Печать Медичи - Тереза Бреслин

— У меня нет семьи. Я сирота. Вожусь с лошадьми, конюхам помогаю, когда находится место. А если нет — батрачу на уборке урожая, — выпалил я загодя заготовленные фразы.

— А где ты работаешь сейчас? Наверняка тебя будут искать, ведь скоро начнет темнеть.

Я помотал головой:

— Нет! Они думают, что я ушел. А я и вправду ушел, — быстро добавил я. — Меня там вечно пинали и колотили, да и кормили плохо. Поэтому я и сбежал. Найду себе работу получше.

— Да уж! — рассмеялся худой. — Заметно, что ты давно уже не ел досыта!

Он показал, как много хлеба я уже успел съесть. Я покраснел и положил кусок, который сжимал в руке.

— Брось, Фелипе! — урезонил его хозяин. — Мальчуган просто голоден.

Маэстро поднял отложенный мною кусок и протянул мне его обратно.

— Фелипе пошутил, — сказал он.

— Такие мальчуганы всегда голодны, — мрачно заметил Фелипе.

Позже я узнал, что покупка еды и всего необходимого в их общем хозяйстве была обязанностью Фелипе, и он прилагал много усилий и умения к тому, чтобы при тех скудных средствах, которыми они располагали, маэстро и его спутники могли жить и работать, не зная нужды ни в чем.

— Хочешь до следующего привала пойти с нами? — спросил меня маэстро, когда они были готовы отправиться в путь.

— А куда вы идете?

— Вниз по реке есть мост. Мы перейдем по нему на ту сторону и направимся вверх по реке в селение под названием Перела.

Я попробовал представить себе, чем занят сейчас Сандино.

Наверняка ищет меня — и не потому, что хочет узнать, утонул я или нет, а совсем по другой причине. У меня было то, что он страстно хотел бы заполучить, драгоценный предмет, который он обманом вынудил украсть для него.

Несколько месяцев назад он появился в таборе, в котором я жил, похоронив бабушку. Сколько себя помню, я всегда путешествовал по дорогам с бабушкой, потому что мать моя умерла, когда я был совсем маленьким, а кто был мой отец — того вообще не знал никто. Мы с бабушкой старались держаться особняком от остальных цыган, и так продолжалось до тех пор, пока бабушка не почувствовала приближение смерти и не прибилась со своим фургоном к табору, стоявшему к северу от Болоньи. Она хотела, чтобы после ее смерти я не остался без присмотра. Сандино заявил, что он дальний родственник бабушки. Бабушка уже умерла и не могла ни подтвердить, ни опровергнуть его слова. Я пошел с ним, поскольку он обещал мне, что я стану пиратом, и одна лишь мысль о том, что я буду под парусом рассекать моря и океаны, просто завораживала меня. Он так расписывал радости пиратской жизни, что я пришел в восторг от идеи стать морским разбойником. На самом деле он вовсе не собирался брать меня на пиратский корабль.

Просто Сандино прослышал о моем умении открывать любые замки и замыслил один ужасный план, в котором важную роль играл этот мой талант. Конечно, делал он это по чьему-то заказу. Он говорил, что я — именно тот, кто нужен ему для осуществления его плана. И до какого-то времени я помогал ему.

До того момента, когда отказался отдать ему вещь, которую украл для него. И эта вещь все еще была у меня.

Поэтому я боялся, что Сандино пойдет вниз по реке и будет искать меня просто для того, чтобы снять эту вещь с моего тела — неважно, мертвого или живого. У меня не было никакого представления о том, как далеко унесло меня вниз по реке от места моего падения в воду. Течение было быстрым и бурным, и, скорее всего, река протащила меня несколько миль. У Сандино и его людей не было лошадей, поэтому они вынуждены были идти пешком. К тому же им пришлось бы потратить время на прочесывание берегов. Конечно, было бы здорово, если бы он решил, будто река унесла меня дальше в море или же мое тело застряло где-нибудь в камышах и его съели угри. Ну а если бы даже Сандино предположил, что я остался жив, он никогда бы не подумал, что я переправлюсь на тот берег и пойду обратно вверх по реке, в Перелу, как собирались эти люди. К тому же у моих спасителей были лошади, а это означало, что я буду передвигаться быстрее. В общем, я решил пойти с ними, чтобы потом, когда станет ясно, что все обошлось, при первой же возможности сбежать.

— Нам надо попасть в Перелу до наступления темноты, — поторопил Грациано.

— Мы на время поселимся в тамошней крепости, — сказал мне Фелипе. — Наверняка у них найдется еда для мальчугана, способного помогать на конюшне.

Вдруг маэстро протянул руку и положил ладонь мне на лоб.

У него были длинные, тонкие пальцы и мягкое прикосновение.

— Ты еще немного не в себе после удара по голове. Посадим-ка мы тебя на лошадь и отвезем в Перелу. Согласен, Маттео?

Я кивнул.

— Борджа тоже приедет в Перелу? Поговорит с вами? — спросил у него Фелипе.

Маэстро пожал плечами:

— Кто знает, где находится Валентино сейчас и где он будет завтра! Ведь он полководец, и это одна из важнейших его черт. Никто никогда не знает, где в точности он находится.

— Он жалит, как змея, а потом исчезает, чтобы появиться там, где его меньше всего ждут.

Тогда я и услышал от него имя князя Чезаре Борджа, называемого также герцогом Валентино. Впрочем, имя это я слышал и раньше. Да и кто его не слышал? Семейство Борджа было известно всей Европе. Родриго Борджа воссел на трон Святого Петра и правил церковью под именем Папы Александра Шестого. Этот злой человек, вместе со своими незаконными детьми Чезаре и Лукрецией, делал все возможное, чтобы Италия целиком оказалась в их власти.

Светловолосая красавица Лукреция, его дочь, совсем недавно была выдана замуж за наследника герцога Феррарского. И этой весной, находясь в Ферраре по делам Сандино, я попал на бракосочетание дочери Борджа. Свадьба была устроена как праздник и развлечение для всех горожан и прочих зевак. Однако не всем феррарцам невеста пришлась по душе, и ходили слухи, что она очень коварная женщина и ее отец, Папа Римский, заплатил герцогу Эрколе огромную сумму за то, чтобы его старший сын Альфонсо, будущий герцог Феррарский, на ней женился. Все эти слухи и сплетни доносились до моих ушей, когда я пробирался через толпу, чтобы поглазеть на нее.

По поводу щита, полученного Альфонсо от французского короля в качестве свадебного подарка, какая-то женщина сказала:

— Недаром на новом щите герцога портрет Марии Магдалины! Она, кажется, тоже была не самой целомудренной из женщин?

Многие из тех, кто слышал эти слова, рассмеялись, хотя некоторые и оглянулись через плечо: не заметил ли кто, как они смеются над домом Борджа. Ибо все знали, что семейство Борджа с неслыханной жестокостью мстит своим обидчикам. Однако общее настроение толпы было праздничным, и шутки продолжались.

Когда процессия проследовала в огромный собор, где должно было состояться венчание, по площади разнесся громкий шепот:

— Пусть жених молится о том, чтобы прожить дольше, чем ее прежний муж, которого задушили по приказу ее братца!