Последние дни Супермена - Эдуард Лимонов

«Мужчина, вооруженный револьвером, совершил более чем 20 ограблений с 5 марта 1982 в вечерние часы в драгсторах, гросери, ресторанах и универсальных магазинах. Он описан свидетелями как белый, от 25 до 37 лет, от 1 метра 65 см до 1 метра 80 см росту, от 65 до 80 кг весу, с песочно-белыми или каштановыми волосами. У него усы, и он обычно надевает разнообразные шляпы. Он входит в помещение в часы закрытия, приказывает запереть помещение и под угрозой револьвера заставляет кого-либо переложить деньги из кассы в двойной бумажный мешок. Лиц, могущих что-либо сообщить об одиноком грабителе, ожидает награда в 10 тыс. франков, назначенная ассоциацией парижских торговцев».

«Э, недорого же они ценят свою безопасность, — улыбнулся Генрих. — Жадничает ассоциация…» Генриху никогда не приходило в голову, что можно совершить целых двадцать ограблений одному и по-прежнему находиться на свободе… Что тогда, интересно, делает целая орда полицейских и жандармов, наводняющая улицы Парижа? Если бы такое количество милиции вдруг появилось на московских улицах, мировая пресса дружно бы закричала о терроре и нарушении прав человека. Впрочем, Генрих знает, чем занимается парижская полиция и жандармерия, однажды ему привелось увидеть — чем.

Супермен завершал одну из своих почти обязательных ежедневных прогулок по городу, в тот день он был на Шамп-Элизэ и, возвращаясь оттуда, с аллеи Марселя Пруста, собирался перейти дорогу к американскому посольству, а потом выйти по краю площади Конкорд к рю де Риволи и по ней вернуться домой… Только он собрался выйти на финишную прямую, как путь ему преградили полицейские отряды, огражденные еще и металлическими полицейскими барьерами. Вся площадь Конкорд была запружена жандармами, полицией с пластиковыми щитами, кое-где лаяли овчарки и стояли многочисленные серые автобусы, набитые молодым провинциальным мускулистым мясом в жандармских мундирах. Можно было подумать, что они таким образом в лучах прожекторов полицейских машин, блестя сапогами, шлемами и крагами, ожидают высадки вражеской парашютной дивизии, каких-нибудь иностранных «зеленых беретов».

Нет, высадки не ожидали. Пробравшись с большим трудом сквозь жандармские цепи, уже у самого входа на рю де Риволи Генрих обнаружил причину волнения — несколько кучек замерзших подростков с плакатами: «Янки, убирайтесь из Сан-Сальвадора!»

Генрих не поверил тогда своим глазам, настолько велико было несоответствие аккумулированной на площади жандармско-полицейской мощи — и этих нескольких горсток подростков, некоторые были совсем детьми, меньше и худее Алиски…

Когда же им ловить грабителей и убийц, если они заняты такими неотложными и важными делами, как война против подростков. Социалистическая полиция и жандармерия защищают посольство Страны Толстяков от Детей. Пусть защищают. «Одинокий грабитель» совершит пока 21-е ограбление…

27

— Кушать подано, шпион! — объявила девчонка, присев и разведя руки в стороны. По поводу завтрака она даже добавила к своему гардеробу юбку.

Девчонка, оказывается, накрыла на стол: поставила тарелки, положила ножи и вилки, даже нашла бумажные салфетки в бело-розовую клеточку. Супермен не помнил, чтобы у него были бумажные салфетки. Девчонка подтолкнула Генриха к стулу.

Далее леди-хозяйка взяла тарелку Генриха, скрылась за американским флагом, служившим Супермену кухонной дверью, повозилась там, а из-за флага к Генриху просочился запах еды, и вернулась с тарелкой омлета. Поджаренный бекон; лежащий почему-то на бумажной салфетке, девчонка подала на другой тарелке.

— Ешь, — сказала девчонка, с гордостью поставив тарелку перед Генрихом. — И бекон тоже… Клади его к себе на тарелку.

