Секира царя Колоксая - Татьяна Мирная

— Ну и место для чтения ты выбрала! Метель вот-вот начнётся!

Альвийка резко вскинула голову, недоверчиво разглядывая подошедшего мужчину:

— Колдун?

— Он самый! — волхв отвесил шутливый поклон.

Нимфириель всё ещё не в силах поверить своим глазам, медленно спустилась по ступеням вниз и подошла ближе:

— Ты здесь?.. Что привело тебя в Элимейс?

Тарс поморщился от официоза в её голосе, но решил ответить по всем правилам.

— Я счастлив, что моя дорога привела меня сюда! Ибо нет других городов, сравнимых по величию с этим! — он обвёл рукой окружающее пространство.

Теперь уже нахмурилась альвийка, но тем не менее кивнула:

— Элимейс славен своими жителями. И открыт тем, кто идёт с добром в сердце и светом в душе. Тебе здесь всегда рады, Володарович!

— Благодарю, моя прекрасная госпожа! Да осветят звёзды твои дороги!

Нимфириель нахмурилась ещё больше, помолчала, а потом не выдержала:

— Что ты несёшь?

— А ты? — Радомир вскинул бровь и, выждав немного, тепло улыбнулся: — Давай ещё раз!.. Я не видел тебя больше года. И я рад нашей встрече, альвийка!

Девушка улыбнулась в ответ, протягивая руки:

— Неужели скучал?

— Ага, мечтай! — усмехнулся мужчина, бережно сжимая прохладные ладони.

Они не спеша направились к дому.

— Ты по делам здесь?

— Да. Мы прибыли в столицу утром и сразу отправились во дворец к Кахарону. Только-только освободились.

— «Мы»? — уточнила девушка.

— Я путешествую не один, Ним. Со мной ещё один волхв. Он, кстати, в доме нас дожидается.

Альвийка понятливо кивнула, а внутри задрожал тревожный звоночек.

— Колдун, что-то случилось?

Радомир умоляюще глянул на неё:

— Нимфириель, мы с дороги: устали и голодные, как собаки. Давай ты сначала побудешь радушной хозяйкой, а после мы поговорим.

— Конечно-конечно! — спохватилась девушка, прибавляя шаг. — Что это я, в самом деле?

А в богато обставленном зале их ждал не только невозмутимый Лан ис-Короуш, но и подоспевший хозяин дома, нервно вышагивающий из угла в угол. Ланрасул зло глянул на Володаровича:

— Успел-таки?

Радомир с невинным видом развёл руками:

— Прости, не знал, что ты захочешь лично проводить нас. Увидев тебя с достопочтенным Лунхаром, я не решился отвлечь вас от державных дел.

Ланрасул отчётливо понимал, что над ним издеваются, но придраться не мог. Проклятый смертный не давал ни одного повода вышвырнуть его из дома. А ещё приказ Кахарона!.. И ведь не объяснишь владыке, почему он не хочет видеть волхва в своём доме! Иначе придётся рассказать и про охоту на дочь и про охоту дочери на этого жалкого человечка. А самое неприятное — придётся давать объяснения, почему они с Лунхаром это допустили.

Альв смерил мужчину презрительным взглядом и отвернулся.

— Вилиан, — он позвал слугу, — проводи наших гостей в свободные покои.

— И вели накрыть стол, — это уже вмешалась Нимфириель.

Ланрасул посмотрел на дочь:

— Милая, пройди в мой кабинет, — потом кивнул застывшему слуге: — Выполняйте распоряжение госпожи.

Альв покинул зал, за ним вышли и гости. Нимфириель тревожно смотрела вслед волхвам, поднимающимся по лестнице, и жалела, что мама уехала: Аренлие в один миг успокоила бы разбушевавшегося мужа. А Ланрасул был очень зол, девушка видела это и без своего дара.

Мужчина с обманчиво спокойным видом поглядывал в окно на начавшуюся метель. Едва дочь опустилась в кресло, спросил:

— Что он хотел от тебя?

— Я не знаю. Мы не успели толком поговорить.

— Очень хорошо, — кривая ухмылка мелькнула на губах альва. — Собирайся, Нимфириель, ты уезжаешь из города.

— Что? Почему?

Ланрасул прищурился:

— Ты знаешь почему. Сегодня вечером вместе с дедом ты поедешь в «Соловьиные заросли».

— Но на улице метель?

— Она не продлится долго.

Нимфириель обиженно глянула на родителя.

— На какое время ты меня гонишь?

Тот тяжело вздохнул:

— Я не гоню, милая. Я за тебя беспокоюсь. Как только эти люди покинут Элимейс, ты вернёшься.

— Мы с Радомиром больше не враги, — напомнила девушка. — Он признал свою ошибку и извинился.

— Поэтому тарс ещё дышит, — зло прошипел в ответ Ланрасул. — Но с каким удовольствием я воткнул бы в него свой меч!

Нимфириель испугалась за колдуна.

— Я никуда не поеду!

Альв долго смотрел на дочь, потом тихо сказал:

— Поедешь.

И девушка от бессилия сжала кулаки. Даже Лунхар не спорил с Ланрасулом, когда тот начал говорить так: тихим голосом и с непонятной улыбкой на лице. Ибо хорошо знал, чем чревата ярость этого альва с обманчиво невинным взглядом. Дроу во время Третьей альвийской войны называли его Смерть с добрыми глазами.

— Как скажешь, отец. Но прошу, позволь мне поговорить с нашими гостями перед отъездом! Пожалуйста!

Ланрасул собирался отказать, но заметив умоляющие перепуганные глаза единственной дочери, через силу согласился. Наверное, Лунхар прав: он чересчур добр к своим самым дорогим женщинам. Альв прикрыл глаза и взмахом руки отпустил Нимфириель. А мысли уже были с Аренлие. Значит, любимая жена, нарушив его запрет, снова участвует в скачках?! И скорее всего, собирается признаться после, когда причин для волнения у него уже не буде?! Однако!.. Ланрасул криво усмехнулся, а в голове зрели планы сладкой мести.

Радомир ничуть не удивился, узнав про внезапный отъезд девушки.

— Я поэтому и торопился. Знал, что твой отец запрёт тебя подальше от меня.

Нимфириель лишь развела руками. Мужчина улыбнулся и протянул тряпичный свёрток.

— Держи. Это Волин передал.

Альвийка уже знала, что внутри. Осторожно развернула ткань и восхищённо ахнула, разглядывая небольшой кинжал:

— Ты даже не представляешь его ценность, колдун!

— Представляю, — возразил Радомир и пояснил: — Это — клинок из мифрила, весьма редкого вида серебра. Он прочнее стали, к тому же светится при приближении нечисти, — волхв усмехнулся, заметив изумлённый взгляд Нимфириель. — Думаешь, я согласился бы везти в Мирквид неизвестно что?

— Ты?.. Пожалуй, нет, — девушка вздохнула и призналась: — Я думала, Волин забыл о нашем договоре.

— Волин? И забыл? — тарс фыркнул. — Плохо ты его знаешь.