Вундеркинды - Майкл Чабон

— В каком отеле вы собираетесь остановиться? — спросил я, обращаясь к даме.

— О, нет, — щеки мисс Словиак покрылись легким румянцем, — я живу здесь, вернее, здесь живут мои родители. Это в районе Блумфилда, но вы можете просто подкинуть меня до города, а там я возьму такси.

— Замечательно, так и поступим. Крабтри, мы ведь все равно должны заехать в центр, — сказал я, делая демонстративный упор на обособленном «мы» и всячески стараясь подчеркнуть, что мисс Словиак будет лишь временным попутчиком в нашей компании, — нам надо захватить Эмили.

— Угу. — Терри кивнул. — А потом куда? Где они устраивают вечеринку?

— В Пойнт-Бриз.

— Это далеко от Блумфилда?

— Нет, не очень.

— Ну вот и отлично, пойдемте. — Он взял даму под локоток и повел к залу выдачи багажа; ему приходилось делать короткие шажки, чтобы подстроиться под семенящую походку мисс Словиак. Я не двинулся с места, уставившись на тощие ноги моего друга в серо-зеленых, отливающих серебром брюках. — Трипп, не отставай, — бросил он через плечо.

Лента багажного транспортера была пуста, и мисс Словиак, решив воспользоваться задержкой, отправилась припудрить носик — естественно, она прошествовала в дамскую комнату. Мы остались вдвоем. Я взглянул на Терри и расплылся в счастливой улыбке.

— Что, старый негодник, опять под кайфом?

— Здорово, сукин сын, — сказал я. — Ну, как жизнь?

— Лучше не бывает. Вот, стал безработным, — жизнерадостным голосом сообщил он.

Я рассмеялся, но что-то в лице Терри, может быть перекатывающиеся желваки, подсказало мне, что он не шутит.

— Тебя уволили?!

— Нет пока, но, похоже, к этому идет. Ничего, я в полном порядке. Уже целую неделю только и делаю, что звоню по издательствам, кое с кем даже удалось встретиться. — Он по-прежнему ухмылялся, саркастически заломив одну бровь, словно все происходившее ужасно забавляло его. Мой друг Терри Крабтри всегда отличался значительной долей самоиронии и до некоторой степени и вправду воспринимал свалившиеся на него неприятности как нечто весьма забавное. — Правда, не могу сказать, чтобы работодатели выстраивались в очередь со своими предложениями.

— Боже мой, Терри, почему? Что случилось?

— Реорганизация.

Два месяца назад издательство «Бастион», с которым я много лет сотрудничал, было куплено крупным немецким медиа-холдингом «Блицеро Ферлаг», и слухи о безжалостной чистке, которую затеяли новые хозяева, долетели даже до такого захолустья, как наш Питсбург.

— Кажется, я не соответствую новому лозунгу корпорации.

— Какому именно?

— Компетентность и профессионализм сотрудников. — Терри ухмыльнулся и покачал головой.

— И что же ты намерен делать?

Он пожал плечами.

— Как ты ее находишь? — спросил Терри. — Я имею в виду мисс Словиак. Наши места в самолете оказались рядом. — Черный резиновый круг транспортера дернулся и издал пронзительный скрежет, означающий, что скоро начнется выдача багажа. Мне показалось, мы оба вздрогнули и отпрянули в сторону. — Ты и представить себе не можешь, сколько раз, поднимаясь на борт самолета, я лелеял в душе надежду, что в соседнем кресле обнаружу какую-нибудь красавицу вроде нее, особенно на маршруте Нью-Йорк — Питсбург. По-моему, уже сам факт, что Питсбург дал миру такую потрясающую мисс Словиак, очень многое говорит о вашем славном городе.

— Она трансвестит, — заявил я.

— О боже, какой кошмар! — Терри изобразил на лице неподдельный ужас.

— А разве нет?!

— Я готов поклясться, эта штука принадлежит ей. — Терри ткнул пальцем в направлении огромного кожаного чемодана, раскрашенного черно-белыми пятнами, как индейская лошадь. Чудовище торжественно въехало в зал, раздвинув резиновую бахрому в начале транспортера. — Еще бы, она не хочет, чтобы такая вещь запачкалась в дороге, — сказал Терри, уважительно глядя на чемодан, упакованный в пластиковый мешок на молнии, в каких обычно продают синтепоновые подушки.

