Вспышка нежности - Маргарет Уэй

— Что-то случилось? — спросила Дана, садясь в кресло рядом с отцом и приглаживая свои густые белокурые волосы.

— Опять то же самое! — Слоан ударил по колену конвертом, который держал в руке, и многозначительно замолчал.

Они оба знали, что это означает. Его вновь пытались вернуть на скачки, туда, откуда он вынужден был бежать три года назад и где в более счастливые годы он считался одним из самых уважаемых тренеров страны. Дана отвернулась и взглянула на залив. Ее мысли унеслись к тому времени, когда они только приехали сюда, в Марибу. Эту ферму с крупным рогатым скотом ее отец купил у старого полковника Фэксона, в прошлом выдающегося специалиста по разведению скаковых лошадей.

— Ты любишь все это, не так ли? — прервал ее мысли немного рассеянный голос отца.

Слоан пристально вглядывался в лагуну, но было заметно, что он ничего не видит там, занятый своими размышлениями. Дана быстро повернулась и наткнулась на прямой взгляд отца.

— Конечно люблю, папа. Это место стало нашим убежищем и приютом.

Белый какаду, украшенный зеленовато-желтым хохолком, описал круг над домом и неподвижно застыл недалеко от них на кривом эвкалипте. Молчание затягивалось, и Дана импульсивно вскочила и обвила руками шею отца.

— Но даже убежище может надоесть, ведь так, папа? Ты скучаешь по прежней жизни, правда? По тому особому, волшебному мигу, когда лошади вылетают из клеток на беговую дорожку и несутся к своим стойлам на фоне зеленой лужайки? Гнедые, каштановые, блестящие, как недавно отчеканенные монеты, шеи дугой, мелькают копыта, тускло светятся шелковые и сатиновые куртки жокеев, зрители в пышных нарядах толпятся у оград…

Дана потерлась щекой о щеку отца. Он похлопал ее по руке, ярко представляя себе нарисованную дочерью картину, всколыхнувшую в нем счастливые воспоминания. Дана вздохнула, угадав его мысли, разомкнула руки и подошла к железным перилам террасы.

— Мы всегда можем вернуться назад, папа. Никакого обвинения не было брошено в адрес владельцев Принца. Один необъяснимый провал — не основание тяготиться этим до бесконечности. И я не единственная, кто разделяет это мнение, как видно. Ты нужен там, где действительно твое место.

Слоан Грегори небрежно пожал плечами. Слова дочери принесли ему облегчение. Эти письма выбили его из колеи именно тогда, когда он начал привыкать к своей новой жизни. Мариба — прекрасное поместье, и, хотя он не был прирожденным скотоводом, его стадо получило бы одобрение у самого придирчивого специалиста. Скот был в отличной форме, послушный, с лоснящейся шкурой, а его лошади считались лучшими в округе. Но все это было не то. Дана знала, что с отцом не все в порядке, что он не смог убить в себе огромную любовь к скачкам, к миру породистых лошадей с великолепной скоростью и захватывающей красотой.

Ностальгия охватила Слоана и ярко высветила в воображении его последнего чемпиона, Принца Акиру, теперь великолепного племенного жеребца, которого Слоан сам купил для Тода Рэнкайна, когда лошади не было и года. Слоан с сожалением вспомнил, что они с Тодом даже не обменялись ни одним словом на следствии, а теперь Рэнкайн умер, и его знаменитая конюшня поменяла хозяина. Грегори сам долгое время пытался понять причину неудачи жеребца, но так и не пришел к определенному выводу. Все обвинения с него давно были сняты, и теперь в нем опять нуждались. За это время никто не побил его рекорды, а его методы подготовки лошадей и жокеев по-прежнему считались лучшими в стране. Владелец может истратить на лошадь и хорошего жокея целое состояние, но только первоклассный тренер делает из них чемпионов.

Дана с возрастающим вниманием наблюдала за выражением лица отца. Он был всегда очень гордым, темпераментным и ужасно упрямым. Три года назад он посчитал, что не меньше двух тысяч миль должны разделять его с прежней жизнью, и приехал сюда, сжигая за собой все мосты. Одним из немногих, кто верил в его непричастность к этому делу, был старый полковник Фэксон, знаток лошадей и человеческих душ. Он и предложил Слоану Марибу с ее просторами, свирепым скотом и неунывающими пастухами, как только узнал, что тот ожесточился и публично заявил о своем намерении оставить мир больших скачек. И после месяца расследования и девятидневного ожидания результатов, они уехали в Квинсленд, оставив позади тяжелейшие дни суровых испытаний.

Дана задумчиво потерла пальцем кончик короткого прямого носика, поглядывая на отца. Он был сейчас на пике физической силы, хотя сильно похудел и глубокие морщины, бежавшие от крыльев носа к уголкам рта, обозначились заметнее, чем раньше.

— Не вижу причин, почему нам необходимо остаться, папа.

— Но ты ведь полюбила усадьбу, дорогая. Ты будешь скучать без всего этого.

— Ни капли! — бодро солгала Дана и подняла глаза к летящим черным уткам, плавно взмахивающим крыльями на фоне ослепительного солнца.

Будет ли она скучать по всему этому? Огромный малонаселенный район со своими запахами и жарой; мир спокойствия и свободы; чувство глубокого волнения, когда проливные дожди густой пеленой укрывают деревья; проносящиеся мимо в своем сверкающем роскошном оперении небольшие попугаи розеллы; водные пространства, усеянные лилиями с голубоватыми и розоватыми лепестками; закаты, которые радуют глаз… О да, она будет скучать!

— Ни капли, — повторила она уверенно и улыбнулась отцу, с любовью глядя на него своими янтарными глазами.

Отец тоже улыбнулся, отвечая на волну ее чистой любви. Какой радостью и утешением была она для него последние восемь лет, с тех пор как умерла Эбби, оставив его сломленным и потерянным с маленькой дочкой на руках. Но Эбби хотела бы для своей девочки лучшей судьбы, а уделом Даны стала жизнь здесь, так далеко от сверкающего огнями города, веселого и легкого, с его светскими вечеринками, которые так нравятся большинству молоденьких девушек. И все же Дана, кажется, счастлива здесь, она любит буш… Слоан подался вперед и нежно сказал:

— Ты хорошая девочка, Дана. Я не смог бы без тебя справиться со всем этим.

Дана кивнула и озорно прищурила глаза:

— Я знаю, папа, но это не решает дела.

— Ладно, дорогая, приказывай, ты ведь это умеешь.

— То есть решать предстоит мне, так? — спросила Дана, импульсивно бросаясь вперед. — Ты хочешь, чтобы я все решила за тебя, а сам держишь себя в тугой узде, как своих лошадей?

— Возможно, — засмеялся отец. — Но в том, что я хочу для тебя лучшей жизни, нет ничего удивительного. Ты красивая девушка, Дана, и моя обязанность обеспечить тебе подходящие условия. Тебе необходимо общество молодых людей.

— Как ты умеешь отклоняться от темы, папа!

Слоан Грегори внимательно посмотрел на дочь, затем уставился в пол.

— Хорошо. В таком случае все очень просто. Я сделал свой выбор три года назад и объявил об этом публично. Теперь мой мир здесь. И если мы когда-нибудь вернемся в город, это будет совсем по другой причине, а не потому, что я возвращаюсь в мир скачек. По крайней мере, здесь я точно знаю, кто мне друг, а кто враг.