Такой чудесный день - Айра Левин

– Изумительно! Чудесно! Четыре имени для мальчиков, четыре имени для девочек! Никаких ссор, все одинаковые! Конечно, мальчиков называют в честь Христа, Маркса, Вуда и Уэя, как же иначе. Верно?

– Да, – ответил Скол.

– Еще бы! И коль скоро Уни дает четыре имени мальчикам, то и девочкам надо четыре, так? Естественно!.. Слушай! – Он остановил Скола, которому тогда стукнуло семь, присел и заговорил прямо в лицо, причем его глаза навыкате плясали, словно он вот-вот засмеется. (Был праздник, и они направлялись на парад по случаю Дня Унификации или Дня рождения Уэя.) – Слушай, Ли РМ35М26Д449977ЬЭЮЯ. Я расскажу тебе кое-что невероятное. Когда я был маленький – ты слушаешь? – существовало больше двадцати разных имен только для мальчиков! Представляешь? Правда! Клянусь любовью к Семье. Ян, Джон, Аму, Лев, Хига, Майк, Тонио! А во времена моего отца их было даже больше, может, сорок или пятьдесят! Вот умора! Имена разные, а товарищи-то все абсолютно одинаковые и взаимозаменяемые! Какая невероятная глупость, да?

И Скол кивал, запутавшись и чуя, что дедушка имеет в виду прямо противоположное и что сорок или пятьдесят разных имен для мальчиков – не глупо и не смешно.

– Только посмотри! – продолжал дедушка Ян, ведя Скола за руку через Парк единства к месту парада. – Совершенно одинаковые! Ну не чудо ли? Те же волосы, те же глаза, цвет кожи, фигура; мальчики, девочки – все одинаковые. Как горошины из стручка. Правда здорово? Разве не супер?

Скол покраснел (у него глаз зеленый, не как у всех).

– А что такое «гарошиныистручка»?

– Не знаю. Была такая еда, пока не появились макси-кейки. Шарья говорила.

Дедушка работал прорабом в ЕВР55131, в двадцати километрах от 55128, где жил Скол с родителями, и по воскресеньям и праздникам приезжал в гости. Его жена, Шарья, утонула во время крушения экскурсионного лайнера в 135-м, в тот самый год, когда родился Скол; больше он не женился.

Другие бабушка и дедушка, со стороны отца, жили в МЕКС10405, и мальчик видел их только по телефону в дни рождения. Тоже странные, но куда уж до дедушки Яна.

Сколу нравилось в школе и нравилось играть. Музей доунификационной истории, «До-У», тоже нравился, хотя некоторые экспозиции наводили страх, например, «копья», «пистолеты» и «тюремная камера», в которой «заключенный» в полосатой форме сидел на нарах и сжимал голову в нескончаемой скорби. Скол всегда смотрел на него – если нужно, даже убегал от своего класса – и всегда после этого быстро отходил.

Нравилось мороженое, игрушки и комиксы. Однажды в центре снабжения он прижал к сканеру браслет и этикетку конструктора. Индикатор замигал красным, и пришлось положить игрушку в корзину для возвратов. Скол растерялся – он ведь пришел в правильный день и выбрал товар из правильной категории. Сзади в очереди кто-то произнес:

– Должна быть причина, мой милый. Позвони наставнику.

Скол так и сделал. Выяснилось, что игрушку не дают временно: он где-то дразнил сканер, снова и снова прикладывая браслет, и теперь Уни учил его больше так не делать. Это было первое в жизни моргающее красное «нет», которое касалось чего-то важного, а не просто запретительный сигнал, когда по ошибке вошел не в тот класс или перепутал день терапии. Отказ расстроил и причинил боль.

Нравились дни рождения, Рождество Христово, Рождество Маркса, День Унификации и День рождения Уэя. Еще больше нравились, потому что были редкими, дни, когда в браслет добавлялись звенья. Новое звено долго-долго блестело ярче других. Потом он про него забывал, а когда спохватывался, все звенья были старыми, совершенно одинаковыми и неразличимыми. Как гарошиныистручка.

