Должок кровью красен - Сергей Зверев

Значит, ни возиться с ним не будут, ни лечить его, коли для живого еще человека гроб с крестом приготовили. Значит, и самого Василия Захаровича такая же судьба ждет…

Щелкнул Иван зажигалкой – смотрит.

Шершавая стена белого силикатного кирпича. На стене – табличка металлическая: ЗАО «Ритуал». Справа от таблички дверь. Высокая такая, мощная, железным листом обитая.

Плюс внутренний замок. Еще один какой-то замок с цифровым кодом.

Понимает Иван – не проникнуть ему в офис кладбищенский через дверь. Но кто сказал, что вовнутрь только таким образом попасть можно?

А что позади офиса ритуального чернеет? Сарай дощатый.

Дернул Зарубин дверь сарайную – не заперто. А что там внутри?

Доски. Разные доски: узкие и широкие, длинные и короткие. А еще что? А еще – инструмент столярный да плотницкий: молотки да гвозди, фуганки да рубанки, долота да стамески. Отыскал Иван доску подлиннее да потолще, отыскал обрезков покороче и в три минуты набил тех обрезков равномерно по всей длине доски.

И получилась у него лесенка – что-то вроде корабельного трапа. Если одним концом упереть его в землю, то другим уткнется он точнехонько в окно второго этажа.

Ступает Иван по трапу. Осторожно ступает, руками балансирует, словно цирковой эквилибрист, чтобы не свалиться.

А вот и окно темнеет. Схватился Зарубин за край жестяного подоконника, подтянул тело вверх и рукой за форточку уцепился. Вот удача так удача – открыта, оказывается, форточка! Так что не придется стекла бить, чтобы внутрь проникнуть. Сунул Иван руку в форточку, нащупал шпингалет, вниз опустил. Поддел раму плечом – треснуло дерево сухо, и открылось окно…

Небольшая темная комнатка, квадратная в плане. Два стола, пустыми бутылками заставленные. Электрическая плитка на подоконнике. Старомодный книжный шкаф, бумажными папками заваленный. Запах какой-то странный. То ли резиной паленой воняет, то ли…

Принюхался Иван, плюнул. Так и есть – анашу тут курили.

И неслабо видать, курили, коли даже с открытой форточкой вонь из комнатки не выветрилась.

Что в этой комнатке гореть может? Все. Столы, например.

Полы деревянные. Рамы да двери. Перекрытия балочные.

Слева от шкафа провод по стенке змеится. Проводка не внутренняя, а наружная, гвоздями к стене прибита.

Щелкнул Зарубин зажигалкой, проводку осмотрел. Достал баллончик с бензином, открыл дверку шкафа да все содержимое на папки-бумаги и вылил. Теперь неплохо бы ментовских экспертов в заблуждение ввести – если они и впрямь причинами пожара заинтересуются. Это уж совсем просто.

Что там рядом со шкафом? Проводка. Куда провод ведет? К розетке – вон она рядом со шкафом белеет. А где тут электроплитка была?

Сунул Иван штепсель в розетку, плитку на бумаги поставил, бензином облитые. Рукоять до отказа провернул. И спустя минуту зарделась спираль алым цветом.

Вылез поджигатель на лесенку-трап, окно за собой прикрыл, шпингалет на место задвинул. И быстренько на землю спустился.

Доску в сарай заволок, гвоздодером обрезки-перекладинки повыдирал, гвозди повытаскивал, все на место сложил.

Вышел Зарубин за ворота железные, назад обернулся…

А в окне комнатки, где он только что был, – зарево. Пылает уже комната. Вовсю пылает. Языки пламени из окна так и бьют. Раскрывается огонь страшным цветком, в черное небо стремится, чтобы объять собой весь мир…

Красиво!

Открыл Василий Захарович окно, и первое, что увидел, – багровый всполох где-то в районе Климовки. Немало таких всполохов он за свою жизнь повидал и потому сразу понял: пожар это, вот что.

У пожара, как известно, лишь три причины быть могут: или халатность, или самовозгорание… Или поджог, как в Залинейном районе.

Поджигателя Дома культуры, кстати говоря, Щедрин своими глазами видел. Так же, как и сам момент поджога. Но не сказал об этом никому – ни порученцу хомуталинскому, ни даже Ивану Зарубину. Пока не сказал. Не время еще о таких вещах говорить.

А всполохи со стороны Климовки все ярче и ярче. Словно зарницы весенние. Словно электросварка исполинская небесный свод прорезает.

Неужели опять тот татуированный юноша постарался, который и ДК на Залинии поджег?

Офис фирмы сожгли по пьянке. Так Булат, пахан дагестанский, решил, к горящему зданию «Ритуала» на своем джипе примчавшись. Небось ханыги-каменотесы, с работой управившись, самогона-первача накупили да захотели любимый напиток не на свежем воздухе употребить, а в помещении теплом; пронюхали небось, гады, где ключи спрятаны. Картошки на огородах наворовали, поддали как следует и решили после первой поллитры на электроплитке ее изжарить, чтобы закусь приготовить. Вот и досооружались, вот и дозакусывались… сукоеды!

Гудит страшное пламя, сыплет мириадами искр в бездонное черное небо. Лопается шифер, хрустят стекла, лишь треск по всей Климовке разносится: трах-тарарах!

Забежал Амиров во двор, за ворота железные, и тут же мысль насчет ханыг отбросил-отмел.

Нет во дворе «Урала». Куда машина деться могла?

Тут два варианта. Вариант первый: ханыги, напившись до полной потери чувства реальности, решили на грузовике покататься, за добавкой съездить. Это, конечно, маловероятно – знают алкаши, хоть пьяные, хоть не очень: за такое своеволие Булат их по самые плечи в землю вобьет! Второй вариант: машину кто-то угнал. Последнее вообще невероятно – во всем городе, наверное, такого смельчака не найдется, чтобы у кавказских джигитов рабочий автомобиль воровать!

Пока размышлял Булат, земляки его на пожар примчались.

Магомед с Русланом первыми к пахану своему подбежали.

– А «Урал» где? – Молодой джигит Руслан спрашивает; умный он, наблюдательный, сразу дошло до него – что-то тут нечисто.

Огрызнулся Булат зло – мол, не больше твоего знаю!

– А гидэ алкаши, которыэ памятнык шлыфовалы? – Магомед вопрошает.

И тут дошло до Амирова – а почему бы не посмотреть, выполнили они задание или нет? Может быть, это хоть что-нибудь прояснит?

Подошел Булат к помосту дощатому бочком, стараясь от огня подальше держаться. Взглянул окрест себя. Электродрель с бором-насадкой в пожухлой траве валяется. Шланг поливальный змеей вьется. А где же красный гранитный памятник, который каменотесы до утра обработать были должны?

Нет памятника. Ни на помосте, ни у помоста, ни в общей куче надгробий, что у забора валяются. Пропал памятник.

И тут дошло до Булата, чьих рук это дело: и поджог офиса, и угон «Урала», и кража надгробья! Небось украл памятник тот самый Иван-русак, на могилу своих долбаных предков заволок да на прежнее место водрузил…