Родник холодный - Борис Панкратов-Седой

уха дыхание. Ударил лбом, надеясь попасть в нос! Ударил — раз! Два! Три! Четыре! Пять! Шесть! Семь! Восемь!

Малой обмяк.

Нащупал «Макарова» в кармане. Малой оказался не быстрый. Забрал.

Бах! Выстрел! «Не в меня!»— пронеслось молнией.

Бекас перевернулся за земле, прикрываясь обмякшим телом Малого от того направления, где, как ему казалось мог быть четвертый с дробовиком.

— Семен! — заорал Бекас, бешено стирая с лица чужую кровь и мозги.

Стало видно.

— Бекас! — услышал он надрывный голос Сени, — Бекас! Я держу его!

Бекас вскочил на ноги, готовый сразу упасть и перекатиться. Он увидел, как Сеня и Рыжий катаются по земле, как Сеня держит дробовик, не давая его перезарядить Рыжему. Когда Бекас подбежал, Рыжий оказался прижатым спиной к земле и смотрел вверх на Бекаса.

— Су-у-у-ука… — надрывая силы прохрипел Рыжий, сквозь железный оскал.

Бекас выстрелил!

Сеня отвалился в сторону. Он тяжело дышал, посмотрел на Бекаса и улыбнулся.

Чувствуя, что сердце готово выпрыгнуть наружу, и тоже тяжело дыша и не находя нужных слов Бекас сказал:

— Не спи на посту, Сеня. Никогда не спи на посту.

— Больше не буду. — ответил Сеня, все еще улыбаясь.

— Больше не надо.

— Бекас… — начал говорить Сеня, но осекся.

— Что?

Сеня сглотнул слюну.

— Я трехсотый, Бекас… — сказал Сеня и застонал, потянувшись рукой к своему животу, — Я триста, Бекас…

Бекас увидел, как сквозь камуфляж товарища проступает пятно крови, как оно становится все больше и больше.

Бекас кинулся к аптечке в своем рюкзаке. Вернулся, расстегнул куртку на Сене, разрезал на нем флиску и майку от горловины до самого низа. Посмотрел на ранение и сразу понял, что аптечка не поможет.

Бекас вколол Сене в бедро прямо через штанину двойную дозу промедола.

Зрачки Сени расширились, он перестал стонать, смотрел в небо.

Бекас растормошил пинками контуженного, с разбитым до торчащих наружу костей, носом, Малого. Связал его по рукам и ногам, прислонил к дереву в зоне своей постоянной видимости. От Малого пахло мочой.

Осмотрел СВД, не найдя видимых повреждений, поставил на прежнее место, прислонив к завалинке. Поднял с земли термос, сел на завалинку. Снял с термоса крышку-чашку на два оборота, отвернул вторую крышку, налил в крышку-чашку еще вполне горячего и крепкого чая. Стал ждать, когда умрет Сеня.

На закате, у самого края горизонта, из-за облаков над лесом показалось такое долгожданное солнце. Закатное солнце было багровым. Еще живой Сеня почувствовал тепло на своем лице. Он повернул голову в сторону солнца и сказал:

— Бекас… солнце…

Сеня умер, когда уже были сумерки.

Стемнело.

— Вот здесь! — сказал Бекас Малому, указывая фонарем на место под вековым кедром и кинул Малому в ноги саперную лопатку.

Малой все время, пока копал могилу, дрожал, вытирал тыльной стороной ладони свои кровавые сопли из носа.

Старый ворон был на той стороне реки. Он решил провести ночь на самой высокой березе, самой-самой высокой, какую только смог найти. Этим днем он слышал звуки на звериной тропе, ведущей к броду. Те самые, которые слышал уже много раз. Он решил, что утром вернется обратно к вековому кедру.

Глава 2

Ночной стан Бекас решил устроить в стороне от тропы, в ельнике, там, где комары не любят запаха хвои. Нужно было найти два хороших дерева — одно с густой кроной для себя, на случай дождя, второе для пленного.

Он быстро нашел две таких ели стоящие не далеко друг от друга — то, что надо. Палатку ставить было нельзя — придется просыпаться ночью, контролировать пленного — с палаткой такое делать будет не удобно.

Когда переносил рюкзаки, он заметил муравейник — неудача. Сил и желания искать новое место уже не было. Обрубил ножом толстую ветвь на высоте своего роста. Попробовал оставшийся сук — выдержит ли сразу два рюкзака? Не выдержит. На другом дереве сделал так же. Повесил рюкзаки на обрубленные сучья. Если муравьи учуют еду — чёрт с ними, пусть лезут подальше от спальника.

Просыпался за ночь раз пять, включал фонарь, светил на привязанного к дереву пленного. Под утро Малой дрожал, как осиновый лист. Бекас поднялся, достал из рюкзака Сени его спальник и складывающуюся на манер коврика Бундесвера пенку-коврик. Положил пленному под зад коврик, накрыл с головой спальником.

Пленный был ему нужен еще километров на тридцать минимум — нести то, что будет нужно нести, пока он не выйдет к бывшему совхозу «Путь вперед» — где свои. Там придется копать схрон, и Бекас уже представлял, где он его сделает. Что будет потом с пленным, Бекас ещё не решил. Нужно сначала пройти эти тридцать — там будет видно. Там или пулю в затылок, или «гуляй, Вася».

Лесной сон рваный, редко когда удается спать ночь одним куском. Эта ночь оказалась особенно скверной. Возвращаясь к своей лёжке Бекас подумал: «Обувь у Малого дрянь. С весом под двадцать кг., подвернуть ногу в таких копытах — это раз плюнуть. Тогда пленный не нужен. Снять берцы с того Рыжего. Поменять. Хорошие они у Рыжего берцы».

Удалось поспать непрерывно два часа, и это было хорошо.

Утром первое, что всегда делал Бекас проснувшись — это чистил зубы. Чистка зубов по утрам стала для него почти индивидуальным религиозным ритуалом. Вот чистит же он зубы по утрам, как учили в детстве. Что надо делать, что бы стать хорошим мальчиком? Вот, пожалуйста — чистит. А это значит, что он хороший. Это значит, что всё как бы правильно, что всё нормально, что всё так, как надо, и Дед Мороз на праздник положит под ёлку хорошему мальчику подарок.

Под конец утренней процедуры Бекас с такой силой полоскал рот, раздувая щеки — можно было подумать — он участвует в соревновании по неизвестному виду спорта. Пленный спал. Пусть спит. В этот раз Дед Мороз положил под ёлку пленного. Это нормально.

Искать валежник для костра после таких дождей — труд напрасный. Бекас отломил еловые ветви, те, которые повыше, до которых смог дотянуться — верхние самые сухие.

Развел костер. Допил остаток чая из термоса. Чай остыл. Подвесил котелок над костром «по-походному» на длинной жердине, концом в землю и одной рогульке. Налил воды. Воды во фляге оставил на самом дне. Он всегда так делал. До брода осталось всего ничего, там накачает через фильтр. Закинул гречку, настругал много вяленного мяса, закинул. Сварил на двоих. Разбудил пленного, дал поесть. Разобрал рюкзак Сени, убрал лишнее.

Нашел в рюкзаке Сени коробочку, обтянутую кожзаменителем, побитую