Весной 145-го, когда Сколу исполнилось десять, он с родителями и Мирой получил право посетить ЕВР00001 и увидеть Уникомп. Дорога между автопортами заняла час. Сколу казалось, что он никогда в жизни так далеко не ездил, хотя родители говорили, что в полтора года он перелетел из Мекс в Евр, а несколько месяцев спустя – из ЕВР20140 в 55128. Они поехали смотреть на Уникомп в апрельское воскресенье вместе с парой за пятьдесят (чьи-то странные дедушка и бабушка, оба ненормально светлокожие, а у нее к тому же неровно подстрижены волосы) и еще одной семьей, мальчик и девочка в которой были на год старше, чем Скол и Мира. Другой папа повел машину от поворота на ЕВР00001 до автопорта около Уникомпа. Скол с интересом наблюдал, как он переводит рычаг и нажимает кнопки. После стремительного полета было странно снова ехать колесами по земле.

Сфотографировались на фоне белого мраморного купола Уникомпа (белее и красивее, чем на картинах и по телевизору, потому что снежные вершины позади еще величавее, а Озеро вселенского братства – голубее и шире), постояли в очереди, коснулись сканера и вошли в округлый, ослепительно-белый вестибюль. Улыбающийся товарищ в голубой униформе проводил их к очереди в лифт. Подошел дедушка Ян, радостно ухмыляясь при виде изумленных лиц родных.

– А вы что тут делаете? – спросил отец, когда дедушка целовал маму.

Родители сказали ему, что получили право на поездку, но он ни словом не обмолвился, что тоже ее запрашивал.

Дедушка Ян поцеловал отца.

– Решил вас удивить, только и всего. Хотел рассказать моему другу… – он положил большую руку на плечо Сколу, – про Уни немного больше, чем диктор в наушниках. Привет, Скол.

Дедушка наклонился, чмокнул внука, и тот, дивясь, что стал причиной дедушкина появления, поцеловал его в ответ.

– Привет, деда.

– Здравствуй, Мира КД37Т 5002, – серьезно произнес дедушка Ян и поцеловал Миру. Она тоже поцеловала его и поздоровалась.

– Когда вы запросили поездку? – поинтересовался отец.

– Через несколько дней после вас, – ответил дедушка, не снимая руки с плеча Скола. Вместе с очередью они продвинулись вперед на несколько метров.

– Ты же был здесь всего пять или шесть лет назад, – сказала мама.

– Уни знает, кто его собирал, – улыбнулся дедушка Ян. – Для нас делают исключения.

– Неправда, – возразил отец. – Исключений не бывает.

– Словом, я здесь, – сказал дедушка и ласково посмотрел вниз на Скола. – Верно?

– Верно, – ответил Скол и улыбнулся в ответ.

В молодости дедушка Ян помогал строить Уникомп.

В лифт помещалось около тридцати товарищей, и вместо музыки в нем говорил мужской голос – «Добрый день, братья и сестры! Добро пожаловать в Уникомп!» – мягкий, дружелюбный голос, который Скол знал по телепередачам. «Как видите, мы начали движение. Наша скорость – двадцать два метра в секунду. Спуск на пятикилометровую глубину занимает более трех с половиной минут. Данная шахта…» Голос приводил данные о размере здания Уникомпа и его толщине, рассказывал о том, как он защищен от любых природных и антропогенных катаклизмов. Скол слышал все это раньше, в школе и по телевизору, но теперь, когда он в самом здании, внутри его стен, и вот-вот увидит Уникомп, рассказ звучал по-новому захватывающе. Он внимательно слушал, глядя на динамик над дверью лифта. Дедушка Ян все еще сжимал его плечо, словно удерживая. «Мы снижаем скорость, – объявил голос. – Желаю вам приятной экскурсии». Лифт мягко остановился, и створки двери разошлись в стороны.