Сексуальная жизнь в Древней Греции - Ганс Лихт

Как утверждает Тимей, среди тирренцев был обычай, когда служанки должны были дожидаться, пока мужчины разденутся догола. Это подтверждает и Феопомп (Аф., xii, 517д; ФГИ, i, 315), который добавляет: «Среди тирренцев существовал закон, по которому женщины являются общей собственностью. Они тщательно ухаживали за своим телом и часто соревновались в гимнасиях с мужчинами и между собой; они не считали за стыд показываться обнаженными. Они не участвовали в трапезе вместе с мужьями, но садились за стол с любым мужчиной, кто оказывался рядом, и пили с теми, кто им нравился; они были весьма пристрастны к вину и очень красивы. Тирренцы сообща воспитывали родившихся детей, зачастую не зная, кто их отец. Когда те подрастали, они вели тот же образ жизни, как и их воспитатели, часто устраивая попойки и имея связи со всеми женщинами, которых они встречали. У тирренцев не считалось запретным иметь дело с мальчиками открыто, будучи активной или пассивной стороной, поскольку педерастия была в обычае этой страны. Отношения полов столь мало стесняли их, что, когда хозяин дома наслаждался обществом своей жены, а в это время кто-либо его спрашивал, они очень спокойно отвечали, что он сейчас занят тем-то и тем-то, называя каждую непристойность своим именем.

Находясь в компании друзей или родственников, они обычно ведут себя следующим образом. Покончив с напитками, они отправляются в постель, а слуги приводят им куртизанок, или красивых мальчиков, или женщин, оставляя светильники непогашенными. Когда они пресыщаются наслаждениями, они призывают молодых мужчин в самом расцвете лет и также заставляют их испытывать удовольствие с этими куртизанками, мальчиками или женщинами. Иногда они наблюдают друг за другом, отдавая дань уважения любви и соитию, но чаще опускают занавес, прикрепленный к ложу. Они очень любят общество женщин, но большее удовольствие испытывают в компании мальчиков и юношей. Они очень красивы, поскольку тщательно следят за собой и удаляют все лишние волосы на своем теле. У тирренцев много лавок, где удаляют волосы, и хорошо обученный персонал, как в наших цирюльнях. Люди заходят в эти лавки и позволяют удалять волосы с любой части тела, совсем не заботясь о том, что они открыты взорам прохожих»[6]. Афиней утверждает, что жители Сибариса первыми ввели горячие бани. На попойках они использовали ночные горшки, неприглядное новшество, которое, в соответствии с Евполидом, Алкивиад перенес в Афины.

О роскоши жителей знаменитого Тарента на юге Италии Клеарх сообщает, что «они удаляли все волосы на своем теле и выходили в прозрачных, окаймленных пурпуром накидках. После того как они разрушили город Карбину в Апулии, они сволокли всех мальчиков, девочек и молодых женщин в храмы и выставили их обнаженными на взоры посетителей. Все желающие могли наброситься на эту несчастную толпу и удовлетворить свою похоть, употребив эту красоту на глазах у всех и конечно же перед взорами богов, чего те менее всего ожидали. Однако боги послали наказание за это преступление, поскольку вскоре все эти развратники были убиты ударом молнии. И по сей день каждый дом в Таренте имеет столько мемориальных камней перед входом, сколько умерших сюда приходило, и, когда наступает очередная дата их кончины, люди не оплакивают мертвых, не воздают им обычных почестей, но приносят жертву Зевсу Катайбату (Зевс, который нисходит на землю с громом и молнией)».

Город Массалия (то есть Марсель), в соответствии со свидетельством нескольких очевидцев, был одним из главных оплотов гомосексуализма, откуда и пошло выражение «Корабль в Марсель!».

То, о чем нам рассказывает Афиней относительно жителей Колофона в Малой Азии, интересно, хотя, возможно, и не следует понимать это буквально: будто многие из них никогда не наблюдали восхода или заката, поскольку на восходе они все еще пьяны, а на закате пьянствуют снова. Согласно закону, который существует и в его время, передает тот же автор, флейтисткам, танцовщицам и другим дамам полусвета следует платить с утра до полудня, а после этого – «пока горят светильники», поскольку в остальное время суток все пьяны.

