Чистый лист - Дарья Кузнецова

Я аж задохнулась от возмущения, а Май на пару мгновений замешкался с ответом, но ничем больше не выдал своего состояния. То ли настолько отлично держал себя в руках, то ли… привык уже.

— Сколько тебе нужно? — ровно спросил он.

— Десять тысяч.

— Куда столько? — Похоже, сумма была настолько большой, что Недич, не удержав маски спокойствия, искренне изумился.

— Не твое дело. Я не спрашиваю, сколько ты на свою шлюху тратишь, — огрызнулась Любица и процедила себе под нос, нервно потроша сумочку и пытаясь что-то из нее достать: — Лучше бы ты один тогда сдох, никто бы и не заметил!

— Слушай, ну ты или больная, или просто офигела! — продышалась наконец я.

— Майя, не нужно… — устало начал Недич.

— Заткни свою подстилку! — одновременно с этим рявкнула женщина и обратилась уже ко мне: — Что, на семейное состояние облизываешься? Замуж за князя захотелось? За вот это ничтожество?!

— Тебя бы я придушила из чистого альтруизма, даже доплатила бы за такую возможность! — фыркнула я.

— Ах ты…

— Хватит! — вдруг рявкнул Май, громко хлопнув ладонью по столу, — мы обе аж подпрыгнули от неожиданности. И замолчали, конечно. А тезка заговорил — вроде бы ровно, спокойно, но уже каким-то… совсем другим, промораживающим насквозь, тоном. Имелся бы у меня хвост, я бы непременно его поджала. Все прочие демонстрации характера Мая, оказывается, были цветочками, а вот сейчас мы его, похоже, всерьез разозлили. — Любица, впредь подобные вопросы мы будем решать через Станкевича. Напиши ему, на что тебе нужна эта сумма, и я решу, смогу ли ее выделить. Можешь идти.

Похоже, сестра тоже не ожидала от брата такой вспышки, потому что послушно развернулась и вышла. Через несколько секунд хлопнула дверь. А Май, постояв еще пару мгновений, тяжело рухнул в кресло и, поставив локти на стол, обхватил голову ладонями.

М-да. Все-таки довели.

И вот чего я полезла с замечаниями и заступничеством? Можно подумать, он маленький и сам не справится. Нет же, влезла со своим сверхценным мнением, а ведь попросили помолчать…

Я несколько секунд стояла, ругая себя и скандальную гостью, и никак не могла определиться, что делать дальше. Вроде бы разумнее оставить мужчину в покое и дать спокойно собраться с мыслями. Но, с другой стороны, так поступать стыдно: я же виновата, получится, что набедокурила — и сбежала. А ты, мол, разбирайся сам, мужик же…

Наконец я решила, что пусть он лучше на меня рявкнет, авось полегчает, поэтому тихонько позвала:

— Май! Май… Прости меня, пожалуйста. Понимаю, не надо было лезть, но… ну вот такая я невыдержанная и взбалмошная. Прости, ладно? Я не хотела ничего портить… Май? — позвала, неуверенно коснулась его левого плеча ладонью. — Ты только не молчи. Ну поругайся на меня, полегчает! Я не обижусь, честно-честно, знаю, что виновата, и вообще в каждой бочке затычка…

Ответить тезка не ответил, но вдруг накрыл мою ладонь правой рукой, сжал — осторожно, но крепко. Я замолчала, не зная, что еще можно сказать и как толковать этот жест — не то как знак одобрения, не то как молчаливую просьбу наконец заткнуться.

Однако собраться с мыслями и нарушить тишину я не успела. Май отмер и перевел взгляд на меня. Усталый, больной, но — неожиданно спокойный.

— Не нужно извиняться, — глухо проговорил Недич. — Я даже благодарен тебе, боги знают, сколько бы это продолжалось в противном случае.

— Ты ведь сейчас не про деньги, да? — предположила я.

— Нет, я про эти… встречи и разговоры. Семьи нет, и глупо уверять себя в обратном, — ответил он, а потом резко поднялся и как будто с неохотой выпустил мою руку. — Поехали. Позавтракаем по дороге, ты не против?

— Только за! Пять минут, пойду оденусь, — заверила я и убежала к себе в комнату.

Пока петляли по городу, молчали. Май хмурился, глядя на дорогу и как будто забыв о моем присутствии. Сложно не догадаться, о чем думал мужчина. А я не спешила лезть в душу и теребить: по-прежнему чувствовала себя виноватой из-за некрасивой сцены. Да и за Любицу было очень стыдно, хотя я прекрасно знала, что уж на нее-то повлиять никак не могла. Вообще я умом понимала, что даже без моего участия разговор с такой сестрицей с гарантией и надолго испортил бы Недичу настроение, но все равно часть вины лежала на мне.

Оставалось только молча пялиться в окно, чем я и занималась. И виды города, а после — предместий под солидное урчание мотора потихоньку, исподволь успокаивали, выравнивали настроение. Через какое-то время я перестала прокручивать в мыслях неприятный утренний разговор и несостоявшиеся варианты его продолжения, а потом и вовсе сосредоточилась на живописных видах, выкинув из головы стервозную тетку.

Беряна раскинулась на холмах чуть в стороне от берега. Просто потому, что для большого города места внизу, у воды, не нашлось: полосу прибоя от крутых отвесных скал отделяла узкая линия берега, и все, что там удалось втиснуть, это торговые пристани и склады, помещения которых частью были вырублены прямо в камне. Раньше на побережье располагалась рыбацкая деревушка, порт и город связывал длинный крутой серпантин, потом построили вторую дорогу, пошире, а сотню лет назад в скале пробили первый туннель фуникулера. Сейчас вдоль побережья их работало шесть, и порт здорово разросся. Май обещал показать мне это место, хотя так и не понял, что там интересного, но все это откладывалось на тот неопределенный момент, когда я смогу без вреда для здоровья находиться среди людей.

Именно по причине неудобной для отдыха береговой линии Беряна так и не стала курортом. Зато в окрестностях столицы — в местах, где прибрежная полоса становилась шире и живописнее, — их выросло огромное множество. Вдоль берега в оба конца тянулась крохотная, почти игрушечная железнодорожная ветка, по которой раньше катались небольшие паровозики, а сейчас — вполне обыкновенные трамваи. Параллельно шла и широкая дорога, по ней мы сейчас ехали.

Кругом расстилались зеленеющие поля, виноградники, густые перелески. Тут и там белели отдельные домики, на расстоянии казавшиеся игрушечными, кое-где они собирались в крохотные поселения. Порой домики выбирались к дороге, и тогда образовывали деревушки покрупнее. «Сельская пастораль», — подсказала моя дырявая память. Почему-то с иронией.

Дорога то бежала вблизи побережья, и тогда между придорожных кустов синела морская гладь, то отдалялась, забираясь вглубь зеленого лоскутного одеяла суши. В таких местах влево, к морю, отделялись дорожки поуже, и я сделала вывод, что именно там располагались дома отдыха. Но Май игнорировал эти ответвления, а я не лезла под руку и не напоминала. Даже если мужчина настолько задумался, что совершенно забыл, куда мы едем, смысла возражать я не видела: тоже наслаждалась поездкой.

Мы проехали уже приличное расстояние, когда Недич все-таки решил остановиться. Перед нами была уже не деревушка, скорее небольшой городок. Он уютно устроился в живописной бухте и даже имел собственный маленький порт, которым пользовались, наверное, только местные рыбаки.