Последние дни Супермена - Эдуард Лимонов

По изгибающейся, как U, авеню Жюно они спустились на рю Коленкур. Рю Жюно не заслуживала названия авеню, по всем стандартам скорее заслуживала названия захолустной улицы. Девчонка и Супермен терпеливо цокали каблуками по булыжникам, уходя все дальше от оживленного туристского района. Редкие фонари авеню Жюно освещали редких прохожих…

— Я знаю ресторан на рю Коленкур, — сказал Супермен. — «Карусель». Достаточно оживленный ресторан. Закрываются они в час ночи. Сейчас двенадцать. Именно сейчас они уже не принимают заказы на обед, кухня закрывается в полночь.

— Что я должна делать? — спросила девчонка и уцепилась за руку Супермена. — Ебаная булыжная мостовая. Они строили дороги для лошадей. Орлофф, тяжеловоз? Так, Генри?

— Да, kid. Ты наденешь маску у входа в ресторан. Там не очень светло, вход не с рю Коленкур, а с переулка, плохо освещенного. Я войду первый…

— Первый, — повторила прилежная Алис.

— …Ты войдешь через минуту или около этого. За минуту я подойду к кассе и покажу им пистолет. Ты влетишь уже с «браунингом» в руке и скажешь… Нет, вначале ты займешь место за моей спиной, лицом к залу, и тогда крикнешь: «Внимание, медам и мсье, это вооруженное ограбление. Не двигаться! Мы очень нервные! Я убью каждого, кто двинет рукой!» Поняла? Не забудь: «Мы очень нервные!» Это очень важно, убедит их, что мы серьезны…

— Поняла, — сказала Алис. — Но мы не будем грабить посетителей?

— Нет, это большой ресторан, и в суматохе, пока мы будем обходить их и отбирать деньги и драгоценности, все может случиться. Нас только двое, не забывай. У тебя хорошее зрение, смотри внимательно, но стреляй только в случае реальной опасности. Если толстая дура дама начнет падать со стула в обмороке, не стреляй в нее…

— Нет, — сказала Алис, — разве что в задницу, — и девчонка засмеялась.

Генрих подумал, что дитя, очевидно, не до конца понимает, что они собираются делать, но промолчал и только прибавил через пару шагов:

— Будь серьезнее!

— Да, — отозвалась Алис и отклеилась от Супермена, полезла в карманы, очевидно, решив быть серьезнее и проверить, на месте ли лыжная с прорезями для глаз шапочка и «браунинг».

Супермен подумал, что подросток с пистолетом — опасная комбинация. Потому он и предоставил Алиске возможность заорать, что происходит вооруженное ограбление. Подростков боятся больше, чем взрослых бандитов. Подросток обычно сумасшедший, эмоционально он неуравновешен и легче нажимает курок, чем взрослый. Да еще девчонка.

— Уходить будем вместе. Держись меня. Я сверну на рю Коленкур, мы ее пересечем и дальше нырнем в улицу на противоположной стороне. Она выведет нас обратно в район пляс де Тетр, там будет людно и оживленно, что нам и нужно. Если растеряемся по дороге, встретимся у меня дома. Метро пользоваться не советую, станции в этом районе обычно полупустые перед закрытием, и каждый человек заметен. Возьми лучше такси, но не до моей улицы, а до полпути, потом смени такси. Пешком идти тоже не рекомендуется, помни, что у тебя в кармане «браунинг», и если полиция тебя остановит…

— Меня обыскивали несколько раз, — ожесточенно сказала Алис. — Пощупать… Возьму такси, не волнуйся, Супермен…

Они как раз вынырнули из авеню Жюно на рю Коленкур. Куда более светлую, увы, улицу.

30

Если человеку пятнадцать лет, он ошибается. Если человеку сорок пять лет, он ошибается, но меньше. Опыт прошлых ошибок помогает ему увидеть или почувствовать — «что-то не так».

