За твоими глазами - Лина Соле

– Ужасно! – я нахмурилась, хоть я и не была знакома с его матерью, он всегда говорил о ней в положительном ключе. Хотя, как оказалось, я не знала слишком многого.

– Я ее не осуждаю, у нее были свои мотивы, – Тони вздохнул и пожал плечами. – Мама по-прежнему много работала, чтобы обеспечить нас. Чтобы не оставлять меня одного, из школы меня забирала бабушка. Но даже будучи маленьким я понимал, что лучше жить в старом неотапливаемом доме, чем со сварливой старухой. Хоть она и помогала мне с учебой, но постоянно исподтишка ругала маму за то, что так запустила меня, – Тони вернулся на бревно и потянул меня за собой. Когда я удобно устроилась, он продолжил рассказ. – Личность Яна в то смутное время словно угасла во мне. Зато в один летний день родился Леон. Мама радовалась, что накопила на мой отдых на море, и отправила меня в детский лагерь после первого класса. Я только-только влился в разношерстный коллектив одноклассников, как вдруг на мою долю выпало новое испытание – безуспешно противостоять агрессивным девчонкам из старшего отряда. Они откровенно издевались надо мной, но я, годами скрывавший свои эмоции и чувства, не мог даже допустить мысли, что могу пожаловаться маме или бабушке. На сеансе гипноза несколько лет назад Леон вернулся в свой первый день в моем теле. Именно он дал отпор наглым пацанкам: грубо, безбашенно, отчаянно. За ту драку меня серьезно наказали, но я не верил, что мог подраться, просто не помнил этого, хотя свидетельства были неопровержимые: маленькие гадины отстали от меня до конца смены.

– Значит, он сразу был жестоким…

– Да, увы. Вынужденная жестокость. Я не могу отвечать за его поступки, потому что не нахожу рычаги контроля.

– А я смогу?

Тони долго не отвечал, мне даже пришлось развернуться, чтобы взглянуть на него.

– Мэй, – он стянул перчатку и дотронулся теплой рукой до моей прохладной щеки, – я хочу отпустить тебя.

Я быстро заморгала, стараясь снова не расплакаться от такой обескураживающей реплики. Я видела мрачную боль в глазах Тони, отзывающуюся внутри меня молчаливым протяжным стоном. Тони тихо, но уверенно продолжал:

– Я хочу, чтобы ты была очень счастливой, чтобы все тебе давалось легко. Мне больно видеть, как сострадание в твоей отзывчивой доброй душе побеждает здравый смысл, – он сглотнул и на миг замолчал, дрожащие губы выдавали его волнение и, возможно, слезы. Он почти неслышно произнес. – Я не смогу сделать тебя счастливой, прости меня.

– Ты уже просил прощения, – я упрямо уставилась на него.

– Почему же ты тогда не слушаешь меня…

– Потому что я тебя люблю, – я крепко обняла его, по моим щекам заструились слезы. Я понимала, что жалость к Тони пересиливала во мне все прочие чувства. Но отчаянную любовь она не заглушала. Вот что привело меня вчера к Еве, что заставило меня сорваться и ехать сквозь непроглядный снегопад в неизвестную даль, что не дало мне схватить вещи и сбежать от Тони даже после всего, что я узнала.

– Ты не знаешь меня, – я слышала, что он плачет, уткнувшись в мой шарф.

– Я знаю тебя, Тони. Я не знаю их. Но скоро узнаю.

Лес потонул в сумерках, на востоке показался яркий серп Луны. Мы сидели, обнявшись, настолько долго, чтобы успокоиться и принять неизбежное – я оставалась с Тони.

– Пора возвращаться, Мэй.

Костер давно прогорел, мы быстро надели маски и шлемы, Тони укутал меня в плед и посадил на заледеневший снегоход. Прежде чем сесть, он приблизил ко мне лицо, так близко, что маски глухо стукнулись друг об друга. Я видела его серые глаза сквозь стекло, он бескомпромиссно произнес: «Я люблю тебя, Майя». И через секунду уже сидел передо мной, поворачивая ключ зажигания.

Я столько раз видел этот сон, самый желанный, самый недостижимый в реальности: она лежит рядом, такая красивая и умиротворенная. Темная комната, мерцая, исчезает, и мы оказываемся на берегу озера под сенью раскидистого дуба. Она улыбается привидевшимся грезам, ее губы блестят в лунном свете. Я переворачиваюсь на спину, чтобы не видеть ее манящих губ. Но они все равно перед моим внутренним взором, соблазнительные, влажные. Ее образ неразрывно следует за мной, где бы я ни был, что бы я ни делал. Она проросла во мне триллионом нервных окончаний, каждая моя мысль – о ней, каждый порыв – для нее, каждый вдох – ради нее. Был. Пока она не исчезла, оставив мне только сон.

– С добрый утром, – я прильнула к спящему Тони. – С новым годом.

– М-м, – довольно протянул он, не открывая глаз. Его мимолетная улыбка погасла, и он провалился в сон.

Оставалось только надеяться, что его не выгонят из клиники за мое ночное вторжение в его комнату. Когда он сказал, что даже на праздники не вернется в город, я в ту же секунду приняла решение встретить Новый год с ним. В конце концов, это был наш первый Новый год, пусть не романтический, но хотя бы дружеский.

Мы общались последние три недели, созваниваясь почти каждый вечер, кроме тех дней, когда пробуждались другие личности. В подобные молчаливые дни я ощущала себя покинутой, но отважно гнала от себя депрессивные мысли. Я пару раз приходила на сеансы к Еве, где она рассказала мне о Яне, Леоне и Купере, дала рекомендации, как себя лучше вести, что не следует говорить. Максимальная непринужденность, краткое введение в последние события, если потребуется, и, конечно, простое человеческое знакомство.

– Ты такой соня, – я нежно провела кончиком ногтя по лбу, носу и губам Тони. Он растянулся в улыбке. И, прогнав не отпускающие сны, наконец, открыл глаза.

Когда Тони молниеносно сел в кровати и в ужасе уставился на меня, я догадалась, что передо мной вовсе не Тони. Я так напугалась, что напрочь забыла все рекомендации Евы.

– Привет, – наконец вымолвила я. – Я – Майя.

– Какого… – он нахмурился и вскочил на ноги. – Нас, на хрен, выгонят отсюда. Эта стерва меня не раз уже предупреждала.

– Леон? – догадалась я.

– Встань, блин, из моей постели, – он быстро натянул вчерашнюю футболку Тони. Вспоминая диагноз Леона, озвученный Евой, я даже зауважала рассерженного незнакомца: сохранить место в клинике ради Тони было для него важнее случайного секса с уже полураздетой девушкой в его кровати. Хоть какие-то высшие ценности у него были… Возможно.

– Подай мне платье, пожалуйста, – спокойно попросила я. Леон раздраженно развел руками, прошипев: «Какого хрена?!»

Знакомство пошло не по плану. Впрочем, с Леоном мне уже доводилось общаться, ничего нового пока он мне не продемонстрировал.

– Прошу, отвернись, – мне совершенно не хотелось испытывать его силу воли и рисковать своей безопасностью. Но он лишь ухмыльнулся и демонстративно сел на диван, сложив руки на груди.

Я шумно выдохнула, собрала всю храбрость и вылезла из-под одеяла. На мне было только кружевное белье. Хоть с Тони мы формально не нарушали запретов, установленных его договором с клиникой, но мы явно перешагнули черту дружбы. С максимально доступной мне грацией и гордостью я прошла к столу под безотрывным взглядом Леона. Пока я надевала тонкое шерстяное платье, он процедил под нос: