Горячая весна 2015-го - Михаил Луговой

Некоторое время все молчали, переваривая услышанное.

– Володя, – сказал, наконец, Семин, лично знавший Семенова с осени девяносто девятого, когда тот командовал одной из группировок Российской армии, повторно входившей в Чечню. – А какие именно ядерные заряды ты предлагаешь применить, стратегические или тактические?

– И те, и другие, – сообщил начальник Генерального штаба. – Стратегические – по военным объектам на территории стран-агрессоров. Тактические – по войсковым группировкам. В масштабе, диктуемом военной необходимостью. Мы тратим на ядерную триаду слишком много средств, чтобы не использовать ее – хотя бы как средство психологического давления. Уверен, что американцы не решатся на агрессию, если будут знать, что им грозит уничтожение.

– Боюсь, что это не так, – вставил Косицын. – Эта война нужна Вашингтону, прежде всего по внутренним причинам. Соединенные Штаты одновременно являются сильнейшей в мире державой и балансируют на грани краха. Убийственное сочетание на самом деле. Я считаю, что этой войной они начинают мобилизационное переустройство своего общества на волне шовинистической истерии и никакие слова остановить их не способны.

– Кроме того, на реальный ядерный удар они ответят тем же, и тогда жизнь на Земле прекратится… А альтернативой выступает потеря всего лишь небольшой части нашей территории. И то – если мы проиграем войну обычными средствами. Вот ты, – палец Семина уткнулся в грудь начальнику Генштаба, – скажи нам как военный. У нас что – нет никаких средств справиться с угрозой? Все те воинские группировки на северо-западе, на создание которых вы с Добрыниным выбивали у нас и у Думы средства, остро необходимые в других отраслях, – это пшик? Они ничем нам не помогут?

– Я все сказал на совещании второго числа, – сообщил генерал. – Мое предложение, как вы помните, заключалось в превентивном ударе по польско-американской группировке, с целью срыва ее сосредоточения до того, как она достигнет стадии полной боеготовности, то есть примерно в марте. Но мой план… – Семенов бросил быстрый взгляд на Рогова, – был отклонен.

– И правильно, – сказал президент России. – Этот план хорош… С чисто военной точки зрения. Но совершенно неприемлем с политической. Решительный разгром этой группировки не означает конца войны. Она просто перейдет в затяжную стадию, что, как уже сообщил нам премьер, невыгодно нашим странам… То же касается и вопроса о применении ядерного оружия. Этот тезис сделала своим лозунгом коммунистическая оппозиция. Мы не можем пойти на поводу у коммунистов, хотя бы потому, что это добавит противоречий между нами и американцами и превратит военный конфликт с их точки зрения еще и в идеологический. Это, опять же, приведет к расширению его масштабов, что нам не выгодно…

На лице у генерала армии Семенова моментально отразилось все, что он думает о противоречиях с американцами во время боевых действий с ними же. Рогов это заметил и продолжил на полтона ниже, почти примирительно:

– Пойми, Владимир Алексеич! Мы действительно слабейшая сторона в этом конфликте! Нам приходится либо уступить военному давлению со стороны США, либо победить, но победить именно в рамках, которые они фактически для нас установили. В нашем случае это значит, что военные действия не должны выйти за пределы региона. То есть Калининграда, Прибалтики, Польши и Балтийского моря…

– Выиграть в рамках, предложенных противником, не удавалось еще никому! – упорствовал генерал. – Что мы будем делать, когда на наши города посыплются их ракеты?

– Володя, – вдруг вступил в спор председатель СВР, – у меня тут информация есть… Правда, она оперативная и нуждается в проверке, но думаю, что и ГРУ тебе то же самое докладывает. И состоит эта информация в том, что ходит в Пентагоне некий меморандум, за подписями президента и министра обороны США. А в нем – обоснование того, что в грядущем вокруг Калининграда военном конфликте на территориях Белоруссии и России атаке будут подвергаться только войска, военные объекты и инфраструктура, обеспечивающая наши военные усилия. То есть никакого вбамбливания нас в каменный век, в чем так преуспел наш заокеанский «невероятный союзник» во Вьетнаме, Ираке и Югославии, не будет. Это, конечно, нуждается в проверке, не исключено, что данным документом нам скармливают «дезу»… Но все же. На мой взгляд, то, что западные телекомпании еще не треплют его содержание, больше всего свидетельствует о его подлинности.

– Хорошо, – сказал начальник Генерального штаба. – Я остаюсь при своем мнении, но если Верховный главнокомандующий приказывает мне воевать «в рамках», то я буду воевать «в рамках». Но гарантии полной успешности военной операции я при этом дать не могу.

– Таким образом, – подытожил президент Белоруссии, – у нас есть всего две возможности. Либо мы принимаем условия, которые поставят нам американцы, то есть сдаемся, еще не начав партию, либо готовимся воевать, как тут выразились, «в рамках». Я надеюсь, что никто здесь не помышляет о сдаче?

Желающих сдаваться не нашлось.

– Не помышляет, – согласился Семин. – И это значит, что мы должны если не переводить экономику полностью на военные рельсы – сейчас все же не Великая Отечественная, – то по крайней мере дать военным все, что они попросят. А попросят они многое. – Тут он выразительно посмотрел на русских и белорусских военных.

– Многое, – согласился с ним Рогов. – Но готовясь к войне, мы не оставим и дипломатических усилий, правда, господа?

– Правда, – подтвердил Косицын. – Генеральный секретарь ООН Данге Ревака на днях выступил с предложением провести в Женеве встречу Россия – США на уровне президентов. Американцы пока не дали ответ на эту инициативу, но, по моим данным, Шаняк уже выступил резко против нее. Тем не менее остается возможность создания постоянной комиссии на уровне министерств. С нашей стороны в нее войду я, с американской – госсекретарь Хейли. Американцам невыгодно отказываться от этого, они должны продемонстрировать, что перед началом конфликта они использовали все мирные средства. Нам тоже – и по той же самой причине.

Штаб 1-й кавалерийской дивизии армии США расположился на северо-восточной окраине города, на улице Армии Крайовой. Старое здание, облицованное бугристой желтой штукатуркой, с невнятным гербом над облупленными колоннами портика, превратилось в настоящую крепость. По углам окружающего здание сада, из амбразур капониров, сложенных из мешков с песком, сурово смотрели в разные стороны пулеметные стволы.

Офицер пресс-службы штаба коалиции, который и привез сюда журналистов, исчез за дверями. Часовой перед входом, толстый латинос с редкими усиками, с «кольт M-4» наперевес и белыми буквами «MP» на каске, пользуясь редкой возможностью проявить власть над штатскими, заставил их переставить камеру на пятьдесят метров левее. Дмитрий пытался втолковать ему, что у них есть разрешение, но тот мгновенно сделал вид, что не понимает по-английски, и только пучил глаза, угрожая репортеру штыком.

Экономический кризис, вкупе с проводившейся администрацией Кейсона политикой «снятия барьеров» в рамках NAFA, приводил к тому, что из армии стремительно уходили белые, всегда считавшиеся ее становым хребтом, и даже афроамериканцы. Зато жители Мексики, которым мало было права на безвизовый въезд в Штаты и работу на их территории, а требовалось полноценное гражданство, шли туда с охотой. В USAF и на флот их старались не допускать, но в наземных частях, в связи с острой необходимостью в личном составе, случаи, когда новобранцы не знали или почти не знали английского, совсем не были редкостью.