Люди ночи - Джон Майло Форд

– Что будет, если нас с этим застукают? – спросил Пол между осторожными затяжками.

Ричард ответил:

– Это Коннектикут. Тебя посадят в колодки.

– Видишь, до чего доводят дурные знакомства? Ричард младшекурсник, он может сослаться на возраст, но я в магистратуре, и мне оправданий нет. – Анна рассмеялась и глянула на Хансарда. – И не смейте мне говорить, что я могу сослаться на невменяемость, Николас.

Пол сказал:

– В смысле, что будет с вами, профессор Хансард? Это же вроде…

– Незаконно? Насколько я знаю, да. Но не тревожьтесь за меня, Пол. Валентайн-колледж так либерален, что не станет поднимать шум из-за травки, и так мал, что не боится за свою репутацию. К тому же я не штатный преподаватель, у меня нет постоянных курсов. Я веду семинары, часто в форме игр – вроде сегодняшней, но сложнее, с большим числом игроков. Однако не каждый год, потому что я занимаюсь своими исследованиями.

– Историческими исследования можно зарабатывать на жизнь? – чуть осоловело спросил Пол.

Ричард рассмеялся.

– Это возможно. – Хансард глянул на кофейную кружку, на грозную надпись. – Вы хотите стать профессиональным историком?

– Не знаю… в смысле, я не уверен, что есть такая профессия.

– Так бывает. Так случилось со мной. – Хансард постучал пальцем по кружке. – Когда-нибудь я расскажу о том, кто мне ее подарил.

– Homo, fuge[3], спасайся, человек! – низким голосом произнес Ричард. – Беги, иначе станешь… протеже!

Глаза у Пола сверкнули.

– А вы согласитесь быть моим научным руководителем, сэр?

– Рановато об этом говорить, – ответил Хансард. – Осенний семестр начнется только через четыре недели, а до тех пор вы еще не студент. Давайте повременим.

Пиво и темы для разговора закончились незадолго до полуночи. Ричард и Пол ушли в летнее общежитие, Анна – в свою квартиру неподалеку от кампуса. Закрывая за ними дверь, Хансард услышал вопрос Пола:

– Здесь всегда так?

– Сейчас лето, – ответил Ричард. – Подожди, начнется осенний семестр. У нас бывает по тридцать игроков, и это офигительно… Ты когда-нибудь участвовал в Войне Севера и Юга?

Хансард налил себе еще кофе и сел перед игровым полем «Делателя королей». Во время игры ему пришла идея нового правила, попытки убийства, и он хотел записать свои мысли, пока они не забылись.

В дверь позвонили. Анна, сразу подумал он.

И тут же вспомнил Луизу, потому что, думая о любой женщине, всегда вспоминал ее, несмотря на то что Луиза умерла. А может быть, именно поэтому. Двадцать месяцев своей жизни Николас Хансард смотрел, как умирает Луиза Хансард, дома и в больнице, и не было минуты, когда она не мучилась.

До Луизы он никогда всерьез не думал о браке, после Луизы некоторое время не мог думать о сексе. И все-таки одно изменилось и другое тоже.

Анна.

Хансард открыл дверь. Это была не Анна, а человек в мотоциклетной куртке и шлеме, с сумкой через плечо. Мотоцикл, большой «Харлей» с багажной корзиной, стоял рядом с тротуаром, фара была не выключена.

– Распишетесь в получении, сэр? – спросил курьер.

Он не сказал, от кого пакет и на чье имя, не дал и малейшей подсказки.

Хансард знал и то и другое. Он написал «Кристофер Фрай»[4] и подождал, пока курьер сверит подпись с образцом. Подписываясь фамилией драматурга, Хансард чувствовал себя немного глупо, как будто подделывает автограф; он сказал себе, что на следующий месяц выберет кодовое имя попроще.

– Минуточку, сэр.

Курьер вернулся к мотоциклу и что-то сделал – за его спиной не было видно, что именно. Хансарду говорили, что у мотоцикла сложная сигнализация, иногда даже заряд самоликвидации. Курьер вернулся с плоским пакетом и отдал его Хансарду.

– Спасибо, – сказал Хансард.

– Не за что, сэр. Доброй ночи.

Курьер тихо уехал. Хансард глянул в небо. Ночь была для августа холодная, очень ясная. Он вернулся в дом, сел рядом со своим кофе, открыл пакет.

Внутри была стопка черно-белых фотографий, снятых под водой; на некоторых виднелся аквалангист. В прямоугольном предмете на первых двух снимках Хансард, присмотревшись, узнал джип, наполовину ушедший в донный ил; на дверце угадывалась белая армейская звезда. На следующей фотографии был кожаный портфель с почти нечитаемыми надписями; Хансард вроде бы разобрал слово «РАЗВЕДКА». На ручке портфеля была закреплена цепь, и она тянулась к…

Это было на следующих фотографиях. В пугающе четком качестве. К последней фотографии скрепкой был приколот машинописный листок.

ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНО ОПОЗНАНО КАК ОСТАНКИ Т. С. МОНТРОЗА, МАЙОРА АРМЕЙСКОЙ РАЗВЕДКИ США, ПРОПАВШЕГО БЕЗ ВЕСТИ В ГЕРМАНИИ 20 МАРТА 1944. ОСТАНКИ ОБНАРУЖЕНЫ В НИДЕРКАССЕЛЕ, ГЕРМАНИЯ, ДЕСЯТЬ ДНЕЙ НАЗАД. ИЗВЛЕЧЕНИЕ ПРОДОЛЖАЕТСЯ. ПРОСЬБА ПОДТВЕРДИТЬ УЧАСТИЕ. РАФАЭЛЬ

– Можно ли заработать на жизнь историческими исследованиями, профессор? – тихонько спросил себя Хансард. – Конечно, если знать нужных людей.

Он снял трубку и начал набирать номер.

Немецкое небо было голубое, трава зеленая, автокран – защитного цвета, а вода в реке – черная, как смертный грех. Цепи и тросы тянулись по бурому илу, военные топтали рекламно-сочную траву на берегу. Военные – бундесверовцы и американские саперы – были вооружены. Обычное дело.

Из воды вынырнули два аквалангиста и замахали водителю автокрана. Машина взревела, цепи натянулись. Темная вода заколыхалась.

Чуть дальше на берегу сидел, подобрав колени, человек в серой кожаной куртке. У него было невыразительное лицо, спокойные глаза смотрели из-под кустистых черных бровей через очки в металлической оправе. Он что-то печатал в маленьком портативном компьютере, прерываясь каждые несколько минут, чтобы глянуть на военных и автокран.

В нескольких метрах позади него стоял черный «Мерседес» по меньшей мере десятилетнего возраста. К водительской дверце прислонилась сурового вида женщина в зеленом пуховом жилете. Жилет был расстегнут, из-под него выглядывала рукоять пистолета.

Рядом со старым «Мерседесом» остановился другой, новехонький. Из него вышел мужчина в дорогом черном костюме. Он кивнул женщине, и та молча указала на сидящего человека.

Мужчина в костюме прошел к берегу – осторожно, чтобы не запачкать штанины – и глянул вниз.

– Мистер Рулин?

– Ja[5], – ответил сидящий.

– Моя фамилия Кройцберг. Моя организация…

– Ich hab’ Deutsch[6], – перебил Рулин.

Кройцберг умолк, затем продолжил по-немецки:

– Моя организация, полагаю, известила вас о моем приезде.

– Да. – Рулин снова глянул на кран; на Кройцберга он по-прежнему не смотрел. – Впрочем, мне не сообщили, зачем вы приедете.

– Документы…

– Это американские документы.

– Однако они найдены на немецкой земле. В немецкой воде, правильнее сказать. – Кройцберг вежливо рассмеялся. – И к тому же они такие старые…

– Если вы прямо сейчас поедете в Бонн, герр Кройцберг, то успеете домой к обеду.

– Не