Грязные деньги - Анна и Петр Владимирские

— Во-первых, это мой вариант. Ты ж не захотел сам заниматься и оказать мне услугу.

— Будто ты впервые слышишь, что фирма Хромченко в грубостях не участвует. Иначе бы я долго не прожил и не заработал столько денег. Которые, между прочим, и в твою контору вложены.

— Ладно, можешь не напоминать. Своих самых крупных и уважаемых клиентов я и так всегда помню.

— Крупнее меня найти сложно!

— Ха! Это точно.

— А что во-вторых?

— Во-вторых, откуда информация?

— Извини, дружище, коммерческая тайночка. У меня свои люди везде имеются.

— Скажешь, и в моей крепости?

— А то! Если мои бойцы помогают иногда охранять твои денежные знаки, как же им не сливать мне информацию? Да шучу, шучу. Мне твое процветание выгодно.

— Хорошо ты устроился, Элик, ничего не скажешь.

— Кто бы жаловался. Ты устроился еще лучше, вон на второй срок изберешься, будешь в парламенте штаны протирать. Семену моему там привет передай, да смотрите, хорошие законы принимайте. Льготы для охранного бизнеса когда будут?

— Вот становись сам депутатом, тогда и попробуй чего-нибудь принять.

— Нет уж, спасибо, мне и без вашей компании хорошо. Тем более что с вашим братом депутатом я достаточно часто вижусь в спортзалах и саунах. Сам-то когда придешь жирок порастрясти?

— Да ну тебя, весь потом в синяках после твоих спаррингов. Я в свой клуб хожу, сам знаешь. Короче, говоришь, сработал ход?

— Точно. Они теперь тени своей боятся.

— Да пусть хоть сдохнут от страха, только заплатят.

— Заплатят, никуда не денутся, хоть деньгами, хоть услугами. Это же вариант отработанный, сам знаешь.

— Знаю.

— Ну тогда все, Тарасыч. Будем держать друг друга в курсе. Пока, — сказал Эльдар Хромченко. Его собеседник ответил: «До связи», и оба отключили свои трубки.

* * *

Обычное вроде бы дело — телефонный звонок. Но когда он раздается ночью, почему-то кажется — это тревожная весть. Некоторые люди, «совы» по биоритму и свободные художники по роду занятий, любят звонить друг другу по ночам. Это они придумали афоризм «Дружба — понятие круглосуточное». Остальные же наши сограждане, живущие днем напряженными заботами, по ночам любят спать и телефоны на ночь, как правило, отключают.

Вера Лученко никогда не выключала мобильный и домашний телефоны. На том конце провода всегда могла возникнуть необходимость в срочной консультации, затрепетать просьба о помощи, завибрировать отчаяние. Поэтому Андрей по ночам к телефону не вскакивал и часто даже не просыпался от звонка. А теперь, когда Двинятин ночевал у мамы, телефон будил только верного Пая, спавшего обычно в глубоком кресле глубоким сном — пузом вверх.

Услышав звонок, Вера встала и включила бра у изголовья кровати, надела одну тапку (вторая не обнаруживалась), мимоходом погладила проснувшегося и стучащего хвостом по креслу Пая и сняла в гостиной трубку.

— Слушаю.

— Вера, извини, это я, Даша.

— Что случилось?

— Вера, — в голосе слышались истерические нотки, — у меня бессонница. И мне кажется, я вообще не могу спать! Может, посоветуешь, что принять? А то у меня уже нет сил. Мысли все вертятся, по кругу, по кругу.

Вера вздохнула и привычно сосредоточилась.

— Давай по порядку, Дашуня. Во-первых, я рада тебя слышать, мне тоже не спалось, а поговорить не с кем, книжки все закончились, скука такая, а тут ты звонишь, как будто мысли прочитала.

— Правда, Вер? Нет, в самом деле? — спросила Даша уже гораздо спокойнее. Вера услышала своим опытным ухом, как дыхание в трубке освободилось от спазма.

— Когда я тебя обманывала, подружка ты моя любимая? Так что все о’кей, как говорят наши дети. А по поводу бессонницы — если организм не хочет спать, то и пусть не спит. Заставлять себя спать, принимать таблетки — глупости и вред. Используй свое бодрствование по назначению.

— По какому это назначению?

— Да по прямому. Ты у нас кто? Директор — это должность, а по призванию ты у нас рекламный гений. Есть же у тебя еще клиенты, требующие креатива, продвигающих каких-нибудь там твоих программ, разработок твоих гениальных. Так что садись за работу. Только сперва признавайся, кто тебя встревожил.

— Догадалась, значит?..

— Ситуация подсказывает. Ты хоть мне и близкий человек, но по ночам звонишь не так чтоб очень часто. Да и слышу я все по твоему голосу. Давай, выкладывай. Чернобаев звонил?

— Да.

— Ну?

— Ну, я ему все сказала, как ты велела, что никто ничего не доказал и что мои друзья в курсе ситуации. Он вначале повышал голос, перебивал. А потом, зараза, как ни в чем не бывало, вежливо так заговорил. Поставил условие, чтоб я занималась его обслуживанием бесплатно, то есть за свои деньги. А он тогда прекращает дело.

— Ничего трагического в этом не вижу.

— Да уж, той же дубинкой по голове, только другим ее концом. Статьи, подачи в прессе оплачивать надо? Эфиры на ТВ? Зарплату ребятам опять же. Это разорение.

— Так-то оно так, но ты вникни, Дашуня: во-первых, я тебе обещаю, что в ближайшее время похитителя найду безо всякой милиции. Во-вторых, могу прийти к тебе в офис и прощупать команду на предмет возможности слямзить драгоценность. В-третьих и главных: раз ты так чирикаешь озабоченно по поводу финансовых затруднений, то слышу я, о подруга моя, в твоем голосе нормальную человеческую «жабу», залавливающую нас всех регулярно, и диагноз тебе будет от меня такой: маниакальный трудоголизм на фоне мерцающей прижимистости, отягощенный неверием в могущество твоего личного психотерапевта.

Даша рассмеялась.

— Слушай, Вера, — сказала она совершенно нормальным голосом, — из нас двоих гений — это ты.

— Ладно, мы обе не без способностей.

— Целую и пошла работать.

— Давай. А если что, двадцать капель корвалдина на душу населения, и расслабишься. Если повезет, то и поспишь.

— Спасибо тебе. Пока.

— Спокойной ночи.

Вера положила трубку и вернулась в спальню. Пая в кресле уже не было, лежала там только пропавшая тапка. Вера ее надела, она была теплой. А Пай, конечно же, устроился на кровати, свернулся клубочком на подушке и смотрел оттуда сонным темным глазом. Однако спать Вере расхотелось, и она, поколебавшись минуту, занялась своим любимым делом: села к старому бабушкиному «Зингеру».

Каждому из нас дан какой-то талант, и не использовать его — значит не реализовать себя полностью. У Веры был, без сомнения, талант видеть некие связи в судьбах людей, замечать непонятное другим, сознавать неосознанное и таким образом распутывать хитросплетения судеб. Доктор Лученко не претендовала на роль ткача, но помогала штопать прорехи в полотне жизни.