Миссии - избыточны - Юрий Иванович

На всё это Поль только скорбно вздохнул и непроизвольно потёр зудящие от удара бича руки. Наивно было бы надеяться, что в Диких землях (пусть и в самых цивилизованных, если сравнивать с северными пределами) кто-то поверит в чью-то значимость или в какую-то миссию. О таком и в Параисе или в Ро́зморе заикаться – себе вредить. Вернее поверят, но лишь со всеми подтверждающими сие действо фактами. Как то: оружие, особые знаки, должные сообщения по всем инстанциям или нечто божественное, имеющееся у посланника или у миссионера. А раз ничего этого нет, то…

Заявлять о своих умениях поощера – глупо и бессмысленно. Попросту тщательнее свяжут или присматривать станут со всей строгостью. Тогда о побеге и мечтать не стоит.

Граф тем временем продолжал разоряться о грядущих благах для пленников. Так же поинтересовался, кто желает сражаться с оружием, а кто со штатным вооружением уборщика. Вполне как естественно, все уголовники захотели иметь оружие в руках. То есть они сразу переходили на первую, пусть и самую низшую ступеньку в иерархии гладиаторов. Туда же попытались выдвинуться и все остальные пленники, считая, что меч со щитом всё-таки лучше, чем метла и кожаный фартук.

Тогда как товарищи Поля помалкивали, только вопросительно глядя на своего лидера. Но тот лишь мотнул головой, словно уговаривая подождать. И оказался прав, потому что подлый граф, так и не дождавшийся просьб от квартета, с хихиканьем заявил:

– Всё, лимит на мечи исчерпан! Вот этих пятерых – на площадку для тренировок! – уголовников увели. – Ну а вам с мётлами и тренироваться не надо, а фартуки наденете прямо здесь.

Ещё постоял, о чём-то раздумывая и с некоторым недоумением рассматривая угрюмых пленников. Похоже, ждал, что они сейчас будут умолять их не губить или хотя бы выдать оружие. Не дождавшись, удовлетворённо хмыкнул:

– Мне нравится ваш боевой настрой. Поэтому разрешаю выступать сработавшимися группами. Вы, пятеро, – это он должникам и строптивым крестьянам, – выходите в первом отделении, а вы, – ткнул пальцем непосредственно в Поля, – во втором! И постарайтесь порвать всех, кто на вас поднимет оружие. Выживете, верну обратно в королевство, ещё и озолочу.

И ушёл со своими вояками. А когда дверь закрылась, всё та же знающая женщина горько вздохнула:

– Врёт он всё! Ублюдок! Если кто и выживал, их через пару дней вновь заставляли выходить на арену. Даже тяжелораненых выталкивали под мечи гладиаторов. И тем, кому оружие выдают и гладиаторами называют, все равно кроме смерти ничего не светит. Так что… остались последние часы нашей жизни. А поэтому… – она сделала паузу и, нисколько не смущаясь, предложила: – Если кто хочет меня и себя порадовать сексом, мы можем отойти в уголок казармы.

Смелое предложение, сделанное на волне отчаяния и полной безысходности. Причем женщина, хоть и была в возрасте, но смотрелась вполне неплохо для своих лет. И хотя все остальные пленники пребывали в жуткой меланхолии, тут же один из крестьян вызвался первым и вскоре уединился с дамой в уголке казармы. Вернее, как уединился: ни штор, ни щитов здесь не было. Просто все остальные расположились спинами к происходящему уже далеко не таинству.

Тут же ещё один мужчина принялся довольно активно уговаривать вторую женщину, ещё более молодую и симпатичную. Но та вогнала себя в какое-то истеричное состояние и ни на что не соглашалась. Мало того, готова была царапать и грызть любого, кто попытался бы к ней прикоснуться с определёнными намерениями. И буквально самой малости не хватало для криков и шумных рыданий.

Как ни странно, несчастную женщину довольно быстро успокоила Умба, присевшая с ней рядом, а позже и увёдшая её в другой, дальний уголок казармы. Что-то она ей там наговаривала на ушко, обнимая и поглаживая по спине. Интересно, чем смогла утешить? И призналась ли, что сама она – ачи?

Труммер попытался воспользоваться спокойной обстановкой, чтобы хоть как-то настроить возможных союзников. Всё-таки оставшиеся трое мужчин не выглядели хлюпиками и при определённом старании и самоотверженности могли прибавить парочку шансов на побег. Увы, те двое, что остались рядом, сразу разыграли между собой очередь и теперь с вожделением ждали, когда освободится любвеобильная дама. Почему-то они не сомневались, что им тоже не будет отказано. И оказались правы. А больше ни о чём другом говорить не хотели.

Что возмутило даже толерантного ко всему Самуэля:

– Да это не люди, а животные! Смерть на носу, а у них только похоть на уме! Вот же, недалёкие ушлёпки! – но чуть позже, когда товарищи обратили внимание на другой угол, то вообще охрип от благородного негодования: – И эти – туда же! Как только молодка позволила этой вульгарной скотине себя поиметь?!

Непонятно как, но ачи уговорила нервную недотрогу на половую близость. И делали они это, практически не раздеваясь, уткнувшись лицами в угол и улёгшись на бочок. Да по-другому и не получилось бы, цепи изрядно мешали.

Вот и получалось, что оговаривать все знаки, сигналы и движения для совместных действий пришлось втроём. Но, может, оно и к лучшему выйдет? Потому что веснушчатый парнишка и бывший библиотекарь очень хотели выжить. И старались запоминать со всем тщанием: когда надо отвлечь внимание охраны криком, когда броситься в ноги, когда кинуть или отобрать нужное оружие, а когда немедленно отступить, прикрывая при этом спину командира как главного атакующего звена.

Правда, чуть позже и ачи подошла, нисколько не постеснявшись объяснить своё фривольное поведение:

– Надо было истеричку успокоить. Зато теперь я готова внимать мудрому руководству со всем старанием.

И внимала. И старалась. Даже сама дельные подсказки давала, предлагая в первую очередь свою силу и проворство. Но тут уже Самуэль засомневался, шепнув командиру при первой возможности:

– Что-то не верится мне, что она готова живота своего не щадить во время прорыва. Как бы нам от неё какой гадости в спину не прилетело.

– Значит, будем иметь в виду и всегда действовать с оглядкой. Заметил, что я для неё совсем иные жесты и сигналы ввожу?.. Перестраховываюсь.

– Заметил… Но очень жаль, что мы втроём не сможем уйти в бега. Меньше бы привлекли к себе внимание.

Поль на это лишь скривился. У него оставалась уверенность, что надо действовать большими силами. В идеале – привлечь к побегу всех здешних пленников, а также гладиаторов самого низкого уровня. Это уже вырвавшись в город и затерявшись в толпе (коль такая будет), лучше действовать одному. Опять-таки, и в толпе надо уметь потеряться человеку из цивилизованного мира. Помощь и подсказки местных в любом случае пригодятся. Та же Умба выглядит бывалым и очень опытным проходимцем. Ну и Самуэль обладает массой полезных знаний.

Пока судили да сговаривались, пришло время обеда. Дверь раскрылась, и внутрь казармы вошло два человека, волокущие несколько бачков и раздаваемую посуду. А в проёме дверей застыли два охранника с короткими копьями на изготовку. Причём миски выглядели солидно, и накладывали в них весьма щедро всё ту же кашу с мясом. При этом лыбящийся разносчик приговаривал: