Шерас. Летопись Аффондатора, книга 1-я: 103-106 годы - Дмитрий Стародубцев

Кирикилю приказали оставаться с обозом, что он и сделал с превеликой охотой, возблагодарив добрейших Великанов за проявленное к нему милосердие. Однако чуть позже в груди яриадца заныло. Он пытался отделаться от этого странного недомогания, сначала размяв плечи, потом проглотив кусок сушеной дыни, который еще с Авидронии приберег на всякий случай, но странное ощущение не проходило, а только усиливалось. И тут, внимательнее к себе прислушавшись, Кирикиль с ужасом осознал, что едва ли не впервые в жизни испытывает не что иное, как муки совести. «Так вот что это такое!» – с отчаянием подумал он.

– Что делает такой храбрый воин в обозе? Почему он не в первых рядах нашего славного воинства? – услышал яриадец голос, принадлежащий одному из повозчиков.

Кирикиль бросил испепеляющий взгляд на наглеца, но его товарищ – такой же повозчик, не обращая внимания на разгневанного слугу, с усмешкой отвечал:

– Ему туда нельзя – скоро там будет очень жарко. Наверное, в его обязанности не входит защита хозяина. Скорее всего, его наняли лишь для того, чтобы вывезти с поля боя тело своего нанимателя и доставить на родину его прах…

Лицо Кирикиля стало пунцовым, он схватился за рукоять морской рапиры и даже немного ее вытащил, но, заметив краем глаза, что его обидчики потянулись за копьями, лежащими в повозке, со злостью послал клинок обратно в ножны.

Отмели уже скрылись под водой, превратив перешеек в островок, и только несколько бугорков еще выглядывали из воды, обозначая собой путь, по которому только что проследовали отряды.

Все на берегу ждали начала сраженья и удивлялись, почему стороны медлят.

Внезапно Кирикиль с диким гиканьем выслал лошадь вперед, и та, сделав несколько широких скачков, через мгновение оказалась по колено в воде. Животное испуганно остановилось, смущенно фыркнуло, тряхнув гривой, но всадник сильными ударами в бока заставил его двинуться дальше – к острову.

«Утонет!» – «Нет, успеет!» – спорили оставшиеся на берегу. Послышался свист, одобрительные возгласы. На шум оглянулись те, кто составлял войско ДозирЭ. Раздался смех, подбадривающие крики.

Лошадь медленно двигалась вперед, уже по грудь в воде. Была пройдена только половина пути, и тут стало очевидным, что яриадец совершил слишком отчаянный поступок. Вряд ли он сможет добраться до острова и, скорее всего, пойдет ко дну вместе со своим скакуном.

Шум, издаваемый множеством глоток, вдруг сменился удивительной тишиной. Все – авидроны и ларомы – завороженно наблюдали, как одинокий всадник, закованный в тяжелые доспехи, пытается одержать верх над стихией и перебраться через разливающуюся реку.

– Глупец! – сказал во всеуслышанье расстроенный ДозирЭ.

Тело лошади вовсе скрылось под водой, и на поверхности оставалась только ее голова и шея. Большинство авидронов уже попрощалось с непутевым слугой, как вдруг отмель пошла вверх, и лошадь стала медленно подниматься над волнами. Еще немного, и Кирикиль уже выбирался на берег островка, весь мокрый, но счастливый, улыбающийся во весь рот. Его встретили радостными криками.

– Что там за шум? – недовольно спросил Дэвастас воинов, которые его окружали.

Те лишь пожали плечами.

– Хватит медлить. Мне тошно, когда всё слишком по правилам! Будем начинать!

И он подал знак музыканту, который немедленно приложил к губам трубу, надул щеки и заиграл протяжную красивую мелодию. То был сигнал к началу сраженья…

Кирикиль наконец добрался до ДозирЭ и занял место чуть сзади и слева от него, как и подобает слуге-телохранителю.

– Ну и дурень же ты, яриадец! – с улыбкой сказал ему грономф.