— А зачем салфетка? — поинтересовался Супермен, накладывая себе кусочки бекона…

— Английский стиль, — коротко объяснила девчонка. — Чтобы жир впитался в салфетку…

— Я люблю жир, — сказал Генрих, жуя. — О, очень вкусно, — похвалил он девчонку.

— Беконный жир вреден для тебя, — голосом судьи объявила Алис и, уйдя за американский флаг, вернулась вскоре со своим завтраком — то же самое, но в меньшем количестве.

— Очень-очень вкусно, — искренне сказал Генрих. Копченая свинина, которую он ел сырой, оказалась вдвойне вкуснее жареная. Девчонка недаром была «инглиш», в яйцах и беконе она понимала толк… И, живя без родителей, девчонка умела готовить. «Хорошая мне досталась девчонка», — еще раз с удовлетворением подумал Генрих. «Fuck you, Father! — добавил он чуть позже, вспомнив свой сон. — Вот и у меня, пожалуйста, пусть маленькая, но семья, — еще раз возразил он отцу. — Чем не семья?»

— Я прочел в «Ле Матэн», — обратился Генрих к Алиске, — что один усатый парень совершил в одиночестве двадцать ограблений, и его до сих пор не поймали. Двадцать! Можешь себе представить?

— Угу, — оторвавшись от омлета, отозвалась Алис. — Это мало или много, Супермен?

— Конечно, много. Впрочем, я не знаю, может быть, и не много. Один тип в USA недавно сознался в двадцати девяти убийствах. — «Убийство» соскочило с языка именно в тот момент, когда Супермен подумал, что словцу этому не следовало бы соскакивать… — Кстати, kid, — начал Генрих неловко, он хотел быть педагогичным и понимающим Суперменом, но не знал, как это делается, — слушай, я подумал и решил, что ты еще… не обижайся, но, как бы это выразиться… еще маленькая для моих приключений.

Алис, отодвинув тарелку, внимательно его слушала, скручивая и раскручивая салфетку, как веревочку…

— Я имею в виду то, что вчера произошло, и вообще всю мою жизнь. — Супермен замолчал, думая, как бы изложить девочке-подростку свою точку зрения, чтобы она не обиделась. — В твоем возрасте дети очень впечатлительны… подростки, — поправился он, видя, что лицо Алиски закрылось пленкой светского презрения. — В общем, я подумал, что не имею права втягивать тебя в свои дела. — Супермен опять замолчал и, разозлившись на самого себя, уже более резко и грубо закончил: — В общем, kid, еще не поздно, и ты можешь выйти из игры, пока не поздно. Никто и никогда не узнает, что ты была со мной вчера. Решай.

— Fuck you! — сказала Алис.

— Перестань ругаться, — серьезно сказал Генрих. — Усатого парня поймают на тридцатом ограблении, меня тоже когда-нибудь поймают или пристрелят… И если ты будешь в этот момент со мной, ты знаешь, что тебя ожидает, не так ли? Кроме того, я не очень верю, что тебе доставляет удовольствие «убивать» людей. По-моему, тебя вчера рвало в кухне. Когда я вошел, ты была цвета таблетки аспирина…

— Тебя тоже, наверное, рвало в первый раз, — мрачно промямлила Алис.

— Слушай, зачем тебе все эти проблемы? — Генрих, протянув руку через стол, взял девчонку за руку. — Я не могу тебе посоветовать, как ваш английский Гамлет, пойти в монастырь или замуж за дурака, знаю, что ни в монастыре, ни замужем ты не уживешься, темперамент не тот, но, бэби, то, чем занимаюсь я, — очень и очень серьезно.

— Может быть, я тебя люблю, — вдруг сказала девчонка и со злостью разорвала бумажную салфетку. Девчонка вдруг хамски усмехнулась и добавила: — Может быть, мне нравится ебаться с тобой, откуда ты знаешь?