Агитпроп. Идеология победы - Константин Семин

Собственно, отсюда и возникает явный гомосексуальный крен всей современной хипстерской цивилизации, цивилизации поколения-миллениалс, «поколения Y». Не надо работать! Отрасти бороду, нацепи узкие штаны, и ты уже Стив Джобс! Этим же, кстати, объясняется и то, что 40 % матерей в США — матери-одиночки. И то, что перед заключением брака американцы и европейцы первым делом проверяют кредитную историю возлюбленного/возлюбленной. И то, что внутрисемейные судебные иски давно стали мировой практикой (немыслимая штука в СССР). Ничего личного. Чистая экономика.

Рынок добрался до самых святых для человека понятий — любовь, дружба, долг, подвиг, — до того, что отличает человека от зверя. Эти остатки человеческого коллективизма мешают рынку, мешают глобализации. Поэтому они должны быть уничтожены. Можно ли противостоять этому исключительно крестным ходом и молитвой?

Складывается парадоксальная ситуация. Правые и левые с разных сторон прилагают нечеловеческие усилия, чтобы педерастическая революция свершилась, Вавилонская Башня была построена, а Антихристу не нужно было даже являться в этот мир, поскольку все и так будет сделано за него.

…Возвращаясь ко вчерашней программе и разговору о фашизме, в котором Россию постоянно пытаются обвинить, хочу процитировать свой собственный вопрос журналисту Майклу Бому:

— Если бы в 1941 из советских репродукторов звучал голос не Левитана, а Бориса Моисеева, смогли бы мы вместе с вами, нашими американскими партнёрами, в этом случае одержать победу над Гитлером?

Последние недели скандал с новосибирской постановкой «Тангейзера» Вагнера, в которой Иисус был показан не просто любовником Венеры, но и участником фильма для взрослых, будоражил умы поборников нравственности, церковников, общественников и в итоге привел к смене руководителя театра. И, вроде бы, неудивительно то, что этот конфликт вышел в публичное поле, но с другой стороны — в театрах по всей стране достаточно «авторских» трактовок, откровенной пошлости и возрастного ценза 18+, в том числе и в государственных учреждениях, однако к публичным скандалам и отставкам это не приводит. Время классики уходит, она становится неактуальной в эпоху, когда театр — коммерческий проект, а лучше всего в битве за зрителя помогает эпатаж и скандал. О том, почему театр эволюционирует «вниз», а не «вверх», о скандалах за государственные деньги и о том, почему в моде «скотская культура», рассказал в интервью Накануне. RU журналист, ведущий «Агитации и пропаганды» Константин Семин.

Скандал с новосибирским «Тангейзером» привлек внимание к «нестандартным авторским прочтениям» классики. Ситуация дошла до того, что Минкульт вынужден был сменить руководителя театра, чтобы он снял с репертуара скандальный спектакль. Почему такие вещи вызывают протест у части зрителей, а у другой набирают популярность?

Константин Семин: Скандалы это вызывает, потому что народ не утратил остатки разума и сопротивляется процессу деградации. Я не до конца погружен в детали скандала в Новосибирске, но в целом, я думаю, причина в том, что нельзя в экономической системе, ориентированной на извлечение прибыли, рассчитывать, что искусство не будет частью этого процесса и не будет подчиняться тем же законам и правилам. Если мы хотим привлекать зрителей, аудиторию на телеканалы, апеллируя к самым низким инстинктам, если мы хотим таким же образом привлекать людей в концертные залы, кинотеатры, если мы ориентируемся исключительно на это — на денежный оборот, на финансовую отдачу от искусства, то нечего потом удивляться, что провокация, издевательство над классикой, порнография и прочие низменные вещи становятся главными способами повысить экономическую привлекательность любого жанра в искусстве. Думаю, основная причина в этом.

Нужно ли вмешиваться государству, как в случае с новосибирским театром, вводить некую пусть и дозированную цензуру, фильтрацию того, что идет на сцене?

