Королева красоты - Роберт Лоуренс Стайн

Симона рассмеялась.

— Ври больше! Просто удивительно, как вы все врете, когда вас припирают к стенке. — Ее лицо вновь перекосила злоба. — Ты что, думаешь, я не слышала?! — выпалила она. — Не слышала, как он приглашал тебя на выпускной?

— Он-то приглашал, — сказала я, запинаясь. — Да я-то отказалась!

— Неужели? И ты думаешь, я поверю тебе хоть на секунду? Нет, Лиззи, извини, пришел твой черед. За все надо платить. Я думала, ты мне подруга, а ты такая же, как все. Тебе тоже было на меня наплевать!

Я мучительно пыталась влезть в ее шкуру по методу мистера Мида.

Может, она думает, что у нее уже нет обратной дороги?

— Симона, — сделала я еще одну попытку, — тебя поймают, тебя посадят в тюрьму. Надолго посадят! Неужели ты не понимаешь? Оста^ новись, прежде чем брать еще один грех на душу! Прежде чем ты навредишь себе еще больше!

Симона занесла надо мной нож.

— Меня никто не поймает, — торжественно сказала она. — Потому что единственный человек, который знает мой секрет, сейчас умрет!..

Она сделала еще один шаг вперед. Я — один шаг назад. И... уперлась спиной в цементную стену. Дальше отступать было некуда. И спрятаться было негде.

И тут я нащупала веревки.

Под моей левой рукой оказались крепежные веревки для спуска декораций.

Опустить одну из них — и вниз полетит мешок с песком. Но какую?

Какую?

У меня был только один шанс. С отчаянием смертника я закрыла глаза и изо всех сил дернула за одну веревку из двух.

Симона бросилась на меня. Но в этот момент тяжеленный мешок с песком плюхнулся между нами. Я угадала веревку!

Лицо Симоны вдруг исказилось от боли. Она дико закричала и, выронив нож, упала на пол, корчась от боли.

Мешок угодил ей прямо по ноге. Она выла от боли и не в состоянии была даже дотянуться до изуродованной ступни.

Тогда она откинулась на спину, закрыла лицо руками и замерла. Воцарилась напряженная пугающая тишина.

Переведя дух, я осторожно шагнула к ней. Очередная гениальная роль?

Я подошла поближе и убедилась, что ее крик был неподдельным: нога была явно изувечена.

Я схватила с полу нож и угрожающе потрясла им над Симоной. Меня бил озноб. Я была на грани истерики. Но Симона даже не шевельнулась.

Она подняла на меня глаза. В них были страдание и мольба.

— Как больно! — застонала она. — Как мне больно...

Глаза закрылись. Голова откинулась набок. Видимо, от боли она потеряла сознание.

Какое-то время постояв над ней, я наконец пришла в себя. Симона теперь никуда не денется. С такой-то ногой. Я бросилась в правую кулису.

— Дона! — крикнула я. Ответа не было.

Но когда я приблизилась к ней, мне показалось, что она шевельнулась.

— Дона!

Я опустилась на пол рядом с ней и положила нож, который все еще оставался у меня в руках.

Дона! Опасность позади! Мы свободны, Дона! Нам больше ничто не угрожает. Не умирай, Дона! Пожалуйста, только не умирай! Ты слышишь меня? Дона!

Дона с трудом открыла глаза. Потом шевельнула губами, будто хотела что-то сказать. Но не смогла издать ни звука.

— Я сбегаю за помощью, — сказала я. — Я быстро.

— Я подожду, — вдруг довольно внятно ответила она.

Я в изумлении уставилась на нее. Мне не послышалось? Она не шутит?

— Все будет хорошо, Дона, — сказала я и повернулась, чтобы бежать за помощью.

И тут она настигла меня.

Мы столкнулись с Симоной нос к носу. Она схватила меня за шею и начала душить. Ее длинные ногти впились в мою кожу.

Я даже пискнуть не успела. Она душила меня все сильней, голова моя совсем откинулась назад, и я рухнула прямо на Дону. Симона даже крякала, прилагая все усилия, чтобы задушить меня. Силы мои таяли. Я начала терять сознание.

Вдруг Симона удивленно завопила, а ее хватка мгновенно ослабла. Я стала судорожно ловить губами воздух и бессмысленно растирать горло, но спазм не отпускал.

Продолжая кричать, Симона отшатнулась от меня. И тут я поняла, что произошло. Я увидела кровь на ее ноге. И нож, выпавший из рук Доны. Она вонзила его Симоне в ногу.

Пока я пыталась очухаться, Симона рванулась за ножом.

— Отдай! — прохрипела я.

Но Симона успела цапнуть его и подняла над головой.

Вскочив на ноги, я кинулась на нее. Сцепившись, мы повалились на пол, нож выпал из ее рук и отлетел на полуосвещенную сцену.

Тузя друг друга, мы катались по сцене. Симона вцепилась мне в волосы и стала клочьями выдирать их. Я закричала и на мгновение ослабила хватку. Она изо всех сил пнула меня в живот так, что я совершенно скрючилась от боли.

Пока я приходила в себя, Симона, кое-как поднявшись, заковыляла к ножу. Собрав последние силы, я одним прыжком накинулась на нее сзади.

— Нога! Моя нога! — заверещала Симона. На сей раз в ее крике слышалось подлинное

страдание. Но я, заломив ей руки за спину, больше не отпускала ее.

А уж на помощь я звала что было сил.

Я все еще крепко держала ее, когда в зал наконец вбежал испуганный мистер Сантуччи.

Потом прибыли вызванные им полицейские и врачи, а я все еще боялась отпустить Симону.

В конце концов меня осторожно оторвали от нее. Моя рубашка была в крови, но не в моей.

Я подошла к Доне, все еще лежавшей на полу. Она была в моей кожаной куртке. Один из врачей быстро расстегнул молнию, осмотрел Дону и поднял на меня глаза.

— Думаю, это не опасно, — сказал он. Дона облегченно вздохнула.

— Ты меня слышишь? — спросила я. Дона с трудом кивнула.

Врач стал быстро обрабатывать рану.

— Эта куртка вас просто спасла! — сказал он

Как тут мне было не улыбнуться!

— Слышала, Дона? Это стоит того, чтобы немного попариться.

Дона была белая, как привидение, но все-таки смогла улыбнуться мне в ответ.

— Увидимся на выпускном, — прошептала она.

Начался очередной медленный танец. Кевин держал меня так нежно, почти обнимал. Я положила голову ему на плечо. Букетик великолепной гардении, приколотый к моему корсажу, издавал головокружительный аромат. Когда музыка кончилась, Кевин посмотрел на меня сверху своими зелеными искрящимися глазами.

— Не знаю как ты, — сказал он, — а я чувствую, что для меня это будет незабываемый выпускной.