Шерас. Летопись Аффондатора, книга 1-я: 103-106 годы - Дмитрий Стародубцев

…Кстати, Хаврушу с трудом удалось убедить авидронов, что он не посылал Дэвастаса завоевывать ларомов. Наоборот, он сам приказал отыскать этого злодея, чтобы подвергнуть суровому наказанию за убийство интола Тхарихиба. Несколько месяцев назад вконец зарвавшийся Дэвастас прислал Хаврушу оскорбительный онис, в котором сообщал, что народ и вожди ларомов избрали его своим главным правителем, и намекал, что знает, кто убил интола. Еще он грозился рано или поздно вернуться и «вспороть жирное брюхо авидронского прихвостня за все его подлости». Естественно, он наотрез отказался возвращать золотую статую Слепой Девы. Мерзавец! Нужно было казнить не безобидного Твеордана, а этого неблагодарного зверя!

…А вообще Алеклия глуп. Вместо того чтоб раздавить Иргаму, подчинить ее себе полностью, обобрать до нитки, он, затратив столько усилий, победив в таких жестоких грандиозных сражениях, обошелся, пусть огромным, но всего лишь откупом… Который, если задуматься, мог бы быть и побольше… Почему он так поступил? Нет, он, Хавруш, сделал бы иначе, если б стоял с войском у стен покорившейся Грономфы… Всё потопил бы в крови! Всех превратил бы в жалких рабов!..

…О, как умен этот властитель острова Нозинги, задумавший покорить весь материк! Как совершенен его план! Как долго и кропотливо он плел эту гигантскую мерзопакостную паутину! В нее попали многие, в том числе и он – Хавруш, не говоря уже о Тхарихибе. По прихоти этого чудовища по имени Фатахилла Иргама была растоптана. Он не спас ее, как обещал, и, конечно, и не собирался спасать – теперь-то это понятно. Он еще тогда решил пожертвовать ею, как малозначимой стекляшкой в игре простолюдинов. Взял и бросил огромную страну, словно жалкую хворостинку, в костер разгорающейся всеобщей войны…

И вот Фатахилла уже подходит к границам Авидронии, и развязка приближается. Ну что ж, возможно, скоро Иргама будет отомщена.

Авидрония, несмотря на ее мощь, несомненно, обречена. Все самые могущественные силы континента желают ей скорейшей погибели. Со всех сторон она окружена злейшими врагами. Она в тройном кольце осады, как когда-то был в осаде Масилумус. Все во главе с Берктольским союзом ополчились против нее. Спасения нет.

Прощай, Авидрония!

…Любопытно, какие выгоды извлечет из падения Грономфы Иргама и лично он – Хавруш? Сдержит ли Громоподобный свои обещанья? Или отдаст ослабленную Иргаму на растерзание ненасытным принцам, а его самого мимоходом раздавит, как мерзкую букашку? Можно ли ему теперь доверять?..

Самое интересное, что после долгих месяцев молчания Фатахилла вновь интересуется Иргамой – был голубь из далекого Нозинги. Он требует, чтобы Хавруш нарушил мирный договор с авидронами, вновь собрал партикулы и пошел прямо на Кадиш… Уж не он ли тот тайный злой гений, который приложил руку к восстанию в провинциях, провозгласивших создание Иргамы Левой?.. Ведь именно туда отправился Седермал с гарнизоном Кадиша, оставив крепость под защитой всего пяти тысяч ветеранов…

Что же будет дальше? А дальше… Фатахилла потопит в крови весь материк – ему ли, Хаврушу, в этом сомневаться? Авидрония только начало… И держитесь те, кто сейчас радостно рукоплещет победам флатонов, как бы не пришлось горько раскаяться…

Будь проклят тот день, когда я вошел в шатер Громоподобного!

О, Алеклия, верни мои славные партикулы!..

