Обвиняется в измене - Айя Субботина

Внезапно, одновременно с тем, как мои руки обхватывают Соню за плечи, в голову врезается ясная и острая, как хороший японский шеф-нож, мысль: я готов развестись ради нее. Готов повесить на свою шею геморрой с разделом имущества, истериками Инны и неизбежными затяжными боями в медиа, лишь бы забрать себе это мелкое чудо и вот так же обнимать ее каждый день. Но уже не украдкой, словно мы два воришки, а потому что у меня будет такое право.

А ведь до сегодняшнего дня - да чего уж там, даже час назад! - я был уверен, что подведу Инну к слову «развод» и заставлю жену делать так, как будет удобнее мне, потому что инициаторам будет она, а я на правах обиженной и защищающейся стороны смогу выторговать себе все уступки, какие захочу. Само собой, совсем голой и без копейки я бы ее не оставил, но вряд ли она получила бы хоть десятую часть того, на что уже давно нацелилась.

Но ради Сони я готов сам разрушить этот фарс, в котором от брака не осталось совсем ничего.

- Слушай, это мое решение, понятно? - Одуван вцепилась в меня так крепко, что приходится почти силой отодвинуть ее от себя, обхватить лицо ладонями и убедиться, что она смотрит мне в глаза и понимает каждое слово. - Ты никак не виновата в том, что я буду подавать на развод. У нас с Инной уже давно все набекрень. Просто... мне нужно было увидеть ситуацию под другим углом.

Соня совсем по-детски шмыгает носом и это выглядит так... мило, блядь, что от моего геройского желания трахать ее всю ночь не остается и следа. Если бы она попросила прямо сейчас достать огромного плющевого мишку я бы, пожалуй, даже ограбил ближайший детский мир.

- Я плохой человек? - замершими на ресницах слезами спрашивает Соня, и на последних словах ее голос ломается. - Ты знаешь, как называют таких, как я? Разлучницы.

- Ты правда думаешь, что до того, как я в тебя влип, как маленький, у меня был идеальный образцовый брак?

Даже смешно, насколько невинно и искренне она кивает в ответ. Правда, быстро исправляется, решительно вздохнув и, кое-как просунув руки под моими локтями, растирает кулаками слезы. И права Одуван: тронуть страшно, такая беззащитная и трогательная, хоть где-то между этими белыми пушистыми зонтиками у нее точно есть стальные колючки. Сумела же она давать мне отпор столько дней.

- Саша говорил, что у тебя все очень сложно.

Имя брата заставляет меня тихонько процедить сквозь зубы парочку забористых ругательств, но это даже к лучшему, что она первой вспомнила о еще одной проблеме наших отношений.

Черт.

Я непроизвольно хмыкаю и, поддавшись острому желанию, прижимаюсь губами к ее губам. Без языка, как девственник-недоучка, но от одного этого прикосновения напрочь отмирает все понятия о добре и зле, и уже не хочется думать о предстоящем болезненном разделе имущества и о том, что Юля наверняка вывалит утром чалый ворох проблем, которые никак не могла решить без моего вмешательства. И что ей мне тоже придется закрыть рот щедрым прощальным подарком.

Есть только мой Одуван: ее мягкий абсолютно податливый рот, который я комкаю губами, словно целуюсь впервые в жизни. А она, как будто нарочно, выставляет кончик языка, слизывая мои поцелуи и всхлипывает, когда я обхватываю его губами.

Мои руки стекают вниз: по бокам, чуть задерживаясь под подмышками, в ответ на что Соня приподнимается на носочки и стеснительно прижимает мои ладони локтями. Но я иду дальше, обхватывая ее за бедра, прижимая к себе до неприличия сильно.

И на этот раз в наш острый момент вторгается теперь уже ее телефон.

