Такой чудесный день - Айра Левин

– Что случилось?

– Ли, слушай, поможешь мне?

– Конечно! Не вопрос!

Карл наклонился и зашептал:

– Запроси для меня альбом. Мне только что отказали. Драка! Их там пятьсот штук, вот такущая стопка, и пришлось положить обратно!

Скол смотрел на него во все глаза.

– Запроси, ладно? Любой человек может в свободное время немножко порисовать, так ведь? Сходишь вниз, о’кей?

– Карл… – смущенно пробормотал Скол.

Карл выпрямился, остывая.

– Нет, – сказал он. – Нет, я просто… сорвался. Извини. Прости, брат. Забудь. – Он хлопнул Скола по плечу. – Я в порядке. Запрошу опять на следующей неделе. Наверное, и так слишком много рисую. Уни виднее. – Он направился по коридору к ванной.

Скол сел за стол и трясущимися руками обхватил голову.

Была среда. Встречи с наставником – по вудвергам, в 10:40. На этот раз он расскажет Ли ЮБ о нездоровье Карла. Теперь уже никто не упрекнет его в паникерстве. Скорее, в медлительности и пренебрежении долгом. Нужно было действовать при первом же четком признаке, когда Карл сбегал с просмотра телепередач (рисовать, вне всяких сомнений), или даже когда Скол впервые заметил его необычный взгляд. Злость побери! Чего ради он тянул? В ушах явственно слышался мягкий, укоризненный голос Ли ЮБ: «Ты не очень-то заботишься о товарищах».

В вудверг утром, однако, Скол спустился в центр снабжения за набором комбинезонов и свежим выпуском «Генетика». Взяв журнал и одежду, он прошел по рядам дальше и оказался перед секцией для рисования. Посмотрел на стопку зеленых альбомов; не пятьсот, конечно, но штук семьдесят или восемьдесят, и никто ими не интересуется.

Он пошел прочь, думая, что, наверное, спятил. И все же, если бы Карл пообещал не рисовать, когда не положено…

Скол вернулся – «Любой человек может в свободное время немножко порисовать, так ведь?» – и взял альбом и упаковку угольных стержней; с колотящимся сердцем и трясущимися руками встал в самую короткую очередь; глубоко вдохнул, потом еще и еще раз.

Приложил к сканеру браслет и стикеры комбинезонов, «Генетика» и угля с альбомом. Все одобрено. Он уступил место следующему товарищу и вернулся в общежитие.

У Карла было пусто, постель разобрана. Скол положил комбинезоны себе на полку, а журнал на стол. Дрожащей рукой написал на первой странице альбома «С условием: только в свободное время». Потом бросил рисовальные принадлежности на свою кровать и раскрыл «Генетик».

Появился Карл и начал застилать постель.

– Это твое? – указал Скол на альбом и уголь. – Кто-то забыл.

– Ах да. Спасибо. – Карл подошел и взял их. – Большое спасибо.

– Ставил бы хоть цифроимя на первой странице, если кидаешь где попало.

Карл вернулся к себе и открыл первый лист; поглядел на Скола, поднял правую руку и одними губами произнес:

– Клянусь любовью к Семье.

Они вместе поехали вниз на занятия.

– Обязательно было портить страницу? – спросил Карл.

Скол ухмыльнулся.

– Я не шучу. Тебе не приходило в голову, что записку можно написать на ненужном клочке бумаги?

– Вуд, Уэй, Иисус и Маркс!

В декабре того же 152 года пришла ужасающая весть об эпидемии Серой Смерти, за девять коротких дней уничтожившей все, кроме одной, марсианские колонии. В Академии генетических наук, как и прочих научно-исследовательских учреждениях, наступило беспомощное молчание, сменившееся трауром и затем всеобщей решимостью помочь Семье преодолеть это сокрушительное поражение. Все трудились упорнее и больше: занимались по воскресеньям; в Рождество отдыхали только полдня; свободное время было сокращено наполовину. Только генетика могла сделать грядущие поколения жизнеспособнее. Каждый стремился поскорее закончить обучение и приступить к первому настоящему заданию. «СНОВА НА МАРС!» – кричали со всех стен белыми буквами черные плакаты.

Этот порыв продержался несколько месяцев. Первый полный выходной дали только на Рождество Маркса, и никто не знал, что с ним делать. Скол и Карл с девушками переехали на лодке на остров в парке аттракционов и устроились загорать на огромном плоском валуне. Карл рисовал свою подружку. Скол подумал, что впервые он взялся за изображение человека.

В июне Скол снова запросил для него альбом.

Учеба закончилась на пять месяцев раньше, и они получили распределение: Скол в исследовательскую лабораторию вирусной генетики в США90058, Карл – в Институт энзимологии в ЯП50319.

Вечером накануне отъезда из Академии они упаковывали дорожные сумки. Карл вытаскивал из ящиков стола зеленые альбомы – десяток из одного, пять из другого, потом еще несколько. Бросил стопку на постель.

– Не пытайся запихнуть все это в сумку – бесполезно, – заметил Скол.

– И не собирался. Они мне не нужны – там нет чистых страниц. – Он сел на кровать и полистал альбом, время от времени вырывая страницы.

– Можно и мне что-нибудь?

– Валяй. – Карл швырнул ему альбом.

В основном это были зарисовки из Музея доунификационной истории. Скол выбрал воина в кольчуге с арбалетом на плече и почесывающуюся человекообразную обезьяну.

Карл сгреб несколько альбомов и понес их к мусоропроводу. Скол взял следующий.

Посреди деревьев, вдали от глухих городских зданий, стояли нагие мужчина и женщина. Странно высокие, красивые и какие-то благородные. Женщина сильно отличалась – не только половыми органами, но и длинными волосами, выступающей грудью и общей мягкой выпуклостью форм. Рисунок был великолепен, и все-таки что-то в нем – а что, Скол и сам не знал – его встревожило.

Он листал страницы. Еще мужчины и женщины. Скупые решительные штрихи – художник оттачивал мастерство. Лучшие рисунки Карла. И в каждом что-то было не так, словно чего-то не хватало, какая-то дисгармония, обозначить которую Сколу никак не удавалось.

Вдруг он похолодел.

Браслеты! Их нет!

Снова полистал для проверки. От напряжения свело живот. Да, браслетов не было. Ни на одной работе. И никаких сомнений, что они закончены, – в углу каждой стояла обведенная кружком «А».

Он перешел к себе и сел на кровать; Карл вернулся, взял оставшиеся альбомы и с улыбкой их унес.

В зале были танцы, но из-за Марса – вялые и недолгие. Потом Скол пошел с девушкой в ее кабинку.

– Что случилось? – спросила она.

То же самое сказал Карл, когда утром они складывали одеяла.

– Что стряслось, Ли?

– Ничего.

– Грустно уезжать?

– Немного.

– Мне тоже. Давай выброшу твои простыни.

– Его цифроимя?

– Карл УЛ 35С7497.