Боги, пиво и дурак. Том 4 - Ник Гернар

— Ты сам случайно не из нашего племени? — прошептала она, запуская руки мне в волосы.

— Нет, просто я когда-то начинал как менеджер по продажам, — ответил я, укладывая на постель свою добычу. — Потом колл-центр... Так что ты не пожалеешь, что выбрала именно нашу компанию!..

И тут Лёха, молчавший все это время, не выдержал.

— Даня, не смей! — засверкал он глазницами. — Она же демон-суккуб! Даня!

— Заткнись, — не отвлекаясь от увлекательного процесса избавления Лилит от стрингов, буркнул я.

— Даня, она может выпить твою энергию!..

— Не могу, у него иммунитет, — протянула Лилит, усаживаясь на меня верхом.

— Даня, она де-мон! Слышишь? Ты что творишь? Срамота какая! Ты же христианин! Даня, ты вообще крещеный?!

— Уймись, или я тебя в нужник выкину, — пробормотал я, принимаясь снимать с красавицы лифчик.

Господи, какая же тут роскошь скрывалась!..

— Даня, вы ж здесь не одни, в конце-то концов! — с мукой в голосе воскликнул, наконец, Лёха.

— А это уже твои проблемы, мертвенький! — сверкнула в его сторону рубиновыми глазами Лилит.

— Ладно, дай я его в шкаф, что ли спрячу, — с тяжелым вздохом сказал я. — А то ведь он сейчас свои молитвы читать начнет! Все настроение грешить испортит.

Она хмыкнула, щелкнула пальцами — и вокруг черепа выросло что-то похожее на непрозрачный пузырь, из которого доносилось только едва различимое бу-бу-бу.

— Пусть теперь читает, что хочет, — протянула она, наклоняясь ко мне. Белые волосы шелковым водопадом упали мне на грудь и лицо...

Уж не знаю, откуда во мне взялось столько сил после адского дня — то ли приправа была не так проста, как я сначала подумал, то ли удручающее целомудрие школы Эреба подействовало так возбуждающе, но, думаю, она и правда не должна была жалеть о своем выборе.

Я-то уж точно не пожалел. «Дуся-агрегат» Флора и в подметки не годилась изощренной Лилит!

Когда мы, наконец, обессиленно уснули на влажных простынях, за окном начинался рассвет.

А проснулся я уже после полудня — в одиночестве, но совершенно довольный, с удивительной ясностью в голове и абсолютной удовлетворенностью в теле.

Лёха, уже размурованный, обиженно дремал на столе. Ну и пусть обижается — подумаешь, какие мы каноничные!

Потом я осмотрел себя. Рана на плече зарозовелась, зато по спине и плечам я обнаружил такую обширную географию кровавых царапин, следов поцелуев и мелких прокусов, что снова полез в банку за бальзамом — светить такие улики все-таки не следовало. Это я собирался сваливать из школы, а Лилит лишние проблемы ни к чему.

Потом вытащил из шкафа брюки от своего дорогого костюма и обычную рубашку. Поколебавшись, сверху набросил незастегнутый жилет, а то ткань рубахи показалась мне слишком тонкой для моей разукрашенной спины. Потом побрился, умылся и в таком виде отправился в столовую — аккурат к обеду.

И каково же было мое удивление, когда вместо уже ставших привычными косых взглядов я встретил самый радушнейший прием! Мне пожимали руку, участливо интересовались здоровьем и дружелюбно хлопали по плечу — по закону подлости, непременно выбирая больное.

Потом ко мне подошли подружки «Марты», и я, наконец, узнал причину такой перемены.

Оказалось, Эреб на утренней лекции толкнул зажигательную речь о том, как во время полевой работы у третьей группы случились непредвиденные обстоятельства, в которых оказался виновным всем здесь известный ученик с огненной магией по имени Олег. Участники пятой группы первыми справились со своим заданием и поспешили на помощь, причем я отличился особенным героизмом. В итоге двое учеников погибли, а остальные отделались небольшими ранениями и были отозваны из школы их семьями. Он даже хотел вызвать меня к лекторскому столу, чтобы все смогли лицезреть гордость школы, но, когда обнаружилось, что я не явился, Эреб ничуть не разозлился, чем еще больше всех удивил. Он только тяжко вздохнул и заявил, что такому, как я, после свершенных трудов вполне приличествует отдых — в том объеме, в каком мне заблагорассудится.

Удача сама шла ко мне в руки!

На расспросы я отвечать не стал, вместо этого загадочно улыбнулся и полушепотом сообщил, что дело это секретное, и подробностей я разглашать не могу.

— Но зато, — тут я понизил голос и оглянулся, якобы чтобы убедиться, что нас никто не подслушивает. — Зато я могу рассказать, какую еще поблажку мне дал за все это великий учитель. Сегодня ночью мне дали право отменить в своей комнате сухой закон! Приходите — выпьем!

Ту же фразу я потом повторил еще раз десять в разных компаниях. Кто-то так же шепотом поинтересовался, не прихватить ли с собой карты.

Что? Да, конечно, тащи! И кости, если имеются! Гулять так гулять!

Последнюю лекцию я тоже прогулял. Расчистил подоконник и стол и принялся творить свое черное дело, а именно — великое бухалово. Целые батареи разноцветных бокалов выстроились рядами очищенных плоскостях, две королевские доски готовились превратиться в столы для карт и игральных костей.

И вот после ужина ко мне потянулся народ.

Сначала — почти крадучись, стыдливо пряча глаза. Кто-то даже решил извиниться за свое прежнее недружелюбие — мол, поверил не тому, ты уж прости, парень. А теперь ты оказывается вон какой герой!

Я улыбался в ответ. Пожимал руки в ответ и раздавал коварную выпивку, не обделяя себя любимого вискарем. И каким же вкусным он мне показался после местного воздержания — слов нет!

А к полуночи в комнате уже яблоку некуда было упасть!

Барышни в подпитии играли с парнями в кости на раздевание, на картежном столе звенели монеты, кто-то подбавил еще абсента и пошел в коридор выяснять отношения, а пара человек уже дремали под дверью нужника, готовые в любой момент вынести в него все, что они еще не успели расплескать. Голоса становились громче, шутки — отвязней, кто-то из девчонок проиграл свой лифчик — а из коридора к нам ломилось новое пополнение, жаждущее плеснуть пару-тройку стаканов в свои сердца, обезвоженные тяжелой местной наукой.

Даже появление строго наставницы Лилит в таком бедламе прошло незамеченным. Причем, для меня тоже.

Я увидел ее, только когда острые коготки впились мне в ягодицу.

— Ты что творишь?! — воскликнула она, сверкая глазами. — Эреб же выставит тебя за такое — и глазом моргнуть не успеешь!

— Очень на это