Отряды Дэвастаса во много раз превосходили по численности соединение противника. В центре его построений стояло около полутысячи пеших ларомов в тяжелом вооружении, на левом фланге – три сотни лихих наездников под предводительством Стартуса, на правом фалангой выстроилось четыреста конников с копьеносцами в первых рядах. Сам Дэвастас вместе с отрядом из трехсот всадников занял место в резерве, по центру, за ларомами, и собирался вступить в бой лишь в случае крайней необходимости. Двести легковооруженных лучников-ларомов на конях прикрывали строй по всей линии фронта. Таким образом, с авидронами готовы были сразиться тысяча семьсот человек, из которых тысяча были опытнейшими воинами, приведенными Дэвастасом из Иргамы.

ДозирЭ разместился на левом фланге, против конного отряда врага, который показался ему наиболее внушительным. С ним были все, кто прибыл из Грономфы, включая лучших из лучших – пятнадцать «Каменщиков» в одеждах и вооружении Вишневых плащей. Центр возглавил Тафилус, которому были приданы пятьдесят воинов монолита и тридцать средневооруженных. Чтобы строй девросколянина соответствовал по ширине строю центра противника, он вынужден был поставить людей всего лишь в две шеренги – против двенадцати шеренг ларомов у Дэвастаса. Впрочем, Тафилус не унывал – он уже сталкивался с дикарями и считал, что в этом сражении шестикратное превосходство противника еще ничего не доказывает. На правом фланге авидронов поставили Гуалга. Он и его сто тридцать всадников были полны решимости сражаться до конца. К сожалению, люди Гуалга – это все, что осталось от союзных отрядов. Прикрывать свои боевые позиции ДозирЭ выслал все вспомогательные силы: стрелометы на быстроходных повозках, десять штурмовых и заградительных колесниц, тридцать пеших и тридцать конных стрелков – всего около ста человек. Их ДозирЭ подчинил Идалу, попросив выдвинуться перед строем на сто шагов и прежде всего оберегать фланг Гуалга, как наиболее слабый. Так что сражаться с практически полноценной партикулой Дэвастаса собрались отряды, насчитывавшие всего триста девяносто человек. Правда, в последний момент к ним подоспела существенная подмога: стряхивающий с ног водоросли наихрабрейший Кирикиль.

Заслышав гудение иргамовской трубы, ДозирЭ приказал бить в калатуши и играть на лючинах. Сражение началось.

Конные ларомы Дэвастаса, рассыпавшись по всему полю и приблизившись на сотню шагов к вспомогательным отрядам Идала, принялись метать стрелы. Тут выяснилось такое, что заставило многих авидронов открыть рты от изумления. Дикари не умели стрелять на скаку. Чтобы выпустить стрелу, конный лучник-ларом должен был остановить коня и бросить поводья, оставив лошадь без управления. На одну стрелу у ларомов уходило столько времени, сколько требовалось лучнику-авидрону, чтобы опустошить целый колчан. Почти все стрелы дикарей летели мимо, а если и попадали в цель, то на излете – ибо для того, чтобы натянуть тетиву авидронского лука, которыми ларомы были снабжены, требовалось приложить такие усилия, на которые был способен только очень тренированный воин. Некоторые ларомы, отчаявшись попасть в цель, спешивались и продолжали бой, стоя на твердой земле.

Увидев, насколько смехотворны потуги легковооруженных ларомов, Идал дал возможность своим лучникам опустошить по колчану, а потом послал в атаку штурмовые колесницы и конников, не отягощенных тяжелыми доспехами. К этому моменту ларомы уже серьезно пострадали от авидронских стрел и были в некотором смятении. Когда же они увидели несущихся на них всадников и колесницы, их охватила паника. Не желая больше сражаться, они стали поворачивать лошадей, а спешившиеся попросту бросились бежать сломя голову. Многие тут же попали под колеса или ножи колесниц, но большинство получили стрелу или дротик в спину. Только полусотне ларомов удалось достичь своих основных построений и скрыться за спинами товарищей.