Пять шагов по облакам - Татьяна Устинова

Договаривался Ле… Алекс, Алекс договаривался, и по условиямзачем-то нужно хреначить в этот самый Петербург, а туда же — на тебе! —начальница мылится! Вот идут они по улице, которая у них вместо Тверской, иЛюбанова выруливает, то-то видок у нее будет! Говорят, городок-то маленький, неМосква-столица!.. Бэзилу от этих мыслей было немного неуютно, как и отпредстоящей работы — все-таки он никогда и ничего не взламывал… за деньги. Всебольше для собственной чистой радости, кроме того, среди «программеров»неприлично платить за время в сети, гораздо приличней у лохов натырить! У лоховон тырил, а по заказу, да еще незнамо что… нет, никогда. Может, от этого-то они чувствует себя проституткой, а не тем, кто он есть на самом деле, —продвинутым «программером»! А может, от того, что Марьяна смотрела такжалостливо!

Впрочем, печалиться некогда.

Бэзил Gotten Пивных со странным тяжелым чувством покинулприемную главного редактора Валерии Алексеевны Любановой, и если бы кто-нибудьсказал ему, что это чувство называется интуицией, и это именно она, интуиция,подсказывает ему, Бэзилу, что не надо ездить ни в какой Питер, и телефон того,кто предложил им легких денег за странную программу, тоже хорошо бы забытьнавсегда, а компы, в которых номер остался, свести на городскую свалку ипорубить там топором в мелкий винегрет, Бэзил бы ответил этому кому-нибудь, чтоон ламер последний!

* * *

— Говорят, Баширов очень нашим заказом интересуется.

— Откуда такие сведения поступили?

Лера Любанова завела глаза к потолку и вверх, в направлениипотолка, помотала головой, как будто сведения поступили непосредственно снебес.

— Из Лондона.

— Ты общалась?.. — непонятно спросил Константинов, и Леракивнула. Роман Полянский провел в блокноте длинную черту, словно подытожилнечто важное, хотя ничего такого он не итожил и с неудовольствием отвернулся всторону.

Странный вопрос Константинова он отнес на свой счет инемного обиделся. Такой вопрос мог задать только «посвященный» или особоприближенный, и, задавая его, Саша будто демонстрировал перед Романом своюблизость к сильным мира сего.

Сильные — это Лера Любанова, рядышком, и Вадим Сосницкий, вотдаленной лондонской ссылке.

— Он сказал, что Садовников наверняка обращался и кБоголюбову тоже, но что-то у них не…

— Не срослось, — подсказал Константинов.

— Не сложилось, — не приняла подачу Лера, не любившая жаргон.— Боголюбов не дурак, чтобы такие вещи ни за что ни про что упускать. Крометого, по слухам, за ним Баширов, который с нашим с незапамятных времен наножах. Саш, я тебя прошу, пока меня не будет, ты пригляди за ребятами, чтобыони не наворотили чего не надо!

— Тебя не будет только один день.

Константинов очень не любил неясных поручений. Он креативныйдиректор, он придумывает оформление, дизайн, у него в подчинении пиар-служба,реклама и все такое, он не может «приглядывать» за отделами и за пишущейбратией. Даже если возьмется ненароком, пошлют они его к черту — и будут правы!

— Нам очень важно, — говорила между тем Лера, — чтобы доподписания бумаг никакие сведения не просочились в прессу. Особенно вовражескую.

— Что есть вражеская пресса? — подал голос переставшийобижаться Роман Полянский.

— Все, кроме нас! — провозгласила Лера. — Есть только мы, ибольше никого! Надеюсь, это как раз понятно, мальчики?

Мальчикам все было понятно.

Грядущие президентские выборы — вот что заботило всехкрупных и очень крупных политиков и бизнесменов! Несмотря на то что напредыдущих выборах им всем доходчиво и с примерами объяснили, что на грядущихкандидат у нас будет только один, а остальным лучше не соваться и простосделать вид, что это и есть демократия, но престол манил. Ох как манилпрестол!..

Белые начинают и выигрывают.

Садовникова, лидера правых, поддерживал «лондонскийизгнанник» Вадим Сосницкий, а кого поддержит Ахмет Баширов, было пока неслишком понятно — все-таки до престольного праздника, или престольной битвы, —кому как больше нравится! — оставалось еще полтора года. Ходили слухи, чтоБаширов и Кольцов, два супертяжеловеса-миллионщика, объединятся и поддержаткакого-то центристского кандидата. И именно потому, что это было самымлогичным, журналисты и политики подозревали, что ничего такого не произойдет.

В конце концов, только в старушке-Европе государственнаявласть держится на объединении интересов и капиталов, а в России-матушке современ Новгородского княжества эта самая власть держится на расколе имеждоусобице.

Дружили не «за», а «против», кто успел, тот и съел, нас недогонят, сегодня ты соратник, а завтра противник, причем непримиримый, причемсамый главный, вот тебе, вот тебе, получай, получай!..

Предполагалось, что спарринг между кандидатами на престолбудет жестким и циничным, и сейчас, на берегу, как будто прощупывалась будущаяглубина этого самого цинизма — по пояс, по горло или по самую маковку. ЛереЛюбановой и ее журналистам представлялось, что даже глубже, чем по маковку.

Нефтяное благополучие последних лет, когда золотой водопаднизвергался на державу просто так, потому что баррель вместо одиннадцатидолларов вдруг стал тянуть на полтинник, убаюкало и усыпило тысячеглавую гидругосударственных проблем, которая еще так недавно разевала всю тысячу своихпастей. Тоненького ручейка, который оставался после того, как водопадраспределялся по личным карманам, вполне хватало, чтобы кормить и поить народ.Сонное состояние гидры именовалось почему-то «стабильностью», хоть и понятнобыло, что цена ей — грош, и как только тот самый баррель вдруг станет стоитьдаже не одиннадцать, а восемь долларов, все, все пропало!..

Производства стоят, как и стояли, новых технологий как небыло, так и нет, наука не только умерла, но ее даже и похоронить успели, и напохоронах сплясать — научные институты сдали в аренду под казино, компьютерыпродали налево, истребители разобрали на «цветные металлы», а криогенныеустановки по дешевке сплавили китайцам, им нужнее, они хоть знают, что с нимиделать!..

Гидра, убаюканная ручейком, все спала и даже похрапывала.

Чернобыльцы пару раз объявили голодовку, требуя выплатмноголетней давности, шахтеры побузили на окраинах, военные в очередной разподтянули пояса и с тоской огляделись, что бы такое еще продать. Продаватьбольше было нечего, все уже продали. На задворках тлела война, которой не былони конца ни краю, и стыдливые лицемерные рассказы о ней в новостях напоминалихронику советских времен — вот сельчане отправились к урнам для голосования,чтобы «выразить волю» и «поддержать законную власть». Вот над школой затрепеталроссийский флаг, за партами сидят чумазые и глазастые дети в платках ифуфайках, таращатся в камеру. Вот «гостеприимно распахнул двери» институт,готовый принять первых студентов.