Наполеоновские войны: что, если?.. - Джонатан Норт

Париже, в то же самое утро – 25 фримера V года. По сравнению с Лиссабоном здесь холоднее и больше тумана. Пять человек, стоящих во главе правительства, Директория, собрались в Люксембургском дворце, чтобы обсудить стратегическое положение страны. Они говорят о том, что начало этого года было многообещающим, хотя теперь ситуация не внушает оптимизма. Отрадным фактом является то, что умиротворение Бретани и Вандеи наконец полностью завершено молодым, одаренным и необычайно гуманным генералом Луи-Лазаром Гошем. Флот наконец оправился от родовой горячки Революции и снова успешно действует на просторах Атлантики. Адмирал Ришери осуществляет рейдерство на коммуникациях противника, угрожая его морской торговле на пространстве океана вплоть до берегов Ньюфаундленда. Бонапарт вновь добился блестящего успеха в Италии, а Моро – в Германии. Долгожданный военный союз Испании и Франции заставил англичан покинуть Средиземное море. Пруссия также прекратила сопротивление и 5 августа подписала тайное соглашение с Францией, которое предполагало нечто большее, чем просто нейтралитет. Самым отрадным является то, что ничего не стоящие «ассигнации» отменены, а изъятие из оборота других форм бумажных денег ожидается в ближайшем будущем. Урожай, собранный в этом году, – лучший за последние десять лет, и цены на хлеб упали до весьма низкого уровня.

Лишь Австрия и Британия все еще препятствуют полной победе французов. И, к сожалению, их сопротивление в последнее время усиливается. Война в Германии серьезно затягивается из-за поражения, которое 3 сентября Журден потерпел при Вюрцбурге. На плацдарме в Келе (восточный берег Рейна), как раз напротив Страсбурга, французы оказались в плотной осаде. Бонапарт связан боями в Мантуе с самого начала июня, и его надежды на окончательную победу, похоже, растаяли. Однако еще большие опасения внушала Директории его явная убежденность в том, что французская внешняя политика в Италии является его личным делом и больше никого не касается. Против воли Парижа он создал «Киспаденскую республику»[4], в которой стал властителем, тем самым вновь пробудив старые страхи в отношении военного переворота. Поэтому Директория не особенно горевала о том, что срок действия закона о наборе призывников, выдвинутого Карно в августе 1793 года, подходит к концу и мощь армии теперь находится на самом низком уровне за последние четыре года.

Поскольку значительно упала как численность армии, так и ее политическое влияние, возможно, теперь настала очередь флота сыграть решающую роль. Существует мнение, что следующий серьезный удар Франция должна нанести Британии, а не Австрии. А продление миссии англичан, направленной на поиски мира, еще больше укрепило это мнение. Британская дипломатическая делегация во главе с лордом Мальмсбери ведет переговоры в Париже с конца октября, что говорит об ослаблении решимости англичан. Теперь определенно настал момент для решительных действий с целью получить главные козыри, необходимые для завершения дипломатической игры. Похоже, что сами англичане уже действуют в этом направлении, так как они воспользовались новым союзом Испании с Францией как великолепным предлогом для того, чтобы присвоить испанские колонии в Буэнос-Айресе, Тринидаде, Пуэрто-Рико и других местах. Генерал Аберкромби уже отплыл с приказом захватить Тринидад. Но это в свою очередь убеждало Директорию в том, что оборона британцев на ближних подступах к метрополии соответственно ослабла. Французы испытывают чрезвычайно сильное искушение нанести удар непосредственно по Британским островам.

Таким образом, официальная политика Франции в конце осени 1796 года была направлена не только на форсирование и успешный исход военных кампаний в Мантуе и на Рейне, но и на то, чтобы организовать вторжение в Англию, Ирландию, Шотландию и Уэльс, используя для этого любую возможность и применяя все мыслимые и даже немыслимые способы. Несомненно, это вторжение следует осуществить как можно быстрее, даже если количество солдат, необходимое для проведения этой кампании, придется значительно сократить. Впрочем, такого рода «немыслимые» удары уже предпринимались, например, десант из Дюнкерка в Ньюкасл. Тогда пришлось набирать необходимых для проведения этой операции 5 000 человек в тюрьмах и лагерях для военнопленных. Они не продвинулись дальше Фландрии. Однако командование главным ударом из Бреста было поручено самому утонченному и безупречному генералу Республики, каким, несомненно, был Гош. Первого ноября он был назначен командующим Ирландской армией, и после многих досадных задержек и последних колебаний Парижа флот наконец вышел в море.

Бирхейвен

16 декабря силы Гоша отплыли из Бреста. Это была мощная эскадра, в состав которой входили семнадцать линейных кораблей, тринадцать фрегатов, восемь других военных кораблей и восемь больших транспортных судов, а также несколько транспортных судов меньших размеров, используемых в качестве вспомогательных складов. На судах находилось 14 750 лучших солдат Гоша, а также тысячи ружей, которые по прибытии планировалось раздать ирландским повстанцам. Командир этих повстанцев, которого называли «генерал-адъютант Смит», также находился на борту одного из кораблей эскадры, вероятно, это был один из офицеров штаба генерала Шерана. В действительности это был Теобальд Уолф Тоун, протестант из Ольстера, руководитель Общества Объединенных Ирландцев. Он был сторонником полной независимости всей Ирландии. Планировалось, что организация Тоуна поднимет на борьбу полмиллиона «патриотов», полных решимости изгнать ненавистных англичан с ирландской земли. Однако реальной была цифра 50 000 человек, а возможно, и меньше; но против правительственных сил, в состав которых входило около 4000 кавалеристов, 2000 человек регулярной пехоты, 9000 ополченцев и 19 000 человек милиции – многие из которых относились с симпатией к идее освобождения, – даже такая численность повстанцев предоставляла очень хорошие шансы на успех.

Выход флота из Бреста изобиловал ночными тревогами, вызванными путаницей в построении кораблей и навигационными ошибками. Произошло несколько серьезных столкновений и ужасное крушение 74-пушечного «Седюсана», наскочившего на подводные скалы в коварном узком проливе Ра-де-Сен, в результате чего погибло 1265 человек. Рассчитывая незаметно проскользнуть мимо английской блокирующей эскадры, адмирал пошел на риск и выбрал именно этот маршрут, хотя он и был более опасным, нежели основной пролив Ируа. Сумятицу усилил туман, а также дерзкая артиллерийская стрельба и залпы осветительных ракет с единственного оказавшегося поблизости британского фрегата под командованием капитана сэра Эдварда Пеллью, который наблюдал уход эскадры. Хотя риск пришлось оплатить сполна, тем не менее основная часть эскадры смогла без потерь проследовать дальше. Помимо «Седюсана», лишь девять кораблей сбились с курса и отстали от эскадры. Но дело осложняло то обстоятельство, что на борту одного из них, фрегата «Фратерните», находилась не только казна, но и сам командующий генерал Гош, а также командир эскадры адмирал Морар де Галль.

Это оставляло эскадру без командира. Его, однако, смог заменить контр-адмирал Буве, а Гоша – генерал Груши, которые вскоре сумели собрать воедино большую часть сил вторжения и лечь на расчетный курс. Восемнадцатого