Хавруш спал, когда в портофин осторожно заглянул пожилой слуга-раб с перебитым расплющенным носом. Бывший Верховный военачальник, с молодости опасающийся смерти от клинка подосланного убийцы, привык даже во сне чутко прислушиваться к малейшим шорохам. Он сразу ощутил присутствие человека и открыл глаза. Узнав Оуса, Хавруш недовольно поморщился, медленно потянулся, глубоко зевнул, но вдруг, разглядев на лице раба признаки сильного волнения, с неожиданной ловкостью приподнялся на локте:

– Что случилось?

Немой слуга жестами ответил на вопрос хозяина. Оказывается, на Могильной площади, перед самым дворцом собралась толпа недовольных.

«Вот оно!» – невольно подумал Хавруш, вырвав из носа волосок.

– Много их?

Оус очертил указательным пальцем в воздухе большой круг. Это означало, что очень много. Может быть, несколько десятков тысяч.

– Они вооружены?

«О, да!»

– Чего они хотят?

«Эти люди требуют тебя… Хотят, чтобы ты вышел к ним и объяснил, кто убил Тхарихиба!» – Казалось, пальцы слуги порхают в воздухе.

Хавруш почувствовал сильный приступ удушья. Всё было в точности так, как и тогда, когда он разговаривал с Алеклией в его шатре во время осады Масилумуса. Несколько глубоких вздохов вернули ему нормальное дыхание, но чуть позже он ощутил в груди жар, а к горлу подкатил ком. Хавруш не на шутку испугался, но нашел в себе силы сохранить внешнее спокойствие.

– Где гиозы? Я же запретил собрания на Могильной площади?

Ответ был примерно таким: многие защитники власти, не желая оказаться на пути взбудораженных людей, поспешили укрыться, другие и вовсе примкнули к толпе, и лишь малая часть стражей порядка осталась на своих местах.

Хавруш поднялся с ложа и подошел к небольшому окну, выходившему на внутренюю площадь дворца, сквозь полупрозрачные стекла витража он увидел выстроенный отряд своих личных телохранителей в тяжелом вооружении. Было их всего человек двести – лучших из лучших, и командовал ими старый друг и верный соратник Хавруша уроженец Корфы партикулис Жерот. Он по праву считался одним из самых способных и храбрых воинов Иргамы.

С улицы тем временем донесся какой-то бесцеремонный гул. Это наверняка был шум той самой толпы, о которой поведал Хаврушу Оус. Впрочем, присутствие поблизости отряда отважных храбрецов, каждый из которых стоил не меньше двадцати – тридцати этих уличных лоботрясов, немного успокаивало Хавруша.

– Жерота ко мне! – потребовал он.

Оус с поклоном удалился.

Оставшись один, нынешний хозяин Дворца Тедоусов сначала переживал довольно сильное смятение, но потом, как и всегда в подобных случаях, взял себя в руки. Прошедший многие войны, видевший реки крови, сам часто находившийся в шаге от смерти, Хавруш был, в общем-то, мужественным, решительным человеком. К тому же очень упорным, обладающим незаурядным гибким умом и невероятной волей к жизни, позволяющей ему выкручиваться из самых безнадежных передряг.

Было уже позднее утро, но Хидра чувствовала себя невыспавшейся, разбитой. Всю ночь Хавруш истязал ее, совершенно измотал, а под утро ушел, даже не посмотрев в ее сторону. Оскорбленная до слез, униженная, с трудом подавлявшая в себе глубочайшее отвращение к этому человеку и так уставшая от своей роли покорной любящей рабыни, она еще долго не могла уснуть. Всё придумывала для НЕГО всевозможные пытки и казни и представляла, как ОН будет корчиться и молить о пощаде. Но пощады не будет – главное, чтобы его мучения длились как можно дольше, чтобы ОН испытал хотя бы малую толику тех страданий, которые доставил ей…

Проснувшись от неясного шума, доносящегося с улицы, Хидра повернулась на другой бок, потом, о чем-то подумав, приподнялась на локте и прислушалась. Показалось, – решила она, не услышав ничего особенного, только привычное лязганье оружия дворцовой стражи и приглушенный смех молодых служанок-рабынь за стеной.