Я твой хозяин! - Алина Лис

В дальнем углу под потолком начинался кровавый след, который тянулся к низу. На другом конце следа в луже крови лежал Карро ди Небирос с разорванной глоткой. Сломанное крыло торчало под неестественным углом, разорванные перепонки клочьями висели на костях.

А в самом центре на ковре, зажимая рукой рваную рану в животе, уже в человеческом обличие лежал Андрос.

Глаза ещё обшаривали комнату, словно пытаясь оценить размер нанесенного урона, а сознание уже отметило, что в отличие от своего секретаря Андрос жив. Демоны не умирают от подобных травм. Пара дней на восстановление с регенератором. Да и без регенератора хватит пары недель, чтобы рана затянулась, не оставив даже шрама.

Демон на полу шевельнулся и в упор взглянул на нее снизу вверх. Наама вздрогнула, поняв, что все это время он был в сознании.

— На-а-ама, — прохрипел он.

— Да, это я, — откликнулась она.

Дурман, вызванный гоном, словно покинул ее сознание под воздействием сильнейших эмоций и проснувшихся воспоминаний. Она снова вспомнила разгромленную комнату, себя привязанную к кровати, полыхающие от плети ягодицы, тяжесть навалившегося сзади тела и разрывающую боль от проникновения сзади.

И лежавший на полу мужчина был виноват в этой боли, этом крайнем унижении, ночных кошмарах, от которых она до сих пор иногда просыпалась с криками. Он был виноват во всем. Отобрал силу, гордость, право решать, даже самоуважение. Все присвоил, взял против ее воли…

— Время умирать, ди Небирос, — сказала Наама, обнажая кинжал.

— Вот как? — его губы скривились в горькой усмешке. — Значит, не простила?

Под пронзительным, словно прожигающим насквозь взглядом, она заколебалась.

В памяти всплыли последние недели. Его поцелуи — обжигающие и сладкие, как горячий глинтвейн. Ласки — то грубоватые, то нежные. Признание, похожее на белый флаг, выброшенный проигравшей стороной. Андрос так долго и яростно добивался абсолютной власти над ее телом и душой, но ни разу не воспользовался ею, когда получил. Напротив — вручил в ответ власть над собой, в знак то ли поражения, то ли высшего доверия.

Некстати подумалось: убив ди Небироса, она убьет и себя. Раба, поднявшего руку на хозяина, ждет смерть.

Демон заметил ее нерешительность и на властном породистом лице снова вспыхнула надежда.

— Не делай этого. Я люблю тебя. Тебя, ведьма… Только тебя.

Он говорил и говорил, не отрывая от нее взгляда. Ловил мельчайшие оттенки выражения лица. Наама всхлипнула. В груди что-то рвалось, было больно от того, что его слова — правда. От того, что он действительно любит ее, любил всегда, с первой встречи. Неправильно, жестоко и жадно, с желанием обладать, подчинить или уничтожить. Любил, как умел.

Полно: бывает ли иначе у демонов? Наама не слышала, чтобы кто-то из сородичей был счастлив в любви. Быть демоном — это разрушать и разрушаться, любовь слишком хрупкий цветок, она умирает раньше, чем успевает осознать себя, не в силах выдержать испепеляющий вихрь демонической страсти. В живых остаются лишь такие жизнестойкие колючие уродцы, как у ди Небироса.

— Будь со мной… моей, — просил мужчина, лишивший ее всего, а Наама стискивала рукоять оружия и молчала. Слезы катились по лицу.

Он все же добился своего. Влез под кожу, оставил в душе шрамы, которые не стереть, стал ее частью. Иначе, отчего так больно сейчас решать? Отчего кажется, будто она с корнем выдирает вросший в сердце сорняк, а сердце кровоточит и ноет от боли?

Кто-то из них двоих все равно умрет сегодня в этой комнате. Оставив Андроса в живых, она убьет себя. Откажется от борьбы, признает, что он был прав, когда связывал, насиловал и порол.

Предаст себя…

Она должна убить его. Уничтожить свой кошмар. Иначе не сможет уважать себя. Так и останется на всю жизнь сломленной игрушкой.

Сердце отмерило десять ударов. И время вышло.

— Не все можно простить и оправдать любовью, — тяжело выговорила Наама, поднимая кинжал.

— Ты выбрала.

Распростертое на ковре тело вздрогнуло, меняясь, облекаясь в панцирь из жесткой черной чешуи. Сверкнули когти, резкий удар хвоста под ноги заставил споткнуться и чуть было не упасть.

— На колени, сучка, — прорычал демон, оскалив полную клыков пасть.

Наама содрогнулась, еле удерживаясь, чтобы не рухнуть на колени. Занесла руку, чтобы ударить — узкий, похожий на шило стилет пробьет даже чешую демона, достаточно небольшого пореза, чтобы яд попал в кровь. Вскинула голову, разглядывая противника…

Он был огромный. Хищный, смертоносный, безжалостный. Ужасный и прекрасный одновременно. Она никогда не встречала демонов подобного размера и силы. Распутная похотливая тварь, прятавшаяся внутри, замурлыкала от восторга, желания подползти ближе, лечь у ног, ласкать его, отдаться…

Заснувший было инстинкт самки в гоне снова вскипел в крови при виде демонической ипостаси Андроса. Заставил замереть. Толкнул изнутри восхищением, жаждой склониться перед волей сильного самца.

При виде открытого неповиновения глаза демона блеснули яростью.

— Я сказал на колени! Нож оставь.

И Наама, всхлипнув, выпустила стилет из ослабевшей руки, перед тем как встать на колени перед своим хозяином.

— Поздравляю — вы скоро станете отцом, — губы семейного врача ди Небиросов сложились в профессионально-равнодушную улыбку.

Андрос ожидал этих слов, но все равно вздрогнул и бросил быстрый взгляд на сидевшую рядом женщину. И поймав выражение испуга и протеста на нее лице испытал мстительное удовлетворение.

Вот так! Теперь она никуда от него не денется. Ребенок сделает то, чего не смог ошейник и магические путы. Привяжет ее к Грейторн Холл и хозяину. Навсегда.

После той ночи, когда Наама отказалась прощать, в нем что-то умерло. Нет, не одержимость, та никуда не делась и Андрос уже знал, что это — навсегда. Ему никогда не пожелать другой женщины так, как он хотел и будет хотеть упрямую стерву ди Вине.

Должно быть, умерла надежда стать счастливым с ней. А ещё нежность.

Он не выпорол ее в тот раз — покоренную, стоящую на коленях, истекающую желанием. Просто позвал слуг, чтобы убрали мусор и отвели пленницу в другие покои. И ушел.

На следующий день он связался с агентством, специализирующимся на контрактах с человеческими девушками и подписал временные соглашения сразу с тремя рабынями. Все отобранные Андросом девицы были высокими, белокожими, с длинными черными волосами и синими глазами.

Он знал, что Наама страдает от невозможности утолить телесный голод, что ждет, надеется на его приход. Слуги передавали ее истерические мольбы, и это приносило горькое удовлетворение.

Но девки оказались плохой заменой. Покорные до аморфности, слишком испуганные и услужливые. Ни в одной из них не обнаружилось и сотой доли неизъяснимого шарма, придававшего проклятой стерве такую притягательность.