"Сталинский питомец" - Николай Ежов - Марк Янсен

Во время совещания Ежов и Фриновский разговаривали с каждым из присутствовавших начальников управлений НКВД, обсуждая установленные ими лимиты на арест и расстрел и давая указания о необходимых мерах по подготовке и проведению операции. Миронов сообщил Ежову о «право-троцкистском блоке», выявленном в руководстве Западной Сибири, хотя и выразил сомнения относительно показаний, в которых затрагивались партийные секретари райкомов и горкомов, назвав часть из них «неубедительными». Ежов на это ответил: «А почему вы не арестовываете их? Мы за вас работать не будем, посадите их, а потом разбирайтесь — на кого не будет показаний, потом отсеете. Действуйте смелее, я уже вам неоднократно говорил». Здесь же Ежов впервые заявил Миронову, что «в отдельных случаях, если нужно», по его (Миронова) санкции начальники отделов УНКВД «могут применять и физические методы воздействия»{381}. На совещании Ежов ясно дал понять, что в рамках предстоящей операции «нужно арестовывать по соцпризнаку и прошлой деятельности в конрреволюционных партиях»{382}. Столь определенная и жесткая установка требовала пояснений о максимальном возрасте людей, попадающих под репрессии. Как вспоминал Успенский: «Тут же, на совещании, я подошел к Ежову и в присутствии Фриновского спросил его, как быть с арестованными 70-летними — 80-летними стариками. Ежов мне на это буквально ответил: «Если держится на ногах — стреляй»{383}.

Ставшая доступной переписка центра с региональными органами НКВД создает впечатление, как будто бы готовилась крупномасштабная военная операция. Было приказано взять на учет все «враждебные» элементы, вернуть из судебных органов все дела «деревенских, кулацких, повстанческих и церковных контрреволюционеров» с целью их передачи тройкам НКВД для проверки, а также продолжить регистрацию «кулаков, белогвардейцев, карателей, эсеров, меньшевиков». Местное руководство должно было быть вызвано из отпусков. Начальники областных управлений НКВД получили приказ вызвать всех подчиненных им начальников городских и районных отделов НКВД и провести с ними областные совещания, дав на них соответствующие указания.

Примером такого совещания начальников «оперативных пунктов», «оперативных секторов», городских и районных отделов управления НКВД Западной Сибири является «оперативное совещание», проведенное 25 июля в Новосибирске. Глава областного НКВД Миронов объяснил, что операция составляет государственную тайну, и за разглашение любых ее деталей — военный трибунал. Сразу после совещания его участники должны были «первым же поездом» отправиться по местам, чтобы 28 июля приступить к арестам. Западной Сибири был дан «лимит» на расстрел 10 800 человек по первой категории[44], но Миронов заверил участников совещания: «Можно посадить и 20 тысяч, но с тем, чтобы из них отобрать то, что представляет наибольший интерес». Кроме того, каждому начальнику оперативного сектора была поставлена задача: «Найти место, где будут приводиться приговора в исполнение и место, где закапывать трупы». Если это место в лесу, то следовало заранее срезать дерн, чтобы потом замаскировать массовое захоронение. Остальные сотрудники не должны были знать ни о месте захоронения, ни о числе казненных, только очень узкий круг посвященных{384}.

Начало «операции по первой категории» планировалось на конец июля, что явствует из телеграммы Салыня своему заместителю в Омск 21 июля (через два дня его сменил Г.Ф. Горбач). Он настойчиво требовал подготовить ордера на арест, выделить необходимое число чекистов, подлежавших отправке в районы, и оставить в областном центре лишь 50 человек от всего состава для выполнения текущей работы. Операция должна была начаться 28 июля, добавил Салынь{385}. Этим объясняется поспешность, с которой некоторые начальники управлений НКВД Северного Кавказа, вернувшись с совещания к местам службы, приступили к операции, не дожидаясь выхода приказа №00447. 29 июля начальник управления НКВД Орджоникидзе Булах сообщил Ежову, что операция против кулаков была начата его управлением заранее; на следующий день главы НКВД Северной Осетии, Чечено-Ингушетии и Дагестана подтвердили и направили свои объяснения по телеграфу{386}. Все они участвовали в оперативном совещании в Москве и должны были знать, что операцию следовало начинать лишь по получении приказа, однако по некоторым причинам они торопились. По всей видимости, операция первоначально планировалась на 28 июля, и удаленные регионы не получили своевременно информации о задержке, а сам Ежов, полагая, что предстоящий приказ будет скоро подготовлен и утвержден Политбюро, дал участникам совещания указание о более раннем сроке.

Приказ НКВД СССР № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов», который Ежов представил Политбюро 30 июля 1937 года, предусматривал наличие в стране значительного числа антисоветских элементов: бывших кулаков, бежавших из лагерей, ссылки или вернувшихся домой после отбытия сроков наказания, церковников, сектантов, эсеров и членов других антисоветских партий, повстанцев, белогвардейцев, уголовников и прочих. Как утверждалось в преамбуле приказа, недостаточность борьбы с ними создала условия для них «безнаказанно» продолжать свою преступную работу, и эти антисоветские элементы были «главными зачинщиками» всех видов антисоветской и саботажнической деятельности, и долгом НКВД было «разгромить всю эту банду» и «раз и навсегда покончить с их подлой подрывной работой против основ советского государства». Приказ устанавливал две категории расправы: наиболее враждебные элементы, относящиеся к первой категории, должны быть немедленно арестованы и расстреляны после рассмотрения их дел тройками; другие, относящиеся ко второй категории, должны быть после ареста отправлены в лагеря или тюрьмы на срок от 8 до 10 лет, что тоже определялось тройками.

Соответственно приказ указывал число людей, подлежащих репрессиям по первой и второй категории, согласно данным, представленным начальниками региональных управлений НКВД; это было сделано для каждой из 64 перечисленных республик и областей с добавлением ГУЛАГа (где была предусмотрена только 1 категория). В итоге 268 950 человек подлежало аресту, 75 950 из них расстрелу и 193 000 — заключению в лагеря. Указанные данные были предварительными; начальники региональных управлений НКВД, по возникновении надобности увеличения «лимитов», должны были обратиться в центр с обоснованной просьбой. В особых случаях членов семей тоже можно было отправить в лагерь или ссылку. Операция должна была начаться 5 августа и завершиться в течение четырех месяцев. Первой категорией следовало заняться в первую очередь. Ввиду предстоящей операции республики и области были разделены на «оперативные сектора», в каждом из них создавалась «оперативная группа» под руководством уполномоченного НКВД, имевшего в своем распоряжении средства транспорта и связи, а также воинские контингенту. Оперативным группам была поручена регистрация кандидатов на арест наряду со следствием, предъявлением обвинения и исполнением приговоров тройки.