Коммодор Хорнблауэр - Сесил Скотт Форестер

Сейчас шансы попасть или промахнуться были примерно равны. Ведение огня из мортир можно было считать вершиной искусства корабельной артиллерии — особенно по части точности стрельбы. Высокая траектория и низкая начальная скорость полета бомбы, а также возможность избежать дополнительных случайных погрешностей из-за ударов ядра о внутренние стенки канала ствола, позволяла попадать в цель с поразительной точностью.

— С вашего позволения, сэр, — начал Маунд: — я пройду к мортирам. Предпочитаю обрезать фитили сам.

— Я пойду с вами, — ответил Хорнблауэр.

Жерла двух мортир как два мрачных глаза глядели на притаившегося за дюнами противника.

— Одиннадцать сотен ярдов, — определил Маунд: — попробуем для начала заряд в фунт и три четверти, мистер Джонс.

— Есть, сэр!

Порох был расфасован по одно- полу- и четвертьфунтовым зарядам. Мичман открыл по одному заряду каждого вида и высыпал их содержимое в дуло мортиры по правому борту. Пока он прибивал порох огромным прибойником, Маунд, с линейкой в руках, поднял глаза к небу, подсчитывая что-то в уме. Затем он нагнулся над одной из бомб и ножницами аккуратно обрезал часть запала.

— Один и одиннадцать шестнадцатых дюйма, сэр, — проговорил он извиняющимся тоном: — даже не знаю, почему я остановился на этом. При разной погоде фитиль горит с разной скоростью, так что думаю, что сейчас это будет в самый раз. Конечно, не хотелось бы, чтобы бомба взорвалась в воздухе, но если оставить слишком длинный фитиль, какой-нибудь лягушатник может выбросить наш подарочек за борт, прежде чем он разорвется.

— Конечно, — согласился Хорнблауэр.

Большую бомбу приподняли и опустили в короткое жерло мортиры, она осела в нем на несколько дюймов — дальше ствол сужался, образуя внутри уступ, на котором плотно осел поясок, идущий вокруг бомбы. Край бомбы с торчащим фитилем находился почти на одном уровне со срезом дула.

— Поднять красный вымпел, — крикнул Маунд, стараясь, чтобы его расслышал боцманский помощник на корме.

Хорнблауэр обернулся и взглянул в подзорную трубу на «Клэм», стоявший на якоре в нескольких милях на мелководье. Весь свод этих условных сигналов был разработан под его личным руководством и он испытывал упорные сомнения в том, что все будет работать правильно. Сигналы так легко понять неправильно. Красный вымпел поднялся на мачту «Клэма».

— Сигнал подтвержден, сэр! — прокричал с кормы боцманский помощник.

Маунд взял тлеющий запальник и прижал его к фитилю бомбы. Через мгновение фитиль загорелся, разбрасывая искры.

— Раз, два, три, четыре, пять — считал Маунд медленно, а фитиль все шипел и трещал. Вероятно, он оставил себе пять секунд в запасе, чтобы, если фитиль будет плохо разгораться, успеть его заменить.

Затем Маунд прижал запальник к запальному отверстию и мортира со страшным ревом выстрелила. Стоя прямо за ней, Хорнблауэр увидел, как поднимается бомба — ее траектория была помечена искрами и дымком горящего фитиля. Она поднималась все выше и выше и вдруг пропала из глаз, переходя на полет по нисходящей. Они все ждали и ждали, но больше ничего не случилось.

— Промах, — заметил Маунд: — спустить красный вымпел!

— Белый вымпел на «Клэме», сэр, — крикнул боцманский помощник.

— Это значит «большой перелет», — отметил Маунд: — полтора фунта на этот раз, пожалуйста, мистер Джонс.

«Мотылек» поднял два красных вымпела и в ответ два вымпела поднял «Клэм». Хорнблауэр предусмотрел возможность возникновения путаницы, поэтому все сигналы, предназначенные для второго бомбардирского судна всегда поднимались двойным числом флагов. В любом случае, «Гарви» не мог бы сообщать «Мотыльку» данные по стрельбе. Взревела мортира «Мотылька», гром эхом прокатился над водой. С «Гарви» не было видно, как летела бомба.

— Два желтых флага от «Клэма», сэр!

— Это значит, что выстрел с «Мотылька» дал недолет, — подытожил Маунд, — поднять наш красный вымпел!

Снова грохот выстрела, снова фейерверк искр от горящего фитиля поднялся к небесам и исчез из вида и… больше ничего.

— Белый вымпел на «Клэме», сэр!

— Опять перелет? — пробормотал Маунд, несколько сбитый с толку, — надеюсь у них там все в порядке с глазами.

«Мотылек» вновь выстрелил и получил от «Клэма» два белых вымпела. Бомба легла с перелетом, а в прошлый раз был недолет. Теперь «Мотыльку» было проще накрыть цель. Маунд проверил пеленг на цель.

— Мы по-прежнему стоим носом прямо на нее, — проворчал он, — мистер Джонс, убавьте последний заряд на четверть фунта.

Хорнблауэр попытался представить себе, что делает в этот самый момент французский капитан по ту сторону песчаной косы. Скорее всего, до той минуты, как кечи открыли огонь, он чувствовал себя в полной безопасности, думая, что иначе, чем ударом в лоб под огнем береговой батареи, британцы его не достанут. Но сейчас бомбы падают все ближе к «Бланш Флёр», а он не может ничего предпринять в свою защиту. Французу будет трудно даже сдвинутся с места — он встал на якорь в узости — в самой вершине бухты. Ближний к нему выход из нее слишком мелок даже для ялика — это видно по бурунам — а при удерживающемся ветре ему не удастся снова пробиться в канал, держась под защитой батареи. Сейчас французский капитан, наверное, жалеет, что слишком рано спустился под ветер перед постановкой на якорь. Возможно, он поступил так из опасения перед тем, что ему отрежут дорогу в укрытие. Впрочем, буксируя корабль шлюпками или подтягиваясь на завезенном якоре, он еще мог, правда медленно, подтянуться поближе к батарее, так, чтобы ее пушки не дали кечам подойти на дистанцию мортирного выстрела.

— Красный вымпел, сэр, — вдруг возбужденно воскликнул боцманский помощник.

Это означало, что бомба упала хоть и с недолетом, но близко от цели.

— Добавьте еще щепотку, мистер Джонс, — вместо ответа бросил Маунд.

Мортира «Мотылька» взревела вновь, но на этот был виден разрыв бомбы — почти над самыми мачтами «Бланш Флёр». Стал виден большой клуб дыма, а звук взрыва мгновением позже пришел к ним вместе с ветром. Маунд огорченно покачал головой — очевидно, Дункан, командир «Мотылька», слишком коротко обрезал фитиль, или же в этой бомбе он горел быстрее обычного. Два синих флага на мачте «Клэма» означали, что с него видели падение последнего снаряда — система сигнализации по-прежнему работала правильно. Маунд вновь нескладно наклонил свое долговязое тело вперед, прижимая пальник к фитилю и запальному отверстию. Мортира взревела; по какому-то капризу законов баллистики кусок тлеющего пыжа пронесло у самой головы Хорнблауэра, заставив его присесть в дыму, но когда он вновь взглянул вверх, он успел заметить вспышку горящего фитиля в самой верхней точке траектории, перед тем как cнаряд начал свое падение. Хорнблауэр, Маунд, Джонс и весь расчет мортиры стояли,