— Терри, что же ты теперь будешь делать? — снова спросил я, чувствуя, как внутри меня зарождается тревога. «И что случится со мной? И с моей книгой?» — мысленно добавил я. — Сколько ты работаешь в «Бастионе», лет десять?

— Десять, если не считать последние семь, — сказал Терри, оборачиваясь ко мне. — А я полагаю, именно их ты и не берешь в расчет — Он внимательно посмотрел на меня, в его взгляде светилось ехидное злорадство, смешанное с грустью и почти отеческой заботой. Терри еще не успел открыть рот, а я уже знал, какой вопрос он собирается задать. — Как продвигается твоя книга?

Я рванулся к транспортеру и схватил пятнистый чемодан, не дожидаясь, пока он доедет до нас.

— Отлично, — ответил я, опуская чемодан на пол.

Речь шла о моем четвертом романе — ну, по крайней мере, предполагалось, что однажды он станет моей четвертой книгой. «Вундеркинды» — так назывался новый шедевр, который я давным-давно, еще до продажи «Бастиона», обещал издателям. Мой третий роман, «Королевство под лестницей», получил литературную премию «Пэн» и разошелся тиражом в двенадцать тысяч экземпляров, что в два раза превышало тиражи двух предыдущих книг вместе взятых. В результате отважные руководители «Бастиона», полные оптимизма и веры в то, что я семимильными шагами приближаюсь к статусу если не гения, то как минимум культового писателя, сочли возможным выплатить мне в качестве аванса баснословную сумму, получив взамен лишь идиотскую улыбку обалдевшего автора и название книги, взятое с потолка, который он, сочинитель, сосредоточенно разглядывал во время перерыва в бейсбольном матче, стоя над писсуаром в мужском туалете стадиона. К счастью, довольно скоро вслед за названием пришла идея сюжета: Пенсильвания, маленький провинциальный городок, наводненный оборотнями, призраками и прочей нечистью, на этом живописном фоне разворачивается история жизни и смерти трех братьев по фамилии Вандер[1]. Я немедленно взялся за работу и до сих пор прилежно трудился над романом, мужественно продираясь сквозь дебри замысловатого сюжета. Нет, творческий стимул, томительное ожидание вдохновения — с этими вещами у меня никогда не возникало сложностей, напротив, я всегда работал легко и с удовольствием, как и подобает настоящему профессионалу, даже творческие кризисы — и те обходили меня стороной, — если честно, я в них просто не верю.

Проблема, если таковая вообще существовала, заключалась как раз в обратном: у меня было слишком много идей, и в голове моей теснилось слишком много образов — темные лачуги и воздушные замки, которые я должен был построить, широкие улицы и глухие переулки, которым я должен был дать имя, и затерянные среди этих безымянных улиц городские башни со старинными часами, стрелки которых я должен был запустить собственной рукой; меня обступали толпы героев, которых я должен был создать, подняв из пыли и праха, словно растоптанные цветы, чьи лепестки я срывал один за другим, желая добраться до сердцевины и посмотреть, как устроен их хрупкий внутренний мир; меня ожидало слишком много ужасных загадок и постыдных тайн, которые я должен был извлечь из темных глубин дедовского шкафа, затем надежно похоронить на дне свежей могилы, чтобы в нужный момент вновь вытащить на поверхность; я нес ответственность за слишком большое число разводов, ждущих моего официального подтверждения, и за романтические свидания, которые я должен был устроить, и за многих богатых наследников, которых мне следовало лишить наследства, за кипы писем, которые я должен был отправить, перепутав адрес так, чтобы они попали в руки злодеев, и за невинных младенцев, которых я обрекал на смерть от жестокой лихорадки, и женщин, которым я разбивал сердца и оставлял в горьком одиночестве, и мужчин, которых я вел в пучину разврата и кровавых преступлений; вокруг меня полыхал огонь, который я должен был разжечь в каминах многочисленных домов, окутанных туманом зловещего прошлого. И, несмотря на многолетний кропотливый труд и тысячи слов, потраченных на то, чтобы прочертить сложную паутину нехоженых троп, мои герои все еще шагали по этим тропам, не пройдя и половины пути; а я блуждал вместе с ними и был так же далек от завершения работы, как в самом начале нашего путешествия.