Мы также приведем несколько примеров роскоши некоторых заметных персон в античной истории. Первая – эпитафия, написанная гекзаметром самому себе ассирийским царем Сарданапалом, если можно положиться на свидетельство Аминтата: «Я был царем с тех пор, как увидел свет; я ел, пил и отдавал должное радостям любви, зная, что жизнь человеческая коротка и может измениться и стать несчастной, и другие воспользуются тем, что я оставляю после себя. Поэтому я каждый день жил как жил».

Аристобулу также известен памятник Сарданапалу в Анхиале, одном из завоеванных им городов; правой рукой царь как будто хочет схватить что-то бесценное. Ассирийская надпись гласила: «Сарданапал, сын Анасиндаракса, который завоевал Анхиале и Тарс в один день. Ешь! Пей! Люби! Все остальное – ничто». Такой смысл, кажется, имеет этот жест.

Клеарх рассказал несколько замечательных историй о Сагариде, изнеженном жителе вифинского народа мари-андинов: из-за своей изнеженности он ничего не ел до старости, пока его нянька не разжует ему пищу, так чтобы самому не утруждаться. Он был настолько ленив, что мог дотянуться только до своего пупка. Поэтому Аристотель, издеваясь над тем, что, обмываясь, тот не мог дотянуться до своего члена, цитировал стих Еврипида: «Рука чиста, но мысль грязна».

Оратор Лисий рассказывает такую историю об Алкивиаде. Однажды тот путешествовал со своим другом Аксиохом по Геллеспонту.

В Абидосе они взяли в сожительницы девицу по имени Медонита и жили с ней по очереди. После этого она родила дочь, о которой они сказали, что ее отец неизвестен. Когда дочь подросла, они стали жить и с нею. Когда она была в постели с Алкивиадом, он говорил, что ее отец Аксиох, а когда она была с Аксиохом, тот говорил, что она – дочь Алкивиада.

В комедии Алкивиада часто подвергали насмешкам за его многочисленные любовные похождения, о которых говорили афиняне. Не без причины этот юноша, красота которого восхищала всех, носил на руке изображение молнии. Диоген Лаэрций сказал об Алкивиаде, что, «будучи юношей, он разлучал мужей с женами, а позже – жен с мужьями», также и комедиограф Ферекрат говорит: «Алкивиад, который раньше не был мужем, теперь муж всех женщин»[7].

В Спарте он вступил в связь с Тимеей, женой царя Агида, что сам, если верить Афинею, объяснял не похотью, но политическими соображениями. Тот же автор утверждает, что во всех походах его сопровождали две самые известные куртизанки того времени.

Историк Клеарх в его «Биографиях» писал о тиране Сицилии Дионисии Младшем: «Когда Дионисий прибыл в свой родной город Локры, он построил самый большой дом в городе, заполнил его диким тимьяном и розами, велел привести одну за другой всех молодых женщин Локр, сорвал одежды с них и с себя и катался с ними по ложу, совершая любые непотребства, которые можно было вообразить. После этого, когда оскорбленные отцы и мужья захватили жену и детей Дионисия, они заставили их совершать непристойности на глазах у всех и предались всем мыслимым видам разврата. После того как они удовлетворили свои желания, они загоняли им иглы под ногти, пока те не умерли». Страбон с некоторыми изменениями рассказывает ту же историю, добавляя, что Дионисий пустил голубей, соединив им крылья, по трапезной, где их должны были ловить обнаженные девушки, коих он обул в непарные сандалии на одну ногу. Дурид поведал о развратности Деметрия Фалернского, бывшего правителем Афин долгие годы, упомянув о роскоши и попойках, которые тот устраивал: «О его тайных оргиях с женщинами и ночных свиданиях с юношами; человек, который давал людям законы и действовал как гарант их жизней, дал себе полную волю. Он также очень гордился своей внешностью, красил волосы, чтобы стать блондином, и белил лицо. Он желал быть красивым и привлекательным для каждого встречного».