Все, что мы оставили позади - Кэрри Лонсдейл

– Откуда я знаю, захочу ли я вообще детей?

– Вот именно. Ты не знаешь. Я встревожена тем, что ты думаешь об этом.

– Почему ты считаешь, что это легко? – спросил я со сталью в голосе. – Я думаю об их безопасности. Могу поспорить, что, став Джеймсом, я увезу их в Калифорнию, прямиком в лоно той семьи, которая оставила меня здесь. – Я указал на след от пули, скрытый под рубашкой. Теперь он был похож на блеклый след от шины. – Мой старший брат пытался меня убить. Хочешь, чтобы твои племянники росли рядом с такими людьми?

– Не перекладывай это на меня. Не заставляй меня чувствовать себя виноватой.

Я открыл рот, чтобы возразить. В мои намерения не входило вызывать у нее чувство вины. Мне только хотелось, чтобы она поняла мою точку зрения. Но она остановила меня суровым взглядом. Я поднял руки и отступил на шаг назад.

Наталия в отчаянии прижала ладони к вискам.

– Все это настолько сбивает с толку. – Она удрученно вздохнула, опустила руки и принялась изучать трещину на бетоне. – И о твоем другом вопросе.

– О каком вопросе?

– Ты для меня больше, чем просто зять.

Ах, этот вопрос.

– Послушай, Нат, я не хотел…

Наталия встретилась со мной взглядом, и желание, которое я увидел в ее глазах, перевернуло меня, как волна переворачивает сёрфера, когда он скользит по ее внутренней стороне.

– Нат…

– Я люблю тебя. Всегда любила. И чувствую себя ужасно из-за того, что использовала тебя.

Что? Я смотрел на нее во все глаза, лишь слегка сбитый с толку. Мой мозг работал в миллионе направлений, пока я не нащупал то единственное, что имело смысл.

– В тот раз в душе? Почему ты так думаешь? – Это были самые удивительные десять минут, которые случились за последние несколько лет.

– Брось, Карлос! Неужели ты действительно настолько глуп?

– Очевидно, да. Просвети меня.

Она открыла было рот, но тут же закрыла его. Ноздри у нее раздувались, когда Наталия развернулась, волосы веером прикрыли плечи. Она пошла прочь.

И что теперь? Я вскинул руки.

– Куда ты идешь?

– Домой.

– Но мой джип стоит там. – Я указал в сторону галереи.

– Я возьму такси, – крикнула Наталия через плечо.

Я остался стоять посреди тротуара, огорошенный. Что, черт подери, только что произошло?

* * *

Я забрал Джулиана и Маркуса из дома Силва и отвез в темный и пустой дом. Наталия не ответила, когда я постучал в дверь ее комнаты. Я заглянул внутрь. Неяркий голубой свет от фонарей патио показал, что комната так же пуста, как и весь дом. Обеспокоенный, я отправил Наталии сообщение. Она рассердилась, но не настолько, чтобы провести всю ночь вне дома. Может быть, она решила снять номер в отеле. От этой мысли мне стало не по себе, потому что я хотел видеть ее. Нам надо было поговорить о Джулиане и Маркусе. Нам надо было поговорить обо мне. И нам нужно было что-то делать с признанием, которое она бросила на улице так, словно диван упал с движущегося грузовика. Она не может уехать от этого.

Когда Наталия не ответила на мое сообщение, я позвонил. Из угла комнаты я услышал, как вибрирует телефон. Он по-прежнему лежал в ее сумочке. Наверное, она оставила вещи и пошла прогуляться.

Было уже поздно, поэтому я уложил мальчиков спать и пошел в свою комнату, чтобы переодеться в шорты и рубашку. Потом отправился на поиски Наталии. Она любила вечерние прогулки и скорее всего сейчас гуляла по пляжу. Или бежала как заведенная и била себя за то, что сказала мне.

Я провел руками по волосам. Dios! Она любила меня. Любила все это время.

И ни слова об этом не сказала.

Почему?

Занавески надулись, привлекая мое внимание. Раздвижная дверь на балкон была открыта. Я вышел на улицу и обнаружил Наталию. Завернувшись в одеяло, она лежала в шезлонге. Воздух остыл. Она смотрела на океан. Вода лизала берег, и этот звук не попадал в ритм моего хаотично бившегося сердца. Не считая Ракели, Наталия значила для меня больше, чем кто-либо из тех, кого я встретил за последние несколько лет. Она была моим единственным другом, единственным человеком, которому я доверял. Она была уверенной в себе, сострадательной и настолько же независимой, насколько красивой. Я обожал в ней все.

Я любил ее.

Но по причинам, которых я не мог понять, она чувствовала себя виноватой за тот единственный раз, когда поделилась собой со мной. Она думала, что использовала меня. Она думала, что соблазнила.

Ну да, как же. Я фыркнул.

Вытерев влажные ладони о шорты, я сел в соседний шезлонг лицом к ней. Одинокая слеза скатилась по ее щеке. Я провел большим пальцем по ее гладкому лицу, и Наталия схватила меня за запястье, поцеловала в ладонь. Потом отпустила мою руку.

Грудь Наталии поднялась от глубокого вдоха.

– У меня брат и сестры в разных странах благодаря моему путешествовавшему по всему миру отцу, который не может держать член в штанах. Я люблю своего брата в Южной Африке и сестру в Австралии, но Ракель я любила больше всех. Мы были ближе всех друг к другу.

– Она чувствовала то же самое по отношению к тебе.

Наталия крепче стянула плед на плечах.

– Биологический отец Джулиана был мерзавцем. Лучшее, что он сделал, это отказался от своих прав, чтобы ты смог его усыновить. Когда мы познакомились, мне хотелось ненавидеть тебя. – Она с извиняющимся видом посмотрела на меня. – Ракель влюбилась в тебя так сильно и так быстро. Я думала, что ее сбил с толку очередной подонок. Все случилось слишком поспешно, и ты был…

– Искалеченным.

– Нет! – воскликнула она. – Как ты можешь так думать?

– Я был полной развалиной.

Уголки ее рта опустились.

– Да, но было очевидно, что ты любишь ее так же сильно, как и она любила тебя. Вот почему я ненавидела себя за то, что меня тянет к тебе. В те недели после смерти Ракели я влюбилась в тебя, а потом буквально навязала себя тебе. Какая сестра так поступает? – Наталия с отвращением покачала головой, и мне захотелось обнять ее, стереть поцелуями чувство вины.

– Нат, – сказал я. Она вытерла слезы. – Нат, посмотри на меня. – Она послушалась, и ее прекрасные зеленые глаза блеснули в свете луны. – Ты не заставляла меня заниматься с тобой любовью.

– Я пришла к тебе в душ, зная, что тебе больно. Я воспользовалась этой болью.

– Нам обоим было больно. Мы оба хотели утешить эту боль. Я любил Ракель, и я дорожу тем коротким временем, которое мы были вместе. Но тогда в душе между нами что-то произошло. Нечто такое, что мы не можем больше игнорировать. Я так думаю. – Я считал, что нам не следует это игнорировать.