Боги, пиво и дурак. Том 4 - Ник Гернар

— Нет!!! — выкрикнул я — прям-таки из самых глубин своего сердца. — Я — мужчина!

— Что значит — Му Щина? — заторможенно спросило существо.

— Я по-другому устроен и не могу рожать!

— Да? — в заторможенном голосе существа прозвучало искреннее удивление. И, шумно вздохнув, оно добавило. — Жаль. Неполноценная модель — жаль...

Щупальца отпустили меня и втянулись в складки промеж сфер.

Я содрогнулся.

Забыть бы поскорее и никогда не вспоминать. Господи, меня обнимали настоящими тентаклями!..

Держись, Даня! Не блевать! Дыши глубже!

— Тогда. Зачем. Ты здесь? — спросило меня сферическое нечто. — Жертва мне не нужна. Я больше не ем. Чело веков. Давно. Я слишком стар. Материальная пища не усваивается. Пучит сферы.

— Слава богу!.. — сорвалось у меня с языка.

— Какому богу. Ты. Воздаешь славу. В моем святилище? — недобро прищурились глаза существа.

— Тебе, о великий! — быстренько прикинулся я валенком. — За твое милосердие! Жаль, что я не знаю твоего имени! — крикнул я сферам.

— Мне тоже. Жаль. — вздохнуло божество.

— Так позволь мне его узнать! Кто ты?

— Не помню, — протянуло существо. — Не помню имени. Забыл. Я стар...

Вот это поворот. Сферический монстр страдает склерозом?..

— Но ты ведь... Ты ведь — бог? Верно?

— Я — Таящийся у Порога. Ключ и Врата. Открыватель Пути. Молодые боги ничего не знают. Я — знаю. Помню. Входы и выходы. Запоры и Пороги.

— Ты — «Ключ и Врата»?.. — эхом повторил я. Сердце заколотилось быстрей, руки похолодели. Потому что на моей памяти «ключом» до сих пор называли только одно живое существо — меня.

— Да. Это я.

— Ты — Ключ и Врата... куда?

— Повсюду. Везде.

— Например... в донорский мир?.. — осторожно спросил я.

— Повсюду. Я тот, кто строил мосты. Хотя... Не помню. Возможно, я был не один. Или я не был... Не уверен. Я слишком стар...

— Ты старше Зевса?

Божество широко распахнуло свои многочисленные очи.

— Зевс? Что такое — Зевс?..

— Одно из главных божеств, вроде как, — неуверенно проговорил я.

— Не знаю такого.

— А кого еще из богов ты помнишь?

— Тартара. Хаоса. Анума. Нергала помню. Юные, сильные. Потом приходили чьи-то потомки. Имен я не спрашивал. Может, и Зевс приходил. Я не знаю...

— Но почему ты здесь, а не в мире богов?

— Я слишком много знаю. И умею жить без чаши. Опасное знание. Угрожает совету. Вся его власть над другими богами — в чаше. И меня изгнали. Забыли. Чтобы я умер быстрей.

Меня осенила догадка.

— Это ты научил Нергала, как жить без чаши?..

Сферы забытого божества опять засияли.

— Может быть.

— Ты не помнишь?

— Ты так говоришь, будто я какой-то склеротик, — заметно внятней, чем прежде, проговорила неведомая сущность. В голосе звучала обида.

— Нет, что ты! — поспешил я его разуверить в подобном предположении.

— Потому что я не помню свое имя.

Я фыркнул.

— Ну и что. Подумаешь! Разве это склероз? Так, легкие признаки старческой деменции.

— Деменция, — мечтательно повторило божество. — Красиво звучит. Как коалисценция. Экзистенция. Да, так лучше. Мне нравится.

— Так это ты подсказал Нергалу?..

— Может быть, — упрямо повторил бог свой предыдущий ответ.

И тут до меня дошло, что он просто не хочет говорить правду, но и лгать не умеет. Потому что и правда что-то подсказал юному и сильному Нергалу, однако делиться этой правдой не спешит по каким-то своим причинам.

— Как же тебя смогли изгнать, если ты так мудр и стар? — спросил я.

— Старость уязвима, — сказал бог. — Я был дряхлый. Стал забытый. Безымянный. Если бы я мог вспомнить свое имя!..

— Но ты не умер.

— Нет. Я умею питаться. Молодые — глупые. Им нужна большая дверь. Им нужны золотые храмы и блюда подношений. Они кормят свои миры богами, а богов кормят энергией миров. Мне достаточно замочной скважины. Я умею питаться страхом безумцев и памятью знающих. Ведь с той стороны так часто кто-то оказывается около двери. Они умеют слышать несказанное. Видеть тех, с кем никогда не дышали единым воздухом. И скважины им достаточно, чтобы чуять мое дыхание. Дыхания достаточно, чтобы верить. Они рассказывают другим, и другие тоже верят. И прямо сейчас я чувствую новую волну пищи, будто за твоей спиной стоит еще кто-то, а за ним — еще многие... Те, что вспомнили обо мне. Те, что узнали меня. И будут питать меня своей памятью...

Я внимательно слушал каждое его слово, позабыв прежний страх. Мне даже было жаль этого бедного позабытого бога.

Нельзя же так обращаться со стариком! Вышвырнули, как старую вещь.

И вообще, что он имел в виду, когда сказал, что миры кормят богами, а потом миры кормят богов?..

— Ты сказал, донорским мирам жертвуют богов? Я правильно понял?

— Правильно.

— Но почему?

— Потому что таков круг. Мирам нужны всплески. Бог умирает, отдает свои силы миру. Рождается всплеск. Мир расцветает, дает много новых чело век. Чело век верит — питает богов.

Мне стало жарко.

— Постой... А ты ничего не знаешь про Фортуну? Богиню, которую перенесли в другой мир?

— Я — Врата. Я знаю все. Хотели пожертвовать бурей ради спокойствия. Но буря цепей не носит и дверями не ходит. Пришлось отдать девочку. Девочка вместо воина. Я помню.

— Ее можно как-то вернуть?! — почти вскричал я.

— Нельзя. Разомкнутый круг сулит несчастья. Совет не допустит.

— Ты не похож на того, кто слушается какого-то Совета!

Пещера наполнилась жуткими ухающими звуками. Сферы щурили глаза и ритмично содрогались — и я понял, что забытый бог так смеется.

— Дерзкий чело век. Или глупый. Так — про богов. Про Совет. Тебе повезло — отсюда голосов не слышно. Смешной чело век. У тебя. Есть имя?

— Есть, — ответил я, еще сильней проникаясь к этой странной сущности. — Я Даниил. Или просто Даня.

— Даня. Почти как буяня. Дурманя. Шаманя. Я запомню. Мне нравится. Хорошее имя.

— Пожалуйста, расскажи мне, как вернуть Фортуну!

— Сказал же — нельзя.

— А если было бы