Конечно, цензура уместна, объяснима и логична. Потому что вся среда в целом отдана на откуп частной рыночной инициативе. Я с большой симпатией отношусь к Никите Михалкову, но посетил недавно кинотеатр, над которым вроде бы шефствует Союз кинематографистов — девять из 10 случайных названий фильмов иностранного производства, которые очень часто некомплементарны к нашей истории, к нашей стране. Отдельной вывеской — «Левиафан». Это рынок, он диктует свои правила, и рассчитывать, что государственное учреждение просто так, по своей воле сделает так, что в государственных театрах, государственных объединениях культурных будут работать какие-то особенные люди, которые в условиях всеобщего балагана будут сохранять нравственные установки, нравственные ценности, наивно.

Допустимы ли подобные вещи в государственных театрах и за государственный счет?

Во-первых, любой государственный театр борется за посещаемость и вынужден конкурировать с частными. И, если в частном театре показывают голую задницу, то государственному нужно сделать что-то, чтобы люди пошли именно на его спектакли. Поэтому, речь здесь не столько о цензуре, не столько о применении государственного контроля в управлении собственностью, сколько вообще о смене всей парадигмы. Дело даже не в том, присутствует государство или нет в культуре, а в экономике в целом. Если государство все пускает на самотек, отпускает вожжи — не удивляйтесь, что происходят такие скандалы, а Щелкунчика, например, «трактуют» через каких-то гомосексуалистов.

Любая провокация, любой скандал выгоден. Выгодно позвать на телевидение какого-нибудь извращенца, идиота, а если он оскорбит нашу страну — тем лучше, это вызовет еще больше обсуждений. С точки зрения рыночной это эффективно, а то, что эффективно — не запрещено. До тех пор, пока у нас действует правило, что все, что выгодно — хорошо, ничего другого и не будет. Я хочу сказать, что мы боремся со следствием, а не с причиной.

Приглашение Ксении Собчак в государственный Театр наций за баснословный гонорар — из этой же серии?

Безусловно. Конечно. Можно и лошадь живую пригласить, посадить ее — результат был бы тем же. Я лет 10 назад в театре Станиславского видел, как «Собачье сердце» инсценировали с привлечением настоящей живой собаки. Такой был интересный драматургический ход.

Отдельный вопрос о европейских сценаристах и режиссерах, которых часто в последние годы привлекают, и зачастую подобные трактовки при их участии происходят, хотя и необязательно, конечно. Можно ли говорить, что такую практику нужно тоже очень внимательно использовать, контролировать, если можно так сказать, импорт европейских ценностей?

Это не европейский злобный безнравственный мир пытается нас поработить и навязать нам что-то. Это мы сами распахнули свои ворота навстречу этому миру. То, что происходит в экономике, происходит и на сценических подмостках. Если вы пройдете на улицу, вы увидите массу вывесок, на которых либо заграничные слова, либо они как-то «косят» под иностранщину. У нас продается по-прежнему то, что напоминает иностранное. У нас барыжье, фарцовщицкое, нэпманское сознание устроено именно так. Мы пытаемся впарить согражданам что-нибудь из-за границы. Если мы пытаемся впарить это в магазинах, то не стоит удивляться, что такие же барыги и фарцовщики управляют культурой. Недавно в Большом театре сменился глава попечительского совета, им стал Михаил Швыдкой. Ну, давайте будем ждать от Швыдкого здравой государственнической линии в управлении Большим театром. А кто управляет другими, смежными отраслями культуры и искусства — те же самые фарцовщики, те, кто победил в 90-е. Это сознание фарцы, оно никуда не делось и правит нами. Поэтому, когда приходишь в Новосибирский театр и видишь там какую-то ерунду, то знай — это ровно потому, что вывески на твоей улице в центре Новосибирска выглядят так. Почему у нас сознание переформатировано? Потому что мы переформатировали экономику. Сознание — это производная от экономики, а не наоборот.