Гранды. Американская сефардская элита - Стивен Бирмингем

сегодня же отплываю к Золотому берегу, если позволит ветер и погода». По его словам, до него дошли слухи, что дела в нашей торговле идут «очень скучно» и что в поисках рабов корабли вынуждены двигаться дальше на восток вдоль побережья. «Самая низкая цена, которую они просят за рабов здесь, — писал он, — составляет сто пятьдесят баррелей, что равно двумстам галлонам рома». Далее он сообщал, что из-за «различных штормовых ветров» «большая часть моих индеек погибла, также я потерял 30 пучков сена на четвертый день после отплытия. У меня на борту осталось двадцать восемь овец и большая часть гусей и уток, которых я рассчитываю доставить в полном порядке». Это означает, что во время перехода было зарезано и съедено всего две овцы, что является похвальным показателем бережливости.

Через два месяца, в марте, Эйнглиш написал Лопесу из Анамабу, деревни, сохранившейся на Золотом Берегу, следующее: «Я прибыл в замок Кейп-Корс 12 февраля, где по прибытии обратился к губернатору Миллу и предложил ему свой груз на различных условиях, от ста восьмидесяти галлонов до двухсот для мужчин и столько же для женщин», которые всегда продавались несколько дешевле. Оказалось, что мистер Милл, несмотря на свой «универсальный характер», несколько переборщил. Он задолжал рабов капитанам во всех направлениях, включая, конечно, сорок рабов Лопесу и Ривере, и максимум, что он мог пообещать Эйнглишу, — сообщил капитан своему работодателю, — это то, что после того, как каждый корабль, в свою очередь, получит свою долю, он сможет поставить Эйнглишу несколько рабов «примерно через восемнадцать месяцев». Что касается сорока коротких судов из предыдущего заказа, Милл ответил неопределенно, что получит их для «Эйнглиша», когда «Эйнглиш» будет «готов к отплытию».

Анамабу той весной испытывал нехватку рабов и избыток рома. Эйнглиш писал: «Здесь настали очень плохие времена, ибо каждый форт и частный дом запаслись ромом... Ром не продается, как и все остальное. С момента прибытия я не провел на корабле и пяти ночей, а постоянно курсировал от одного форта к другому, стараясь продать свой груз». Чем больше он плавал, тем, видимо, выше становилась цена на рабов и тем дольше приходилось ждать их доставки. В результате сделки, которую, по его словам, «я заключил с мистером Хенриком Вортманом», он обменял четыре тысячи галлонов по цене «двести галлонов для мужчин и сто восемьдесят для женщин, с оплатой через три месяца». У «различных частных торговцев» ему удалось получить еще несколько галлонов по несколько более низкой цене — «190 галлонов и 195 галлонов для мужчин и пропорционально для женщин», — но вскоре цена снова подскочила до 210 галлонов для мужчин-рабов и трехмесячной отсрочки. Он написал Лопесу и Ривере: «Господа, у меня на борту всего пять рабов, и бог знает, когда я получу еще пять, поскольку торговля в стране очень скучна, а рабов не хватает». Он добавил, что количество овец сократилось до двадцати семи, а также шестнадцать гусей, двенадцать уток и пять индеек.

Через две недели Эйнглиш написал Лопесу, что купил еще десять рабов, доведя их общее количество до пятнадцати, и что он собирается доставить ром господину Вортману в его замок. «Если господин Вортман заплатит мне согласно договоренности, — несколько нервно заметил он, — то я отплыву в начале июня». Рынок рома продолжал оставаться депрессивным, и «нет ни одного губернатора, ни английского, ни голландского, который взял бы ром за нынешнюю плату». То же самое можно сказать и о «лиссабонском вине», хотя капитан отмечал, что лучше продается «вино, которое можно принять за мадеру». Еще большее снижение цен на ром было вызвано прибытием еще двух судов — одного из Бостона и одного «от мистера Брауна из Ньюпорта», оба были до отказа нагружены бочками с ромом, и, конечно, когда цены на ром падали, цены на рабов росли.

К середине мая — «Эйнлиш» простоял на якоре более двух месяцев — на борту «Энн» находилось тридцать рабов. Губернатор Милл все еще не доставил сорок рабов, которые он должен был Аарону Лопесу и Джейкобу Ривере, а капитан Эйнглиш все еще с тревогой ожидал доставки от мистера Вортмана, которая была обещана на 28 мая. Были и другие плохие новости. Старший помощник капитана Эйнглиша, которого Эйнглиш назвал «никчемным пьяницей», в минуту библейской беспечности стал виновником гибели баркаса «Энн» и груза ценной провизии. «Я отправил его, — пишет Эйнглиш, — на длинной шлюпке на мыс Корд за водой и для улаживания некоторых дел, которые я не мог оставить на судне; его шлюпка была хорошо оснащена всем, что я считал необходимым, в ней было двадцать три бочки воды, две бочки муки, один ящик мыла и пятьдесят фунтов кофе, эти товары он должен был доставить и получить золото». Однако «во время одной из своих пьяных выходок, имея больше парусов, чем позволял здравый смысл, он набрал большое количество воды и встал так близко от берега, что оказался почти в волнах, после чего туземцы, заметив это, спустились с несколькими каноэ и несколько из них сели на лодку с одной стороны, а она уже была залита водой, легко перевернулась, и все шиллинги были потеряны к большому ущербу от путешествия. Теперь я вынужден нанять каноэ и нанять несколько негров, которые мне не нужны». К своему возмущению он добавил, что цена на рабов выросла до 230 галлонов за голову.

К 6 июня на борту «Эйнглиша» находился сорок один раб, а Вортман просрочил срок на восемь дней, пообещав доставить груз «через несколько дней». Мистер Милл тоже тянул время, и капитан написал своему работодателю в Ньюпорт: «Два дня назад я ждал от губернатора Милля причитающихся мне рабов, но не получил их, хотя он обещал мне, что я получу их, когда потребую». Если ответ Милла показался подозрительно уклончивым, то ответный ход Эйнглиша в отношении Милла был вполне агрессивным. Он обратился к Миллу с требованием выплатить деньги за затонувший баркас, утверждая, что именно туземцы, находившиеся в подчинении Милла, забравшись на борт с одной стороны, стали причиной затопления судна, а не пьянство и неразумность главного помощника. Милл согласился с тем, что «туземцев следует заставить заплатить», и Эйнглиш, по-видимому, пришел к выводу, что это вполне справедливо, так как «они участвовали в самом виланском поступке, разграбив и перевернув судно». В заключение Эйнглиш молится о том, чтобы из Новой Англии не поступало больше рома, который бы еще больше снизил цену.

12 июля губернатор Милл направил Лопесу и