Верность - Меган Девос

Хейден поднял на меня глаза. Нахмурился.

– Тебе небезопасно выходить одной.

Я выпучила глаза и вяло улыбнулась.

– Сломанное ребро не помешает мне постоять за себя.

– Не сомневаюсь. Но побереги свое здоровье. Ты можешь хотя бы постараться не выходить из дома? – спросил Хейден, явно раздосадованный моей несговорчивостью.

Он шумно выдохнул и напрягся всем телом. Мои руки, лежавшие у него на бедрах, сразу это почувствовали.

– Это надолго? – спросила я, поскольку от его ответа зависел и мой.

– Несколько часов. К вечеру должны вернуться.

– А куда поедете? – спросила я, ощущая нервные спазмы в животе.

Хейден молчал, словно решая, говорить мне или нет. Я уже собиралась потребовать ответа, когда он сказал:

– В город.

Живот у меня совсем свело. В город. Потрясающе. Все наши вылазки в город давались нелегко или вообще оканчивались какой-нибудь жутью. Я и так была на взводе, и этот разговор едва ли мог меня успокоить. Час от часу не легче.

Тарахтение автомобильного мотора заставило нас очнуться. Хейден погладил меня по щекам. Я обняла его еще крепче, притянув к себе.

– Мне надо идти, – прошептал он.

Его лицо было совсем рядом, и там отчетливо читалось нежелание ехать. Но здесь Хейден подчинялся не желаниям, а долгу. Я глотнула воздуха, встала на цыпочки и потянулась к его губам. Хейден нагнулся к моим.

– Возвращайся ко мне, – сказала я.

Закрыв глаза, я водила по его губам. Меня захлестывали эмоции. Тревога, страх, упрямство, решимость, любовь – все смешалось в один ком, не дававший мне дышать.

– Я вернусь, Грейс, – пообещал он.

Я открыла глаза. Хейден еще раз торопливо погладил меня по щекам, бросил прощальный взгляд и шагнул к двери. К звуку двигателя пикапа добавился отвратительный сигнал. У сидевшего за рулем кончалось терпение.

Я смотрела Хейдену в спину: под рубашкой скрывались крепкие мышцы и рваные шрамы. Мокрые волосы встопорщились на затылке, и Хейден торопливо их пригладил. Дверь открылась и закрылась. Хейден покинул хижину, оставив меня в одиночестве.

Позади этой двери он сразу очутился будто в другом мире, хотя даже еще не уехал; пока что нас разделяло всего несколько футов. Но я была уже бессильна его защитить. Я вообще не любила разлучаться с ним; особенно невыносимо было прятаться в хижине, когда он отправлялся в опасную вылазку. Охваченная бурей эмоций, я едва не бросилась следом. Но вместо этого лишь прошептала ему вслед:

– Я люблю тебя.

Едва слышно. Хотя его в хижине уже не было, а слабость этих пугающих слов не позволяла им проникнуть ни через физический барьер, разделявший нас, ни даже через эмоциональный кокон, окружающий мое сердце.

Как странно произносить эти слова вслух. Чтобы сосчитать тех, кому я их говорила, хватит пальцев одной руки. Их слышали только мои близкие: мама, отец, один-два раза – брат. Но и им я признавалась в любви крайне редко. Родственная любовь, связывающая детей и родителей, братьев и сестер, обладала большой силой, но она разительно отличалась от моих чувств к Хейдену.

Любовь к Хейдену была гораздо горячее тех привязанностей, что я переживала ранее. Забота о другом требовала изрядных сил, особенно когда успела привыкнуть к легкости заботы о самой себе. Возникло множество новых потребностей: помимо общей заботы о Хейдене, появилось желание разделить тяжесть, давящую на его плечи, и сделать его счастливым. Пока мы не встретились, ни о чем подобном я даже не мечтала и не хотела задумываться.

Но пока я не могла ему признаться в этом. Пикап исчез за пеленой дождя, шум мотора затих вдали. Хейден уехал. Слова, произнесенные шепотом, повисли в воздухе, и тот, кому они предназначались, их не услышал.

Но разговор с ним не шел из памяти. Едва он ступил за порог, в мое сердце впилась зубами тревога. Хейден велел мне оставаться в хижине, запереться там, словно я пугливая маленькая девчонка. Конечно, он никоим образом не считал меня слабой и не давал мне повода так думать, но мои мысли крутились вокруг этого. Противно, когда тебя оставили дома из-за какого-то сломанного ребра, лишив возможности помочь и защитить Хейдена и тех, к кому успела проникнуться дружеской симпатией. Утешало меня лишь одно: Хейден слишком дорожил мною и поэтому не мог рисковать моей безопасностью.

Дождь барабанил по крыше хижины, и каждая капля лишь усиливала мое напряжение. Губы еще ощущали жар последнего поцелуя Хейдена. Я заставила себя пройти к кровати. Ноги словно приросли к месту, где я стояла в момент прощания с ним. С тяжелым вздохом я взгромоздилась на кровать и невольно поморщилась, задев поврежденным ребром за матрас.

Уж не знаю, как Хейден пронюхал, что ребро и бок по-прежнему болели, хотя я и пыталась убедить Докка в обратном. Конечно, боль была уже не такой острой, как вначале. Вполне терпимая боль, но она сохранялась. Отдых и таблетки Докка творили чудеса. Еще несколько дней, и мое состояние значительно улучшится. А пока, как ни противно было сознавать, Хейден прав. Эту вылазку я должна переждать дома.

Я попыталась отвлечься, разглядывая потолок. Не помогло. Все мысли были только о том, чем сейчас могли заниматься Хейден и его спутники. Понятно, что еще ехали. Давно ли они уехали? Пять минут назад? Десять? Казалось, они уехали давным-давно, хотя это и было не так. Учитывая состояние дороги, они вряд ли успели выбраться из леса.

Мне предстоял долгий день, заполненный ожиданием.

Я перевернулась на здоровый бок и шумно выдохнула в досаде. Время не двигалось, а мне надо было как-то дотянуть до вечера, когда Хейден вернется ко мне… А ведь он вернется не просто в лагерь. Он вернется ко мне. Как ни странно, так оно и было. Я прекрасно помнила его прощальные слова: «Жди меня, и я к тебе вернусь, Медведица».

Он вернется. Вылазка пройдет успешно, и он вернется.

Я еще раз тяжело вздохнула и попыталась заставить себя в это поверить. Перед глазами замелькали картины наших совместных вылазок и тех, где я участвовала до встречи с Хейденом. Все они слились в кошмар наяву, где главным действующим лицом был Хейден. Я видела, как в него стреляют, бьют ножом, палкой и кулаками. Как бы плотно я ни закрывала глаза, жуткие картины не уходили.

Я села на кровати. Нет, не могла я выполнить желание Хейдена и терпеливо ждать его в хижине наедине со своими мыслями. Они сведут меня с ума. На сердце словно лежал тяжелый камень. Я знала: легче не станет. Дальше будет только хуже.

Не успев толком подумать, я выбралась под проливной дождь. Сухая одежда мигом промокла, волосы прилипли к голове. Я неслась по тропинке, сама не зная куда. Главное было перебирать ногами. Я даже хотела пробежаться. Это мне всегда помогало прочистить голову. Но со сломанным ребром не побегаешь. Я с нетерпением ждала дня, когда смогу возобновить пробежки. Я и так уже выбилась из прежней формы.