Мизери - Стивен Кинг

Приблизительно через десять дней после исчезновения темногооблака он обнаружил (почти одновременно) три обстоятельства. Первое: у ЭнниУилкс имеется большой запас новрила (и всяких других лекарств у нее хватает).Второе: у него развилась зависимость от этого препарата. И третье: Энни Уилкспомешанна и опасна.

5

Боли и грозовой туче предшествовала мгла: когда Эннирассказала ему о том, что с ним случилось, он начал припоминать, что жепредшествовало мгле. Произошло это вскоре после того, как он задал вопрос,традиционный для всех, кто приходит в сознание после долгого перерыва, и онаответила, что он находится в маленьком городке Сайдвиндер, штат Колорадо. Затемона добавила, что прочла все восемь его романов, а самые любимые романы изсерии о Мизери прочла четыре, пять, а то и шесть раз. Ей бы очень хотелось,чтобы он писал быстрее. Она сказала, что едва поверила, что ее пациентомявляется тот самый Пол Шелдон, даже после того, как своими глазами увиделаудостоверение личности, лежавшее у него в бумажнике.

— Кстати, а где мой бумажник? — спросил он.

— Я взяла его на хранение. — Ее улыбка внезапно исчезла, ипоявившееся на лице настороженное выражение совсем ему не понравилось; оно былопохоже на глубокую расселину, которой почти не видно среди травы и цветов. — Выдумаете, я оттуда что-нибудь украла?

— Что вы, конечно, нет. Дело в том, что… — Дело в том,подумал он, что там сейчас все, что осталось от моей жизни. Там моя жизнь внеэтой комнаты. Вне боли. Вне этого времени, что тянется, как длинная розоваяжвачка. Потому что до таблеток остался всего час или около того.

— Так в чем же дело, мистер? — настойчиво переспросила она,и он с тревогой заметил, что взгляд ее узких глаз становится мрачнее. Расселинаделалась шире, словно в ее голове в эту минуту происходило землетрясение. Заокном пронзительно завывал ветер, и ему вдруг представилась картина: онаподнимает его с кровати, швыряет через плечо, он падает на пол возле стены, какмешок с картошкой, а потом она выволакивает его на улицу и бросает в сугроб.Он, конечно, замерзнет, но прежде, чем он умрет, острая пульсирующая больохватит его ноги.

— Дело в том, что отец всегда советовал мне держать бумажникпри себе, — произнес он, удивляясь, с какой легкостью ему удалось солгать. Всвое время отец виртуозно научился не замечать Пола — за исключением техслучаев, когда было просто необходимо обратить на него внимание. Насколько Полмог припомнить, отец лишь однажды соизволил дать ему совет. Когда Полуисполнилось четырнадцать лет, отец подарил ему на день рождения презерватив«Красный дьявол» в упаковке из фольги. «Положи это в бумажник, — сказал РоджерШелдон, — и если окажется, что ты чувствуешь возбуждение, когда вставляешь,выбери мгновение, когда ты уже достаточно возбужден, чтобы хотеть, и недостаточновозбужден, чтобы плюнуть на последствия. В этом мире и так хватает ублюдков, имне не хотелось бы, чтобы ты в шестнадцать лет мог назвать себя отцом». ВслухПол добавил:

— Я думаю, он столько раз повторял мне, чтобы я держалбумажник при себе, что эта фраза навсегда отпечаталась в моем сознании. Оченьпрошу меня простить, если я вас оскорбил.

Она успокоилась. Улыбнулась. Расселина исчезла. На ее местевновь кивали головками яркие полевые цветы. Он подумал, что если сейчас ощупатьее лицо, то под улыбкой обнаружится упругая темная масса.

— Вы меня не обидели. Бумажник в надежном месте.Подождите-ка, у меня для вас кое-что есть.

Она вышла и тут же вернулась с миской дымящегося овощногосупа. Он не мог сейчас много есть, но в этот раз съел больше, чем ожидал. Онакормила его с ложки и рассказывала о том, что произошло, и пока она говорила,он все припоминал. Он решил: если уж приходится валяться с переломанныминогами, не мешает знать, что его к этому привело. Но вот способ полученияинформации его раздражал: как будто он — персонаж книги или пьесы и события егожизни представляют собой не реальную историю, а чей-то вымысел.

Итак, примерно две недели назад эта женщина отправилась намашине в Сайдвиндер, чтобы обзавестись кое-какими продуктами и кормом дляскота… и посмотреть новые книжки в аптеке Уилсона[2] — дело было в среду, акнижки привозят по вторникам.

— Я как раз думала о вас, — сказала она и ловкимпрофессиональным движением промокнула уголки его рта салфеткой. —Представляете, какое интересное совпадение! Я надеялась, что «Сын Мизери» ужевышел, но мне не повезло.

Она сказала, что в пути ее застигла гроза, хотя до самогополудня метеорологи уверенно утверждали, что гроза должна разразиться южнее, врайоне Нью-Мексико и Сангре-де-Кристо.[3]

— Да-да, — сказал он и вспомнил тот день. — По радиотвердили, что гроза пройдет стороной. Я главным образом потому и поехал.

Он попытался шевельнуть ногой. Ногу немедленно пронзилавспышка боли, и он застонал.

— Не надо, — сказала она. — Пол, если ваши ноги сейчасзаговорят, вам уже не удастся заставить их замолчать… А таблетки я вам смогудать только через два часа. Я и так вам даю слишком много.

Почему я не в больнице? Этот вопрос напрашивался, но Полуказалось, что ни ему, ни ей не хочется, чтобы он был задан вслух. По крайнеймере сейчас.

— Когда я зашла в магазин за кормом, Тони Роберте сказал,чтобы я шевелилась, если хочу вернуться домой до грозы, и я ответила…

— Далеко отсюда до города? — перебил он.

— Прилично, — неопределенно ответила она, глядя в окно. Внаступившем молчании Пол взглянул на ее лицо и испугался, ибо увидел пустоту наее лице: черная расселина затаилась на альпийском лугу — черное ничто, где нерастут цветы; если упасть в эту черноту, то лететь, вероятно, придется долго.Перед ним было лицо женщины, которая внезапно утратила всякую связь ссобственным прошлым: лицо женщины, которая не просто забыла то, что необходимопомнить, а безнадежно утратила память как таковую. Однажды ему довелосьпосетить лечебницу для душевнобольных — это было много лет назад, когда онсобирал материал для «Мизери значит несчастье», первой из четырех книг, которыев последние восемь лет служили основным источником его доходов, — там-то он ивидел подобное выражение… точнее, отсутствие выражения. Такое состояниеназывается термином кататония, но то, что пугало его, не имело точногоназвания, пожалуй, у него было лишь смутное ощущение, что ее разум стал таким,каким он представлял себе ее тело: твердым, жилистым, лишенным каких-либоканалов или полостей.

Затем ее лицо начало медленно проясняться. Мысли как будтостали вплывать обратно. Неожиданно он осознал, что слово вплывать не совсемверное. Она не наполнилось чем-то, как резервуар или пруд, она, скорее,разогрелась. Да-да, она разогревается, как какой-нибудь электроприбор. Кактостер или, скажем, электрообогреватель.