Агитпроп. Идеология победы - Константин Семин

«Так с этим народом нельзя по-другому!» — тут же вскинется либерал.

«Они же ни черта не работают, а только и норовят свесить ноги», — скажет нам в интервью ещё один «хозяин» по фамилии Чичваркин, поучающий сегодня «российское быдло» из Лондона.

Поэтому либералу, барыге можно всё — можно впаривать пенсионерам лежалый товар, можно проколоть колёса крестьянину, который решил продавать картошку с лотка, можно, шелохнув мизинцем, менять русское быдло на нерусское, дабы снижать издержки.

Любимый аргумент либерала — каждый отвечает за себя. В любых обстоятельствах ты должен оставаться человеком. Звучит красиво. К тому же удобно. Алкоголик? Сам виноват. Наркоман? Сам виноват. Проститутка? Сама виновата. И когда там, где вместо заводов и фабрик открылись боулинги и торгово-развлекательные центры, на панель выходят сотнями тысяч, а спиваться или колоться начинают миллионы, либералы продолжают бубнить: каждый отвечает за себя. Каждый отвечает за себя.

Да ни хрена, дорогие вы наши. Ничего подобного.

Три пачки масла — это производная от того образа жизни, которому страну заставили присягнуть вы — её истинные Хозяева. Три пачки масла — это плата за вашу «Азбуку Вкуса» с одной стороны и за «Магнит» с «Пятёрочкой» с другой, за шоппинг в Милане, за пустые цеха и обвалившиеся коровники, за коттеджи ваши на колхозных полях, за «Камеди Клаб» и «Дом-2». Это мир, в котором, как поётся в уже упомянутом фильме, «никого не жалко, никого — ни тебя, ни меня, ни его». Он покоится на трёх пачках масла, словно на трёх китах. Неужели вы думаете, мы поверим, будто это перестало вас устраивать?

Интервью для «Зеркала Крыма»

Следственный комитет России обнародовал основные версии резонансного убийства Бориса Немцова: политический мотив, бытовые разборки; также следователи не исключают, что в деле может быть замешан исламско-экстремистский след, поскольку политик получал угрозы в связи со своей позицией по поводу расстрела журналистов парижского журнала Charlie Hebdo. Также по неофициальным данным прослеживается и «украинский след». Как вы полагаете, с чем может быть связано убийство политика и кому это выгодно?

— Позвольте мне начать с небольшой аналогии. В сегодняшнем мире политические убийства очень редко происходят сами по себе. Как правило, это симптом, указывающий на обострение ситуации в конкретном обществе, государстве в целом. Политическое убийство — крайне эффективный катализатор, ускоритель для любых химических реакций. Вспомните убийство Рафика Харири, спровоцировавшее политический кризис в Ливане. Сейчас все забыли о нем, а ведь это была первая мировая новость тогда.

То убийство, в совершении которого глобальные СМИ моментально обвинили Сирию и просирийские силы в руководстве Ливана, завершилось выводом из этой страны сирийского воинского контингента. Не помогло. Через какое-то время гражданская война Сирию все-таки догнала. Очень трудно отделаться от мысли, что и убийство Харири, и агрессия против Сирии сегодня — это части одной стратегии, одного плана.

Напомню, еще в 2004, на саммите «Большой восьмерки» США обнародовали концепцию Большого Ближнего Востока. Я освещал этот саммит, помню его в деталях. Асаду совершенно незачем было убивать Харири, конечно. А вот в план строительства ББВ убийство Харири вписалось идеально. К чему я привел этот пример? К тому, что жанр политического убийства с незапамятных времен требует постановки главного вопроса — qui prodest? Кому выгодно? Лишь проанализировав последствия убийства, реакцию на убийство со стороны внешних и внутренних сил, можно с большой вероятностью предположить, кто убил и зачем.

Разумеется, политическое убийство — неотъемлемый элемент любой оранжевой революции. Вариантов исполнения множество. И выбор жертвы может быть абсолютно любым. Это может быть юная Неда Ага-Салтан, сраженная неизвестным снайпером, когда США пытались устроить очередной переворот в Иране. Это может быть Мухаммед Буазизи, совершивший акт самосожжения в Тунисе. Свержению Милошевича тоже предшествовала череда странных убийств. Причем, поскольку предполагалось, что майдан в Югославии будет иметь националистический вектор, отстреливали сразу и представителей либеральных сил, и деятелей национал-патриотической оппозиции.

Так в январе 2000-го года неизвестные автоматчики изрешетили Аркана (Желько Ражнатовича), человека, считавшегося иконой сербского сопротивления. Знающие люди рассказывали мне, как американцы и англичане работали на разжигание гражданской войны в Таджикистане в начале 90-х. Иногда достаточно было одного выстрела на базаре, и между двумя соседними селами начиналась вендетта.

Вспомните загадочное убийство Юрия Буданова, убийство, совпавшее по времени с очередным всплеском «межнациональной дружбы» в крупных российских городах. Ведь до Украины Запад ставил на Кондопогу, на Бирюлево, если вы не забыли. Именно тогда и Немцов, и Навальный, и многие другие их соратники вдруг начали записывать себя в русские националисты, заговорили об угнетенном инородцами (кавказцами, в частности) коренном населении.

Кто об этом помнит сейчас?

— Либералы любят посмеяться над сторонниками теории заговора как над людьми, которые даже дождь со снегом считают чьими-то происками. Однако политическое убийство — всегда заговор. Оно всегда внезапно, у него всегда есть заказчики и всегда есть цель, выходящая за рамки собственно физического уничтожения человека. На мой взгляд, либералы абсолютно правомерно помещают убийство Немцова в один ряд с убийством Литвиненко, Политковской (к известному дню рождения), Юшенкова. Уничтожение каждого из этих людей, в отличие, например, от санкционированного уничтожения Масхадова или Басаева, в равной степени не имело никакого смысла для российского государства.

В то же время с медийной точки зрения каждое такое убийство было очень на руку геополитическим противникам России. Сторонник теории заговора мог бы существенно расширить этот синонимический ряд, дополнить его другими зловещими совпадениями вроде внезапно загоревшегося Манежа или сбитого над Донбассом Боинга. Я прекрасно помню, как в середине 2000-х дело Литвиненко освещалось ведущими мировыми телеканалами. Только что бомбить Москву не предлагали. Однако Россия — особая страна. У нее особый, исключительно высокий болевой порог. Она привыкла к терактам, убийствам и провокациям.

Просто провокациями Россию на дыбы не поднять. Наши «международные партнеры», уверен, понимают это, но придерживаются стратегии поступательной возгонки давления. Они рассчитывают на то, что критическая планка однажды будет достигнута. Тем не менее, они, конечно, не идиоты и прекрасно отдают себе отчет в том, каким реальным политическим весом обладал покойный. Немцов — это, мягко говоря, не аятолла Хомейни, которого привела к власти революция, начавшаяся после одного неосторожного упоминания имени имама в эфире государственного телевидения. Стало быть, нужно ожидать новых провокаций.

Почему так спешно прозвучало заявление пресс-секретаря Владимира Путина о том, что преступление носит характер политической провокации?