сказать, парила, и ни о чём не думала.

А потом раздался рёв. Папаша явился.

Васька послушно вылезла из воды, обернулась большим полотенцем и стала пережидать очередной приступ отцовского недовольства.

В этот раз он длился дольше обычного. И хотя эффекта особого не оказывал, Васька через несколько минут задрожала. Ей стало зябко и очень некомфортно. Когда человек практически раздет, ему уже некомфортно, а уж если при этом с него стекает вода и на него орут…

Когда отец ушёл, Васька попробовала пошевелиться. Мышцы затекли, пальцы не сгибались. Полотенце соскользнуло с плеч и упало к ногам. Васька почему-то даже не могла нагнуться, чтобы его поднять. Только голову опустила, и мокрые пряди облепили лицо, как змеи, а мокрая ткань чёрного купальника неприятно холодила кожу, отчего всё тело покрылось мурашками.

Тут раздались почти неслышные шаги. Тот самый охранник. И откуда взялся?

Он подошёл, поднял полотенце и молча накинул Ваське на плечи, стянул края и ждал, пока Васька схватит их и будет держать.

В этот раз он не улыбался и ничего похожего на выражение «ах, эти безумные родители» на его лице не было. Наоборот, он был очень хмур. Губы сжаты, крылья носа подрагивают, глаза прищурены. Ваську заворожило его лицо, оно было настолько живым, эмоциональным, будто под коркой льда бурлит вулкан. И однажды рванёт.

Охранник отступил и только тогда посмотрел Ваське в глаза. Каким-то очень даже откровенным взглядом. Теперь, когда он не улыбался, черты его лица словно стали острее, опасней. И гораздо притягательней. Сила всегда манит.