До нескорого, она же - Анастасия Зарецкая

– Это мы сделали для тебя, – ответила тетя. – Он станет твоим защитником. Если Янтарная попытается выйти с тобой на связь – или хотя бы просто найти – он не даст ей этого сделать.

Я все ещё колебалась, и тогда она продолжила:

– Без него тебе опасно оставаться одной. Пока мы ехали, за тобой следила я… но стоит мне отвернуться, как она сможет прикоснуться к тебе.

– Эта Янтарная… – протянула я. – Она настолько сильна?

Тетя кивнула, не став ничего пояснять. И я все же протянула ей руку. Холодный металл коснулся кожи, щелкнул замочек, и мне показалось, будто на мгновение браслет вспыхнул и расползся стеной, окутавшей меня, точно кокон. Только показалось… На самом деле, мы не пользуемся такими спецэффектами. По части красивой картинки выступают белые.

– Иди, – сказала тетя. – Мы увидимся с тобой совсем скоро. Не забывай, – она позволила себе улыбнуться, – что теперь ты ещё и моя ученица.

– Тетя, – не выдержала я, – а зачем?

– Ты должна знать все, что знаю я, – отозвалась она расплывчато.

Я кивнула и пошла к подъездной двери. Набрала пинкод и оказалась внутри. Стены казались мне совсем неживыми, будто мой дом покинули все его обитатели, не оставив ничего, кроме надписей на стенах и пыли.

Раньше похожие мысли меня не посещали.

Быть может, я уже начала сходить с ума.

Или, что тоже вероятно, никогда им не пользовалась.

Лифт пришлось ждать долго. Я решила, что он ехал этажа с восьмого, чтобы потом ползти обратно, на седьмой, ко мне. Или к отцу. Или к нам с отцом. Хотя это вообще звучит дико. Мы с отцом. Мы с отцом. Мы с отцом… никуда не ходим. Он даже ни на одно мое первое сентября не пошел. И я не уверена, что пойдет на последний звонок и выпускной.

Если мы с отцом все же оказываемся в одной машине, это значит, что отец едет куда-то там и соглашается подкинуть меня.

Если мы с отцом живем в одной квартире, то либо поочередно – отец приходит, когда нет меня – либо в разных комнатах, почти не общаясь друг с другом.

Я готовлю себе сама.

Отец иногда помогает мне избавиться от слишком большого запаса еды.

И стираю я самостоятельно.

А отец оставляет в корзине грязные вещи.

Лифт распахнулся, и я оказалась на знакомой лестничной клетке, где провела всю свою жизнь, никого не любя, никем не любимая.

Янтарная была права.

Ошиблась лишь только в одном моменте: кровные связи не так сильны, как она считает. Если бы они вообще имели какую-то значимость, отец бы сейчас не сидел внутри квартиры, а стоял у подъезда, дожидаясь меня. И именно он должен был караулить меня в той машине, где была тетя. Или своей собственной, не так важно. Почему меня вообще ждала моя тетя, а не отец?

Или мне следует поблагодарить отца уже за то, что он не ушел на очередную встречу-ужин?

Когда до двери оставалась шага три, она вдруг резко распахнулась, и из-за нее выглянул отец.

На нем были простые домашние шорты, каких я не видела никогда в жизни, и темная футболка-поло, которую я пару раз замечала в шкафу.

Но не смена стиля так меня поразила.

На лице отца читались чувства. Я бы даже прокричала это слово, если бы у меня вдруг появились силы.

Отец смотрел на меня с беспокойством.

Смотрел и молчал.

Молчал и смотрел.

Будто я вдруг стала другой, не-его дочкой, или, напротив, будто он только сейчас осознал, что я его…

Я приблизилась к двери, и отец отошел на шаг назад. Тогда я вошла в квартиру и скинула туфли. Подошла к зеркалу-стенке шкафа и посмотрела на себя.

Ну и вид.

Надеюсь, никто, кого я сегодня повстречала, не придется везти в психиатрическую больницу – лечиться.

– Как ты, Яна? – спросил отец.

– По внешнему виду может показаться, что не очень, – заметила я, поворачиваясь к нему, – но на самом деле со мной все в относительном порядке.

– В относительном? – уточнил он.

– Ну… – я взмахнула руками. – Например, оказалось, что у моей матери есть сестра и что она знает обо мне много всего интересного, а я о ней услышала впервые.

Я посмотрела на отца с вызовом.

Если бы он опустил глаза, смутившись, я бы расплакалась, но отец выдержал мой взгляд.

– Это мой промах, – согласился он.

– Разве у тебя бывают промахи?..

Я вдруг всхлипнула и покачнулась. Отец успел подхватить меня, иначе я бы оказалась на полу. Он взял меня на руки, будто я весила шесть килограмм, а не в десять раз больше, и отнес в мою комнату, положил на заправленную кровать.

Я расслышала скрежетание хомяка в углу коридора и спросила:

– Ты менял корм Хомячидзе?

Едва смогла выговорить кличку – язык начал заплетаться.

Надо было назвать его попроще. Но что уж теперь…

– Менял.

Я кивнула и пробормотала:

– Спасибо.

– Поспи, – отозвался отец.

Я верила, что никто не сможет на меня воздействовать – магические вещи, к которым имела причастность моя тетя, всегда работали безотказно.

Но, тем не менее, я его послушалась.

Прикрыла глаза и погрузилась в сон, уже полноценный. Или нет… Не могу утверждать с точностью. Потому что в какой-то момент мне почудилось, будто чьи-то руки накрывают меня моим же покрывалом и ласково, с любовью, поправляют растрепанные волосы.

***

Тем днем я больше никого не увидела.

Подозреваю, этому поспособствовал отец, решивший сохранить хрупенькую Яночку от чьего-либо воздействия. Я проснулась через пару часов, чрезвычайно добрая. Посидела с Хомячидзе, передала приветствие домовому – он махал лапкой как никогда радостно. Приняла ванную, где целый час пыталась смыть с себя все плохое. И сделала маску для волос, подвергшихся таким испытаниям.

Этим вечером было так тихо и спокойно, и даже отец сидел у себя в комнате, не произнеся ни слова, что я поверила – все так, как было раньше. Мне семнадцать лет, я учусь в одиннадцатом классе и немного занимаюсь магией.

Но браслет с бирюзой постоянно притягивал взгляд и напоминал, как сильно я ошибаюсь, считая, что не поменялось ничего.

На следующий день, с утра, пришел Влад. Подозреваю, этому поспособствовал отец – он покинул квартиру минуты за три до того, как Влад появился. Видимо, отец считал, что за мной нужен постоянный присмотр. Так как самой мне он не доверял, то обратился к своему лучшему ученику.

А я теперь тоже буду ученицей.

Ученицей моей тети, одной из самых могущественных ведьм нашего века – а это что-то да значит.