История Наташи Кампуш - Майкл Ляйдиг

Однако они не сфотографировали самого Приклопиля. Частный детектив Вальтер Пёчхакер, работавший по делу восемь лет, заявляет, что подобное решение было совершенно непостижимым. Он отметил: «Даже простое решение сделать снимки семисот подозреваемых могло бы привести дело к быстрому завершению». И затем: «У них на руках была по крайней мере одна свидетельница, которая четко заявила, что видела похищение, и позже подтвердилось, что она была достаточно точна в своих показаниях. Только подумайте о том, что могло бы быть, сфотографируй они похитителя вместе с остальными из списка подозреваемых и покажи они снимки тем, кто утверждал, что был свидетелем похищения! Но они так и не сделали этого».

Полиция оправдывала тот факт, что Приклопиль ускользнул из их рук, заявляя, что они проделали все, что только можно проделать при проверке семисот человек, но Пёчхакер не принял подобного утверждения: «Даже если они и не захотели фотографировать допрашиваемых людей, то почему они не взяли с собой ищейку, когда задавали вопросы Приклопилю? Они могли бы без труда обнаружить маленькую девочку, спрятанную в подвале. Собака просто обезумела бы, если бы ей дали обнюхать фургон. Почему же этого не сделали?»

Когда полицейские оказались в доме похитителя, чтобы допросить его и обыскать фургон, они слишком быстро сняли с него подозрения — и это вопреки тому, что его относительно новый автомобиль был покрыт грязью и пылью со стройплощадки, что могло бы навести их на мысль, что подозреваемый зарывал улики или тело.

Когда ему задали вопросы на пороге дома — в то время как его добыча была упрятана всего в нескольких ярдах от места, где стояли полицейские, — Приклопиль заявил, что использовал пассажирский автомобиль для перевозки строительных материалов в дома, которые ремонтировал.

И все тут. Холостяк, проживающий в одиночестве, без подружек, однако после допроса, длившегося менее четырех минут, он немедленно исключается из списка подозреваемых. И ни тогда, ни впоследствии они не собирались обыскивать его дом.

В свете всего произошедшего после 23 августа 2006 года австрийцы начинают задаваться вопросом, почему полиция тогда не обыскала дом Приклопиля и почему за все время расследования, длившегося восемь с половиной лет и так ни к чему и не приведшего, они не решили вернуться в дом в Штрасхофе с ордером на обыск. Детектив по делу Наташи доктор Эрнст Гейгер оправдывался: «А что мы должны были делать? Без конкретных подозрений мы не могли обыскивать дома семисот человек и взламывать их подвалы. На законных основаниях это было невозможно».

Он добавил, что в пользу Приклопиля говорила видимость его нормальности — ранее он не совершал преступлений, подозрений его поведение не вызывало. Когда полицейские расспрашивали его, он вел себя спокойно и вежливо и казался, согласно их словам, человеком, которому «нечего скрывать».

Уже через неделю после исчезновения Наташи детектив Ханнес Шерц из SB выразил неоправдавшееся ожидание своих людей: «Наша надежда, что ребенок исчез „добровольно“ и объявится где-нибудь в полном здравии, тает с каждым днем. У нас нет совершенно никаких зацепок по делу этой девочки».

Это и вправду стало доброй вестью для владельца дома номер 60 по Хейнештрассе, когда он поймал трансляцию пресс-конференции по радио.

Критики говорят, что полицейским, наведывавшимся к Приклопилю, следовало поговорить с его соседями, от которых они наверняка узнали бы о странных охранных устройствах, которыми нашпигован его дом, о том, что у него нет подруг, о его очевидной чрезмерной привязанности к матери. Могли бы, должны были, тогда ретроспективный взгляд стал бы девизом дела Наташи Кампуш.

Вместо этого в те первые недели расследование переместилось в Грац, на двести километров в сторону, где жил освободившийся детоубийца. Белого фургона у него не было.

«Зачастую полиции приходится действовать интуитивно: вы либо чувствуете что-то, либо нет. В конечном счете криминалисты вынуждены полагаться на совпадения», — поведал доктор Гейгер, однако добавил, что тот факт, что они были так близки к завершению дела более восьми лет назад и не сумели этого сделать, «весьма и весьма неудовлетворителен».

Тем не менее усилия предпринимались, хотя и в неверном направлении. На улицы столицы было брошено огромное количество полицейских, в то время как в соседней Венгрии Интерпол оповестил местную полицию, чтобы та высматривала Наташу. Здесь находилось ее любимое место, и, быть может, испытываемое ею несчастье хватило через край и она решила сбежать туда.

«Здесь разверзается ад», — говорил Шерц о ситуации в Австрии, когда начали появляться нити, одна за другой проверяться и в конечном счете исключаться. «Мы постоянно получаем новые зацепки, — сокрушался он, — но пока ни одна из них не оказалась стоящей». В действительности уже за три недели расследования было отслежено около трехсот нитей, все безрезультатные, все ведущие в никуда.

Через месяц после того, как Наташа исчезла, статус ее поисков в Вене был повышен, и розыски стали самым крупным расследованием по делу о пропавшем без вести за всю историю города, когда сотни полицейских и добровольцев объединились в последнем броске по обследованию каждой непроверенной улицы. Полицейские водолазы из WEGA (Wiener Einsatz Gruppe Alarmabteilung, Венская оперативная группа тревожного подразделения) исследовали водоемы и Дунай, на прочесывание острова Донауинзель бросили десять полицейских собак, а суда Дунайской службы и федеральной полиции оказали поддержку на воде.

Также были обследованы все близлежащие водоемы и реки — безрезультатно. Полицейские вертолеты оснастили специальным оборудованием инфракрасной локации, так что были проверены и местные леса. Сотни полицейских рассыпались веером до самой границы с Чехией, почти в ста тридцати километрах от города. С другой стороны границы подключились их коллеги: чешская полиция наводила справки в Праге и разослала описания Наташи по всей стране. 21-й и 22-й районы Вены были разделены в общей сложности на шестнадцать секторов, в которые были направлены пешие патрули с собаками. Были обследованы все заброшенные дома, опрошено 20 000 человек.

Ничего.

Шестого апреля поиски были сокращены, однако полиция заверила, что они будут продолжены, и организовала оперативную группу по делу Наташи, в которую вошли десятки полицейских и которая все еще продолжала свою деятельность, хотя и меньшим числом, в августе 2006, когда она вернулась к жизни.

Тринадцатого апреля появилась новая зацепка. Супружеская пара сообщила полиции, что в то время, когда исчезла Наташа, они видели белый фургон в Ренн-банвеге. «У фургона, по-видимому, лицензионный номерной знак Гензерндорфа („GF“). По крайней мере „G“ присутствует в нем точно», — сообщил теперь уже подполковник Герхард Хаймедер из Криминального управления 1-й венской полиции.

В Гензерндорф, располагающийся к северу от Вены, входит и пригород Штрасхоф, где жил Приклопиль. Но даже это не повлекло за собой повторный визит на Хейнештрассе, 60.

В Австрии, так же как и в Англии, а также на Ямайке или в Японии, чем дольше ребенок остается пропавшим, тем увереннее, пускай и не совсем быстро, расследование исчезновения человека превращается в расследование убийства. «То, что после четырех недель мы так и не обнаружили никаких следов Наташи, весьма меня беспокоит», — заявил Хаймедер.