Инверсия жизни - Макс Максимов

шучу! Я наконец-то при свете сниму с тебя трусы и засуну клизму прямо в задницу! А если из тебя что-то вытечет, то я повторю!

– Ты не посмеешь такое сделать! – сказала Настя.

– Посмею, еще как посмею, – ответил Саша и сел на корточки возле девушки.

– Где ты клизму возьмешь?

– Сбегаю в кабинет вот этой вот, – Саша указал на медсестру, – у нее точно есть.

Настя вздохнула.

– Хорошо, попью, – сказала она.

– Ну вот, сразу бы так. Хотя… знаешь, – Саша усадил Настю так, что она оперлась спиной на стену, – мне даже немного жаль, что ты согласилась пить добровольно.

– Извращенец.

Саша улыбнулся.

– Как ты можешь быть спокойным в такой ситуации? Еще и лыбишься как дурачок! – сказала девушка.

– Я не спокоен. Честно говоря, я в таком шоке от всего… А еще у меня дико ноет рука. Если я не показываю свои эмоции и не паникую, это не значит, что я спокоен.

Взяв банку с водой, Сашка поднес ее к Настиным губам. Девушка отвернула голову и сделала глубокий вдох.

– Клизма, Настя, клизма вонзится… прямо туда, войдет со свистом, – Петров усмехнулся, хотя и не шутил.

– Тебе реально смешно? – спросила она.

– Ну… на самом деле нет. Ладно, пей давай.

Настя обхватила полными губами часть горлышка банки, а Саша медленно наклонил стеклянную тару. Делая глотки, девушка отсрочивала смерть от обезвоживания.

– Все, я больше не хочу, – сказала она.

– Ну вот и славно, – сказал Саша и принялся пить сам. Сел плечом к плечу Насти, так же опершись на стену. Прямо над их головами висела школьная доска. В паре метров от ног лежала медсестра с блаженным выражением разбитого лица, а сразу за медсестрой начинался завал из пяти, может, шести парт, от которого не было особого толка. Петров даже дверь не захлопнул после визита Нины Алексеевны.

– Кто это заглянул в класс, когда ты тащил Юрия Эдуардовича?

– Русичка. В туалете с ней встретились, когда я воду набирал.

– Русичка? Я ее даже не узнала. Она тоже, как и медсестра?

– Не знаю. Я так и не понял, чего от нее ждать, но мне показалось, она не опасна.

– Сейчас опаснее всего мы сами для себя, – сказала Настя.

– Постарайся не думать об этом.

– Что, если все люди на Земле совершили самоубийство?

– Я не совершил и не собираюсь, а значит, наверняка много кто еще жив.

– Я не хочу жить…

– Ты понимаешь, что это не ты собой руководишь? Что все эти мысли не твои? Понимаешь?

– Понимаю, но мне не легче.

– Хочешь анекдот?

– Нет.

– Хорошо. Смотри, значит… Знаешь, почему толстых женщин не берут в стриптиз?

– Отстань.

– Ну, ответь. Знаешь?

– Нет…

– Они перегибают палку. – Петров тихонько хихикнул.

– Не смешно.

– Тамарка, – Саша посмотрел на медсестру, – тебя вот не возьмут в стриптиз. Загремишь на шесте ногами кверху.

– Ты думаешь, мне помогут тупые шуточки? – Настя повернулась к Петрову. Ни разу после расставания их губы не были так близко друг к другу.

Саша смотрел Насте в глаза и видел в них боль и отчаяние, будто девушка долгие годы пребывала в тяжелейшей депрессии. Тогда Петров произнес:

– Как называется избушка Бабы-яги-лесбиянки?

Губы Насти слегка растянулись. Неужели она пытается улыбнуться?

– Как? – спросила девушка и нахмурилась.

– Лесбушка. – Петров хрюкнул, пытаясь сдержать смех.

Увидев ямочки на щеках Насти, Петров, забыв про хаос и ужас, царящий вокруг, ощутил прилив сил. На самом деле Сашке было не до смеха, но, может, как он думал, еще не все потеряно и есть возможность противостоять воле смерти? Может, он вытащит Настю из этого искусственного состояния суицидального помешательства?

– Что ты чувствуешь? Отступает? – спросил Саша.

– Не знаю, но улыбка была только что, – сказала она. – Я клянусь, я не имитировала. Но сейчас снова эти образы и мысли лезут, и в теле все как будто сжимается, в животе крутит.

– Крутит? Может, клизму? – Петров в очередной раз улыбнулся.

– Саш! Шутки про клизму меня не отвлекают от смерти. – Лицо Насти снова стало безжизненным.

– Погоди помирать тут. Скажи мне лучше, почему аквалангисты, когда собираются погружаться, садятся на край лодки и падают в воду именно спиной вперед?

– Почему?

– Потому что, если они будут падать лицом вперед, они упадут в лодку, – Петров засмеялся.

Из Насти выпрыгнул смешок, но она тут же собралась и сделала серьезное лицо.

– Мы же не можем так вечно, – сказала девушка.

– Почему же вечно? Не вечно, а всего-то до смерти Вселенной! – радостно воскликнул Саша.

– Вообще-то, до смерти Солнца, – поправила его Настя, снова сдерживая улыбку.

– Как думаешь, кто-нибудь на Земле сейчас еще занимается подобным? – спросил Петров.

– Мелко мыслишь. Если Вселенная сжимается, то надо брать масштабнее, – ответила девушка.

– Представь, что мы одни во Вселенной сидим и несем чушь про избушку-лесбиянку, а все вокруг стремится к смерти! – Петров развел руки, пытаясь визуализировать масштабность происходящего.

– Мы несем чушь? Может, только ты? – Настя уже не скрывала улыбку.

– Если только я, тогда, значит, в два раза меньше людей несут чушь перед концом света… ну… типа, не мы вдвоем, а я… один.

– Я поняла, спасибо за пояснение.

– Нет, ну мало ли, шутка сложная.

– Уж не сложнее тех задач по геометрии, которые я тебе объясняла.

– А я все понимал, – невозмутимо произнес Саша, слегка задрав нос, а потом, задорно вылупившись на Настю, быстро добавил: – Просто мне было скучно.

– Конечно, понимал он, – Настя закачала головой, ухмыляясь.

– Ну и не верь. А вообще, если б я хотел, учился бы на одни пятерки, – серьезно произнес Петров.

– Да, да. На шестерки… – теперь уже Настя хихикала.

Их безмятежный диалог, который Петров намеренно затеял в такой неподходящий момент, прервал шум в лаборантской, от которого парень аж подскочил. В обители Юрия Эдуардовича что-то будто упало и рассыпалось – склянки какие-то или посуда.

– Это еще что? – спросила Настя.

Сашка вытащил из кармана нож, который, кстати, прорезал ему джинсы, когда парень садился.

– Тихо, – сказал Саша.

Из арки вышел Облаков. Он брел медленной, вязкой походкой, перебирая ногами, будто пьяный. В испачканном кровью пиджаке на перебинтованное голое тело Юрий Эдуардович шел по своему же кровавому следу на полу. Взгляд учителя был устремлен вперед, сквозь Петрова, стоящего у доски. Склоненная немного набок голова учителя раскрывала рану на шее. Саша с Настей находились возле прохода между первым от двери и средним рядом парт, мертвец шел между вторым и третьим. Саша встал, прикрывая собой Настю и держа нож наготове, но Облаков, не обращая внимания на школьников, доковылял до своего стола и сел за него.

* * *