Уже забирая пакет из рук кассира, в напряженной тишине зала Генрих услышал звук чуть отодвигаемого стула, едва уловимый скрежет стула по плиточному полу. Двойной бумажный пакет с деньгами в левой руке, «беретта» в правой. Супермен развернулся и выстрелил в сторону звука. Могло, конечно, быть, что усатый юноша в спортивной синей нейлоновой куртке — трикотажные манжеты и воротник в три разного цвета полосы — был просто дурак, не сознающий того, как серьезна жизнь и как легко эту жизнь потерять. Возможно. Однако Супермен не имел права ошибаться и в его сорок пять лет потерял все без исключения иллюзии по поводу юношей с усами в нейлоновых куртках. И Супермен нажал курок еще раз.

Юноша закричал. «Крик боли», — отметил Супермен и, схватив девчонку за руку, побежал к двери. Два или, нет, три выстрела громыхнули в ресторане, стреляли в то место, где только что находились Генрих и его подружка. Пули, промчавшись в пустоте, раскололи зеркало у гардероба. Генрих и Алис уже бежали по улице Коленкур, постепенно набирая скорость. Бумажный пакет с деньгами Супермен сунул внутрь плаща, в талии плащ Супермена был стиснут поясом и завязан на два узла…

Только на пляс де Тетр они остановились и, примкнув к пьяной компании немецких туристов, походили некоторое время у них в хвосте, молчаливые, тяжело дыша.

— Что ж ты, жопа? — прошипел Супермен девчонке.

— Откуда же я знала, что у него револьвер?

— Неужели ты не можешь отличить жандармско-полицейско-солдатскую морду, пусть она и продолжена книзу нейлоновой курткой и джинсами? У них у всех специфически профессиональные лица. Одинаковое питание: суп из казармы, — строго сказал Супермен. — Твоя ошибка могла обойтись нам очень дорого.

— I am sorry, Супермен! I am so-sorry! — в голосе девчонки звучали стыд и отчаяние.

Супермен пожалел девчонку, но все же добавил как можно строже:

— В следующий раз не пали куда попало, но наблюдай очень-очень внимательно. В первую очередь осмотри их лица. Если видишь подозрительный полицейский уклон в лице, не своди с него глаз…

— Ты возьмешь меня в следующий раз? — обрадовалась Алис. — Возьмешь, Да?

— Тебе очень хочется провести юность в тюрьме, да, Алис? — спросил Генрих ехидно. — Там тебя всю татуируют, и старые преступницы будут драться за право полизать твою письку… Стриженые седые лесбиянки.

— Грубо, — заявила обиженная молодая преступница. — Грубо, Супермен.

— Ладно, не обижайся…

— Я не обижаюсь, а ты не будь грубияном.

Генрих обнял сопротивляющуюся, все еще обиженную девчонку, и они зашагали с площади. Обогнули собор и, стараясь держаться все время среди туристов, стали спускаться в настоящий Париж по лестнице, ведущей вниз от фасада нелепого сооружения Сакре-Кёр. Пошел мелкий дождь.

В такси, которое они взяли на бульваре Рошешуар, девчонка молчала. Генрих подумал, что нелегко, наверное, в пятнадцать лет вдруг провалиться во все эти взрослые забавы, участвовать в жизни сорокапятилетнего сумасшедшего, называющего себя Суперменом, в ограблениях и перестрелках… «Зачем она это делает? — подумал Генрих. — Наверное, она сама не знает, зачем. Авантюристка?» Если бы Генрих встретил двадцатипятилетнюю Алис, а не пятнадцатилетнюю, двадцатипятилетняя не пошла бы с ним грабить ресторан, не присутствовала бы при ликвидации Юрия… Для двадцатипятилетней, уже прирученной ко всеобщему жизненному рабству Алис Генрих The Супермен показался бы только опасным безумцем. Да и зеленый мундирчик подозрительная двадцатипятилетняя Алис не приняла бы от Генриха Незнакомого. Опыт добавочных десяти лет подсказал бы ей, что брать подарки от первых встречных опасно… Но и Генрих не подошел бы к двадцатипятилетней.