По дороге в вечность - Дж. А. Редмирски

Она, конечно же, шутит, но не ждет, что я скажу ей об этом.

– Разумеется, по-другому и быть не может, – отвечаю я, вынимая из багажника наши сумки.

– Ты серьезно?

Мне забавно видеть испуг на ее лице, но я доигрываю до конца. Я собирался снять общий номер, однако теперь решаю попробовать.

Закрываю багажник, и мы идем к дверям отеля.

– Эндрю, я думаю, мы с тобой уже прошли эту стадию.

– Мы бы хотели два просторных номера для некурящих, желательно соседние.

Администратор выстукивает запрос на компьютере. Я стараюсь не смотреть на Кэмрин и лезу в бумажник за кредитной карточкой.

– Соседних номеров у нас нет, – отвечает женщина. – Зато есть два номера напротив.

– Это нас тоже устроит, – говорю я.

– Эндрю, мне не верится, что ты готов выкинуть деньги за два номера, – шепчет Кэмрин. – Зачем, когда мы с тобой давно и напропалую занимаемся сексом?

Кэмрин не остановить. Она говорит и говорит, пока администратор не начинает странно поглядывать на нас. Наверняка эта тетка решила, что мы чокнутые. Обожаю такие недоуменные взгляды. «Ушам своим не верю», – написано на физиономии администратора.

– Пожалуйста, закрой рот, – говорю я, поворачиваясь к Кэмрин. – Я зайду к тебе в номер и быстренько сделаю то, о чем попросишь. Не надо устраивать скандал.

Ее глаза округляются. Глаза администратора – тоже.

Я беру Кэмрин за руку и веду к лифту.

– Желаю приятно провести время, – говорит нам вслед ошеломленная тетка.

Мы заворачиваем за угол. Я вызываю лифт.

– Что это было? – давится от смеха Кэмрин, едва мы оказываемся в кабине. – Ну прямо шестнадцатилетние подростки!

– Зато ты смеешься. Ради этого я готов побыть шестнадцатилетним прыщавым подростком.

Лифт останавливается на втором этаже. Мы выходим в коридор.

– И все-таки, Эндрю, зачем нам отдельные номера?

Спонтанность в действиях – это прекрасно. Вопрос Кэмрин – лишнее тому подтверждение. Я думаю об этом, идя по гостиничному коридору. А еще думаю о письме Натали, которое она прислала мне в Чикаго.

Мы останавливаемся у дверей наших номеров, и я опускаю сумки на зеленую пятнистую ковровую дорожку.

– Всего на одну ночь, – говорю я и лезу в свою сумку за конвертом.

Кэмрин стоит рядом и молча смотрит. Она явно хочет что-то сказать, но что именно – не знаю.

Достаю конверт. Кэмрин мельком смотрит на него. В глазах – недоумение.

– Сегодня ты проведешь ночь одна, в своем номере, – говорю я, протягивая ей конверт.

Она больше не улыбается. Улыбка исчезла в тот момент, когда я извлек конверт. Кэмрин молча берет его. Она не знает, что внутри. Похоже, сомневается, стоит ли вообще брать.

Электронной карточкой-ключом открываю дверь ее номера и вношу туда ее сумку. Кэмрин идет за мной, недоверчиво наблюдая за моими действиями. Конверт зажат у нее между пальцами. Ставлю сумку на тумбу рядом с телевизором и, как всегда, осматриваю номер. Щелкаю выключателями, затем дотрагиваюсь до радиатора отопления, после чего отворачиваю краешек одеяла и проверяю, чистые ли простыни. Помня о страхе Кэмрин перед гостиничными одеялами, сдираю одеяло с кровати и швыряю на пол.

Кэмрин застывает.

Я встаю рядом, смотрю ей в глаза и слежу за ее взглядом. Потом провожу пальцем по ее лбу и щеке. Чувствую, какой горячей становится ее кожа от моего прикосновения. Я хочу ее. Когда ее глаза опускаются к моим губам, во мне просыпается хищник. Однако я сдерживаюсь. Секс от нас не уйдет. А эта ночь нужна Кэмрин для другого. Для прощания с пластом своего прошлого.

– Кэм была на похоронах, – рассказала мне Натали, когда я позвонил ей из дома Эйдана. – Но она опоздала, села у самого выхода и ушла еще до конца церемонии. Подойти к гробу она отказалась.

– А она говорила с тобой на эту тему? – спросил я.

– Никогда. Стоило мне заговорить о похоронах или о том случае, она тут же меня обрывала.

Эта ночь будет тяжелой для Кэмрин, но если она не попрощается с прошлым, то так и останется в омраченном состоянии.

– Ты знаешь, что я рядом, – шепчу я, осторожно убирая руки. – Спать мне не хочется. Вчера я начал писать новую песню и хочу закончить, пока есть вдохновение.

Мы медленно, но верно начинаем создавать свои песни. Мысли об этом были у нас и раньше, но после выступления в баре Эйдана Кэмрин согласилась, что нам нужен собственный репертуар.

Кэмрин кивает и слабо улыбается. Я понимаю: сейчас все ее мысли и тревоги крутятся вокруг содержимого конверта.

– А если мне не захочется ночевать здесь одной? – спрашивает она.

– Я тебя очень прошу. Всего на одну ночь.

Больше ничего не хочу ей говорить. Надеюсь, выражение моего лица красноречивее слов.

– Хорошо, – соглашается Кэмрин.

Чмокаю ее в губы и ухожу.

Надеюсь, ответный удар меня не настигнет.

Эндрю оставляет меня в номере. Одну. Мне это не нравится, но за те пять коротких месяцев, что мы вместе, я научилась прислушиваться к нему. Пять месяцев! Думая об этом, я всякий раз удивляюсь. Судя по ощущениям, мы вместе уже пять лет. Мы успели столько пережить и через столько пройти. Иногда я вспоминаю Кристиана – парня, который был у меня после Иена. Я обманывала себя, стремясь с его помощью вылезти из депрессии. Наши отношения длились четыре месяца. Мы едва знали друг друга. Я напрочь забыла, когда у него день рождения и как зовут его сестру, живущую почти рядом с его домом.

Встретив Эндрю, я попала совсем в другой мир.

За пять месяцев, проведенных с ним, я по-настоящему, безумно в него влюбилась. Я научилась жить, а не существовать. Познакомилась почти со всеми его родственниками и быстро стала частью их мира. С ним мы прошли опасный путь между жизнью и смертью, мою беременность и нашу помолвку. И все это за неполных полгода. Эндрю никуда не исчез из моей жизни. Он по-прежнему рядом. Я по слабости и глупости глотала таблетки, но он меня не бросил. Иногда я думаю: возможен ли настолько отвратительный поступок, после которого Эндрю расстался бы со мной? Наверное, нет. Мне кажется, он простит мне все.

Возможно, только в конце жизни я пойму, какой счастливой была рядом с ним.

Вдруг замечаю, что продолжаю смотреть на дверь номера, закрывшуюся за Эндрю. Перевожу взгляд на конверт. Не знаю почему, но мне даже страшно думать о его содержимом. За минувшую неделю я время от времени вспоминала об этом конверте и пыталась угадать, что в нем. Письмо? Тогда о чем? И от кого? Глупый вопрос. Я же видела почерк Натали. Значит, от нее. Но если оно предназначено для меня, то с какой стати она вдруг решила написать мне? А если не для меня, тогда зачем ей писать Эндрю?