Миф. Греческие мифы в пересказе - Стивен Фрай

Вероятно, деликатнее всего было бы сказать, что состоялась экспериментальная мутация, которую лучше не повторять, генетический тупик. У этих новорожденных — ГЕКАТОНХЕЙРОВ[6] — было по пятьдесят голов и по сто рук, а сами они — могучие, безобразнейшие, свирепейшие, жесточайшие из всех рожденных существ. Звали их КОТТ — яростный, ГИЕС — долгорукий, и ЭГЕОН — морской козел, его еще именуют БРИАРЕЕМ — могучим. Гея их обожала. Урана от них воротило. Может, больше всего его устрашала мысль, что он, Владыка Неба, породил таких странных и уродливых существ, но, думаю я, отвращение его — как и любая ненависть — коренилось в страхе.

Преисполнившись гадливостью, он проклял эту тройню: «За то, что оскорбили вы взор мой, не видать вам больше света!» Проревев эти яростные слова, он запихнул их — и циклопов заодно — обратно в утробу Геи.

Наш интерес, что это на самом деле означает — «запихнул в утробу Геи», — объясним. Некоторые считают, что это значит «погреб гекатонхейров в земле». Натура божеств в ту раннюю пору была текуча: в какой мере бог был личностью, а в какой — свойством, сказать трудно. В те времена прописных букв не придумали. Мать-земля Гея была той же геей, то есть самой землей; также и уран-небо, и Уран Небесный Отец — одно и то же.

Ясно одно: подобное обращение с собственными чадами-гекатонхейрами и отвратительная жестокость к супруге стали первым преступлением Урана. Первичный проступок, который не остался безнаказанным.

Муки Геи оказались невыносимыми, а внутри нее, рядом с троицей метавшихся, буянивших и в триста рук скребшихся — а также в сто пятьдесят голов бодавшихся — гекатонхейров, возникла ненависть, жутчайшая и неутолимая ненависть к Урану — сыну, которого Гея родила, и мужу, с которым зачала целое новое поколение. И словно плющ, обвивающий древесный ствол, вырос замысел мести.

Страдая сокрушительной болью от гекатонхейров, не унимавшихся внутри нее, Гея отправилась к Офрису, великой горе, расположенной в центральной Греции; эти места мы теперь называем Фтиотидой. С вершины этой горы открывается вид на равнину Магнисии, омываемой синими водами западного Эгейского моря, где они плещутся в Малиакском заливе и окружают спорадическую россыпь островов, именуемую Спорадами. Но Гею полностью поглотили мука и ярость, и потому один из красивейших видов на свете был ей не мил. На вершине Офриса она принялась тесать из скалы необычайный и ужаснейший предмет. Девять дней и девять ночей трудилась она и наконец спрятала свое творение в расселине.

Затем навестила дюжину своих прекрасных, сильных детей.

— Убьешь ли ты отца своего Урана и станешь ли править Космосом вместе со мной? — спросила она каждого. — Унаследуешь небо, и все сотворенное будет в наших владениях.

Вероятно, мы представляем себе Гею — Мать-землю — нежной, благой, изобильной и доброй. Что ж, иногда она такая и есть, но не будем забывать: внутри у нее огонь. Временами она бывает жестокой, суровой и устрашающей — похлеще самого бурного моря.

Кстати, о морском царстве: первыми детьми, которых Гея попыталась склонить на свою сторону, оказались Океан и его сестра Тефида[7]. Но у того с Талассой, первичной богиней моря, в самом разгаре был спор за долю в океанах. Все их поколение в то время разогревало мышцы, определяло ведомства и сферы влияния, они цапались между собой, рычали друг на друга и пробовали свои силы и власть, словно щенки в корзине. Океан замыслил сотворить приливы и течения, чтобы неслись великой соленой рекой вокруг всего мира. Тефида собиралась родить Океану ребенка — в ту далекую пору грехом это не считалось, конечно: без кровосмесительных союзов никакого размножения не получилось бы. Тефида забеременела НИЛОМ — рекой и далее родит все прочие реки и по крайней мере три тысячи океанид, или морских нимф, — миловидных божеств, способных перемещаться с одинаковой легкостью и посуху, и по водам морским. У Океана с Тефидой уже имелось две взрослых дочки: КЛИМЕНА, возлюбленная Иапета, и сообразительная и мудрая МЕТИДА, которой в дальнейшем предстоит сыграть очень важную роль[8]. Пара была счастлива и предвкушала жизнь на океанской волне, и потому ни Океан, ни Тефида не сочли нужным помогать в убийстве собственного отца Урана.

Следом Гея посетила Мнемосину — та изо всех сил старалась остаться невыговариваемой. Казалась она очень поверхностным, глупым и дремучим существом, ничего не знавшим, а понимавшим еще меньше. Но как бы не так: каждый день она становилась все смышленее и смышленее, все осведомленнее и способнее. Ее имя означает «память» (откуда происходит и знакомая нам «мнемоника»). Когда же к ней заявилась Гея, мир и Космос были еще совсем юными и Мнемосине не выдалось случая набраться знаний или сноровки. С годами ее беспредельная способность накапливать данные и чувственный опыт сделает ее мудрее едва ли не всех на свете. Придет время, и она родит девять дочек — МУЗ, с которыми мы еще познакомимся.

— Ты хочешь, чтобы я помогла тебе убить Урана? Так наверняка же Отец-небо бессмертен?

— Хотя бы сбросить с престола или вывести из строя… он большего не заслуживает.

— Не помогу.

— Почему?

— Тому есть причина, и когда я ее узнаю — вспомню и не забуду тебе сообщить.

Раздосадованная Гея двинулась дальше — к Тейе. Тейя тоже состояла в паре с близким родственником — своим братом Гиперионом. Позднее она родит ГЕЛИОСА — Солнце, СЕЛЕНУ — Луну, а также ЭОС — рассветную зарю; у нее полон рот родительских забот, а потому и эта пара особого интереса к затее Геи по устранению Урана не проявила.

Отчаявшись из-за отказа отпрысков, вялых и скучных, стремиться к божественному уделу, какой она для них мыслила, — не говоря уже об отвращении к тому, какими залюбленными и одомашненными они ей показались, — Гея попытала судьбу с Фебой, вероятно, самой умной и прозорливой из всей дюжины. С младых ногтей сиятельная Феба проявляла дар предвидения.