Звонок звучит для меня, словно церковный колокол - внезапно и громко, так, что в первую секунду закладывает уши. Знакомая мелодия припева популярной песни, что-то о том, что в этом мире есть идеальный мужчина - и сегодня я бегу к нему на свидание. Это очень по-детски - ставить мелодии на каждый звонок, и в наше время этого уже никто не делает, но когда в моей жизни появился Саша, я хотела, чтобы все знали - мой мужчина самый лучший, а я рядом с ним - самая счастливая. Ведь и правда неслась на свидание со всех ног.

Как быстро все может измениться, особенно, когда собственное сердце предает в самый неподходящий момент, когда жизнь кажется абсолютно ясной, понятной и предсказуемой.

Только сейчас, когда потихоньку освобождаюсь из рук Дениса, я понимаю, что все время только то и делала, что пряталась за эту предсказуемость. Когда все идет по плану родителей, а свои собственные мечты все больше похожи на исполнение списка желаний шестилетней девочки, не хочется ничего усложнять.

Денис ничего не говорит, только вздергивает бровь, явно намекая, что мой рингтон его забавляет. И тут же становится мрачнее тучи, потому что я прикладываю трубку к уху и называю абонента по имени.

- Саша привет, - кое-как ворочая языком, говорю я. Кажется совершенно неправильным, что секунду назад я целовалась с его братом, на моих губах вкус его поцелуя, но я уже улыбаюсь другому мужчине. Пусть и до смерти фальшиво.

- Я ничего не понимаю - ты меня избегаешь? - В его голосе неподдельная тревога. - На работе почти не видимся, после работы убегаешь, ничего не сказав. Сообщения мои игнорируешь. Я тебя чем-то обидел?

- Просто много работы, учеба и еще мои курсы. Ты же знаешь.

Ненавижу себя за то, что приходится ему врать, но еще больше ненавижу, что в эту минуту Денис смотрит на меня взглядом, от которого дрожат колени и сладко ноет в животе. И мне не стыдно перед Сашей за то, что, продолжая корчить влюбленную дурочку, я мечтаю о том, чтобы, наконец остаться с Денисом наедине.

- Я знаю, что ты раньше не бегала от меня, как черт от ладана, - обижается Саша.

А Денис складывает руки на груди и одними губами говорит четко и ясно, словно вслух и пряма мне на ухо: «Хватит». А у меня нет силы воли сопротивляться его энергетике, его магнетическому влиянию. А может быть есть, но мне приятнее отточить все инстинкты и просто повиноваться воле этого мужчины, к которому меня тянет, словно зачарованную.

- Прости, я сейчас занята, - говорю скороговоркой, не давая Саше вставить даже слово. - Обязательно перезвоню тебе утром. Нам... нужно о многом поговорить.

- Соня, что происходит?

- Прости, Одуван, но сегодня ты будешь со мной, - бросает коротко, словно лязгает замком. Короткое «В мою квартиру» и снова ко мне, жадно, как-то по животному прикусывая уголок моего рта. - На мне. Подо мной. По-всякому, как мне захочется. Поняла?

Взгляд из-под густых ресниц - темное пламя, от которого не увернуться, как направленный выстрел. Это позорно и, наверное, пошло, что мне не хочется сопротивляться, что поддаюсь его грязным обещаниям, вдыхаю их, как сладкий усыпляющий стыд и совесть газ.

Мое «да» в ответ - это просто лишний звук, потому что руки и губы говорят сами. Я обнимаю его, притягиваю к себе и впервые в жизни буквально схожу с ума от ощущения языка у себя во рту. Это так... интимно, почти как секс, о котором я знаю только из фильмов для взрослых. Не могу сдержать еще один стон, когда его пальцы скользят вверх по моей ноге, задирают платье - быстро и резко, почти до жалобного треска ткани. И ноги сами раскрываются навстречу, кожа наполняется огнем в тех местах, где к ней притрагивается Денис. И между ногами так туго скручивает совершенно незнакомое странное чувство, как будто внутри меня запущен странный процесс, и я стремительно совершаю прыжок вперед, эволюционирую слишком быстро, не осознавая происходящих перемен.