Тьма. Испытание Злом - Юлия Федотова

Кальпурций возвел очи горе:

– Люди нашего с тобой происхождения не должны лазить по ярмарочным столбам. Не должны доставать живых петухов. И уж тем более не должны ими торговать! – очень раздельно и громко, как глупому, внушал он. – Это противоречит всем нормам поведения благородного человека. Это удел простонародья, бедняков, коим недоступны иные развлечения в силу ограниченности ума, обусловленной отсутствием должного воспитания и обучения…

Йорген слушал его с очаровательной улыбкой на лице, не перебивал, согласно кивал головой, но, когда возмущенный силониец закончил-таки речь, промурлыкал ностальгически:

– Право, как же ты похож на мою родную мачеху!

И Кальпурций вдруг понял, что в словах этих нет ни малейшей иронии и расценивать их надо как комплимент.

– Ладно, пойдем уже! – Он устало махнул рукой. – Поищем какой-никакой ночлег. Не думаю, что в приличные заведения этого благословенного города допускают петухов.

Пристанище нашлось неподалеку – вполне респектабельный с виду трактир, небольшой и чистый, на вывеске – красивая курица в короне, на двери – объявление о сдаче комнат внаем.

– А с петухами пускаете?! – недолго думая Йорген водрузил на прилавок свой трофей.

Реакция хозяина оказалась непредсказуемой. Его круглое сытое лицо вдруг побледнело и исказилось, губы задрожали, будто он собирался расплакаться.

– Девы Небесные! ЧТО Я ВИЖУ?!

Дрожащим перстом трактирщик указывал на петуха, и Кальпурций решил, что им довелось столкнуться с удивительной, никому не известной разновидностью фобии – боязнью домашней птицы. Сообразить, что человек, страдающий столь редким недугом, вряд ли смог бы содержать трактир, он не успел. Потому что Йорген истолковал поведение мужика правильно.

– Хороша птица, да?! – гордо спросил он и подул петуху в затылок, пониже алого гребня. Легкие расписные перышки вспушились веером.

– Хаалльский ситцевый! – простонал трактирщик с вожделением, на глаза его навернулись слезы умиления.

– Он самый! – подтвердил ланцтрегер с видом большого знатока. Он развлекался.

– Продайте, добрый господин, – заканючил трактирщик. – Всякая птица есть – как раз такой породы не хватает! Главное, курочка-то имеется, петушка добыть не могу! Облагодетельствуйте! А уж я его как любить буду! Холить и лелеять буду, пылинки сдувать! И Дев Небесных за вас молить! Вы человек дорожный, военный, мало ли какая оказия в пути? А птичке покой нужен. Она, птичка, нежная! Она, птичка, красивая… – Последние воркующие слова были обращены уже непосредственно к «птичке», тревожно озирающей помещение злым желтым глазом.

Кальпурций был совершенно уверен: сейчас обрадованный Йорген совершит еще один акт чистого добра и проблема будет исчерпана. Но он ошибался. Тот расставаться с трофейной птицей не спешил. Торчал у прилавка и изображал муки сомнения: качал головой, воздыхал тяжко.

– Три… пять золотых! – выпалил трактирщик отчаянно. Громко сглотнул и прибавил: – И семь… десять дней бесплатного проживания с полным пансионом.

– Ну… – замялся ланцтрегер фон Раух, – не знаю… Мы тут всего на одну ночь… А золото… Что такое золото в сравнении… Ай! – Это Кальпурций больно наступил ему на ногу. – Ладно! Вижу, ты добрый человек, и любимцу моему будет у тебя хорошо.

– Это не извольте сомневаться, благородный господин! Пуще сына родного обожать буду! – Хозяин принял птицу в трясущиеся ладони, прижал к обширной груди, ласково взъерошил перья. – Ах ты мой хороший… Ах ты мой красавец… А как имя его, добрый господин?!

– Его имя, – очень торжественно объявил Йорген, – его имя – Молодой Видар. Он наречен в честь короля моей страны!

– Я буду звать его «ваше величество»! – восхитился трактирщик и предложил продемонстрировать «добрейшим господам» свое куриное хозяйство.

Но Йорген поспешил отказаться под тем предлогом, что должен пережить разлуку в одиночестве, для чего и был с величайшим почетом препровожден в лучшую из комнат заведения. Туда же незамедлительно был доставлен великолепный ужин, состоящий из доброго ломтя кабаньего окорока, морского окуня, жаренного в сухарях, с гарниром из тетрагонов, большой миски тушеной капусты и кнедлей со сливовым джемом. Из напитков был эль, было кислое ифийское вино и морс из морошки – очень странное сочетание, посетовал Кальпурций и надолго замолк, занятый едой.

Только покончив с изрядным куском окорока, он заговорил снова, и это опять были слова осуждения.

– Сознайся, ради Дев Небесных, – потребовал он, – зачем ты устроил это душещипательное представление с петухом?! Ввел бедного человека в такой расход. Для нас эти несколько золотых – мелочь, для него – целое состояние! Грешно наживаться на чужой страсти. Почему ты просто не отдал ему птицу?

– О тебе же заботился, а ты недоволен! – Йорген не слишком натурально изобразил обиду.

– А я тут при чем? – поперхнулся вином силониец. – Какая связь?!

– Самая непосредственная! Помнишь, как ты мерз, когда мы ночевали на берегу? Вот я и подумал: надо купить на рынке палатку. На случай если вновь окажемся без крыши над головой.

Вместо ожидаемой благодарности за заботу Кальпурций продолжал удивленно хмуриться. Слова ланцтрегера ничего ему не объяснили. Сама по себе идея с палаткой очень разумна, признал он. Но неужели им не хватило бы собственных денег на такую малость? Он снова задал вопрос Йоргену.

– Не в том дело, – был ответ. – Считается, что оружие и военная амуниция лучше всего служат в том случае, если являются трофейными, взятыми в бою. Вот я и решил: петух этот – своего рода трофей. Значит, и палатка будет как бы трофейная. Иначе где такую возьмешь? Ну не грабежом же нам заниматься, в конце концов?

– Глупые солдатские суеверия! – проворчал просвещенный силониец.

– Я тоже всегда так считал, – признался ланцтрегер. – Но вдруг в них все же есть рациональное зерно? Тебе же плащ со склада не помог?

– Не помог. Потому что он плащ, а не потому что он со склада! А палатка поможет любая вне зависимости от ее происхождения!

– Это весьма отрадно! – важно кивнул Йорген, ему стоило большого труда сохранять видимую серьезность. – Раз так, давай проявим истинное благородство и пустим эти деньги на благотворительность. Возвращать их трактирщику я не хочу, есть на свете и более нуждающиеся люди. Сдается, он не так уж и беден, если готов платить золотом за курятину!

Силониец с сомнением покачал головой:

– Не скажи! Просто ты не знаешь, каково это – быть одержимым страстью к собирательству! Такие люди порой последнее готовы отдать! К примеру, если я вижу редкую книгу… – Тут он умолк, сообразив, что вряд ли его личный пример будет показательным, поскольку их фамильного состояния не то что на редкую книгу – на целую библиотеку хватило бы с лихвой.

– Отчего же не знаю? – возразил Йорген. – Я тоже не могу устоять, когда вижу изображение овцы!