Ужас без конца - Альбина Нури

— Все хорошо, я просто… — Начал было он, и тут в голове сверкнула простая и жуткая в своей простоте мысль.

Коля не знал его имени: Петя так и не представился ни ему, ни старухе. Но и это еще не все. Ни Коля, ни кто-либо другой из соседей, наученных горьким опытом житья в дурном месте, не спал без берушей. Коля не мог ничего слышать, потому что не желал слушать, а если бы какой-то звук и пробился сквозь защиту, ни за что не отреагировал бы, не вышел из комнаты до рассвета.

Это пришло Пете в голову в одно яркое мгновение, а в следующее он собрался шагнуть назад и захлопнуть дверь, но не успел.

Коридор перед ним был пуст, Коли не было и в помине. Но на полу и на стене дрожала тень… Сгорбленная, длиннорукая, ломаная. Существо из ночного кошмара шло к Петиной двери, наплывая на него из тьмы потустороннего мира. Ни один человек не мог бы отбросить такой тени! Это было насекомообразное создание огромного роста, двигалось оно бесшумно, как призрак.

Петя представил, как оно каждую ночь, час за часом блуждало по коридорам и лестницам, касаясь уродливыми пальцами дверей и стен, принюхиваясь к человеческим страхам, крутя бесформенной головой и поджидая того, кто по своей глупости и опрометчивости высунется из укрытия и увидит его.

Увидишь — поверишь.

Поверишь — не спасешься.

«Я не верю!» — пискнуло внутри.

Но это была ложь. Он верил, еще как верил — глаза не обманывали.

Шаг, еще шаг.

Худая и длинная рука с острым черным когтем показалась из-за поворота и слепо зашарила вокруг. Мгновение — и адское создание покажется целиком.

«Оно еще не видит тебя. И ты не видишь его — это же только тень! — прозвучал в голове мамин голос. — Еще не поздно».

Но оно знает, где Петя живет, поэтому прятаться в комнате опасно.

Все это пронеслось в голове за считанные секунды, которые растянулись на годы. Решение принял даже не разум Пети, а его тело.

Захлопнув дверь в комнату — пусть это думает, что Петя в ловушке — он рванулся к выходу, до которого была пара метров, с тихим щелчком повернул ключ и выбежал на лестницу. Наверное, монстр все слышал, но это было уже неважно.

Петя несся по лестнице так, словно за ним гнались все демоны Ада… Хотя, возможно, это было близко к истине. Один пролет, второй, третий. Петя подвернул ногу, но не остановился, а лишь прибавил шагу, услыхав над головой скрип открывшейся двери.

Существо пустилось в погоню, но Петя не просто бежал — мчался, не замечая боли в ноге. Страх гнал его прочь, придавая сил. Очутившись на первом этаже, Петя врезался во входную дверь и вылетел наружу, как пуля из пистолетного ствола.

Холод и сырость схватили его за плечи, осенняя ночь обняла, приголубила. Петя оглянулся на темную громаду здания, нависшую над ним, как скала. Ему не хотелось находиться в ее тени, под сенью обитавшего внутри зла, и он побежал прочь, стремясь оказаться подальше.

Остановился только у входа в парк. Фонарь освещал подъезд и двор. Никто не вышел наружу: видимо, жуткое создание было заперто в доме.

«Спасся!» — промелькнуло в голове, и только тут Петя заметил, что стоит босиком, в одних трусах и футболке.

Он так и пробыл в парке до самого рассвета. Бегал по мокрым дорожкам, пытаясь согреться, прыгал на месте, обхватив себя руками. Лишь бы не простудиться… Хотя можно и с температурой полежать, это была бы мизерная плата за спасение.

Лишь когда пришло утро, а в окнах домов стал загораться свет, Петя рискнул вернуться в общежитие. Все двери были закрыты, соседи сидели по комнатам.

Он наскоро собрал свои вещи, оделся и, подхватив сумку, вышел из комнаты. Запер дверь, сунул ключ под коврик. Пусть хозяйка приходит и забирает.

Петя шел по лестнице, точно зная, что больше никогда не вернется и даже не станет вспоминать о случившемся. Дурное место отпустило Петю, и он вышвырнет его из памяти, чтобы не сойти с ума.

«Где я?» — спросил он себя, проснувшись среди ночи в темной комнате. А следом понял, что понятия не имеет, кто он вообще такой. Ни имени, ни возраста, ни хоть каких-то деталей биографии…

Даже того, как выглядит, и то не мог вспомнить!

Ужас, который он испытал, осознав этот факт, заставил мужчину подскочить на кровати. Сердце бешено трепыхалось в груди, норовя выпрыгнуть из горла.

«Каково это было бы — взять и выплюнуть собственное сердце?»

Бред, чушь! О чем он вообще думает?

Озираясь, таращился он в темноту и, лишь увидев узкую белую полоску света под дверью, немного успокоился. А успокоившись, сразу, в один миг, вспомнил все.

Сергей. Вот как его зовут. Илларионов Сергей Валентинович, сорока двух лет от роду. Находится он в больнице: привезли в среду по скорой, прямо с работы. Он работал токарем на заводе, вот оттуда его и доставили: приступ скрутил за полчаса до обеда.

Все вспомнилось: и жена Тамара, и родители-пенсионеры, и дочь Лариса. И то, что волосы в последнее время стали стремительно седеть, и то, что он терпеть не мог свитера с высоким горлом, и то, что вечно все терял: ключи, перчатки, мелочь из карманов. Не удивительно, что и память чуть не потерял. Ладно еще обошлось.

Убедившись, что воспоминания вернулись полностью, Сергей снова откинулся на подушку. Дыхание выровнялось, сердцебиение улеглось. Надо бы снова поспать, ночь же еще, а утром процедуры.

Лечат его, видимо, хорошо: ничего не болит. Может, тогда и не надо операцию, про которую говорил молодой серьезный доктор?

Сергей вздохнул и повернулся на бок. Страшно под нож ложиться. Боль, как сказал врач, купировали, приступ прошел, так, может, и не повторится?

Он попытался заснуть, но глаза не желали закрываться. Что-то тревожило, не давало покоя, и это были не мысли о предстоящей операции.

Сергей сосредоточился на своих ощущениях и понял, что не так.

Тишина — вот что.

В палате было слишком тихо. Их тут трое: справа и слева — койки, на которых лежали другие пациенты. В прошлые ночи Сергею, у которого был чуткий сон, мешали звуки, наполнявшие палату: чужое сонное, с присвистом дыхание, назойливый храп Толика, грузного шумного мужика, что спал у окна. Толик ворочался с боку на бок, вздыхал и причмокивал, металлическая панцирная сетка под ним жалобно скрипела; да еще и в коридоре то и дело кто-то шаркал тапочками, плетясь то в туалет, то к сестринскому посту.

Теперь же ничего слышно не было, и это могло означать только то, что Сергей в палате один. Но как такое возможно? Перед сном они с соседями играли в карты, травили анекдоты, Толик пил кефир…

Сергей откинул одеяло, которое вдруг стало казаться неподъемно-тяжелым, встал с кровати, обувшись в клеенчатые больничные тапочки, и подошел к стене, на которой был выключатель.