Купидон с жареным луком - Елена Логунова

Я покосилась на бесшумно работающую стиральную машину. За ее стеклянным иллюминатором крутилось что-то объемное, светлое в горошек – любимая подружкина расцветка постельного белья. Значит, Лизка и кровать свою принарядила, сменила бельишко на свежее…

– Так, может, я успею отлучиться по своим делам? – спросила я, и подруга энергично закивала. – Отлично! Тогда простите великодушно, я вас оставлю, мне срочно нужно…

Я не сразу придумала, какое у меня такое срочное дело.

– Проверить почтовый ящик? – предположила Лизка.

– Точно! – Я признательно кивнула и сцапала со стола ватрушку, чтобы слопать ее на ходу. – Сгоняю к себе, проверю ящик и вообще… Цветы полью, пыль вытру, то да се…

Я торопливо ретировалась, и никто меня не удерживал.

– Позвоните, когда пора будет ехать обратно! – крикнула я, уже уходя.

– Не скоро! – уверенно ответила Лизка и торопливо заперла за мной дверь на все замки.

Похоже, у подруги имелись наполеоновские планы.

– Надеюсь, Митяй не посрамит фамилию, – пробормотала я и укусила ватрушку.

Энергично жуя, я вышла из подъезда и постояла на крылечке, жмурясь на солнышке. Все обещало прекрасный день, и я вовсе не собиралась проводить его за обеспыливанием поверхностей в своей городской «однушке». Итак, чем я сегодня займусь?

Первым делом я села на лавочку у подъезда и неспешно доела вкусную ватрушку. К ней отчетливо не хватало бодрящего горячего напитка, и это определило следующий пункт моей программы: зайду в кофейню и побалую себя большой порцией латте. Это сугубо городское удовольствие – в деревне у меня нет кофемашины.

Так, значит, латте. И круассан с семгой. А потом… Тут, видимо, в связи с семгой, которая рыба, мне вспомнились раковины-жемчужницы, тоже обитающие в водной среде. И появилась дерзкая мысль: а не наведаться ли по адресу, который любезно сообщил мне брат-участковый – на улицу Коммунаров, двадцать пять, квартира семь по месту жительства Андрея Петровича Соколова, подозреваемого в краже старинного жемчужного шишака?

Митяй, правда, говорил, что полиция туда уже наведывалась, но безрезультатно, соседи давно не видели этого Соколова. Но, может, мне повезет больше? Я определилась с третьим пунктом своей программы и приступила к ее выполнению.

– Не пойму я, ты чего тут? – глядя на меня с превеликим подозрением, как на классово чуждый элемент, спросила бабуля в берете с птичьим пером.

Выглядела возрастная гражданочка странновато, так что это у нее хотелось поинтересоваться, как и зачем она оказалась во дворе простецкой «хрущобы» в заурядном спальном районе.

Помимо замшевого берета, украшенного павлиньим пером с синим «глазом», на бабке красовались вельветовая юбка с тройной кружевной оборкой и шелковая сорочка с рукавами-буфами. Поверх сорочки – красный бархатный жилет с галунами, на шее – желтый газовый шарфик с брошкой, на ногах – кроссовки. Я бы, право, предположила, что бабуля сбежала из психушки – и прямиком в театральную костюмерную, где и подобрала себе наряд по вкусу, вот только взгляд у нее был острый и цепкий, отнюдь не как у слабоумной. Казалось – не ответишь ей, как надо, и бабка выудит из складок юбки саблю или кремневый пистоль, чтобы навести порядок по своему разумению.

Я проявила храбрость и безрассудство, спросив в ответ:

– А вы-то сами тут чего?

И бабка неожиданно вздохнула, утратив всю свою воинственность:

– А ничего я…

Разговор получался на диво бессмысленный, как будто из психушки сбежали мы обе.

– Что мне тут делать действительно, ни внуков, ни собачки, с кем гулять? – Бабуля понурилась и с кряхтением встала с лавочки, на которую только что подсела ко мне с вопросом и прищуром.

– Куда же вы? – Мне стало жалко старуху. – Не обязательно гулять с детьми или собаками, можно и в одиночестве, как я, например! Садитесь! – Я похлопала ладонью по скамейке. – Посидим, поболтаем.

– А у тебя тоже никого? – Бабуся обрадовалась, села и придвинулась ко мне. – Сейчас такое время – никто просто так не сидит. Бегут все! Торопятся! Друг друга не замечают.

– Ну, вы же меня заметили.

– Так то я! – Бабка горделиво выкатила цыплячью грудь. – Всю жизнь до пенсии в ВОХРе, потом еще пять лет консьержкой! Все замечаю, все вижу, только на фиг теперь мои наблюдения никому не нужны. – Она опять погрустнела.

– Консьержкой? – Я удивилась и оглядела дома вокруг. – Где, в этих хрущобах?!

– Конечно же, не в этих. Бери выше! – Бабка задрала нос. – На бульваре сталинский дом «книжкой» знаешь? Его когда-то для райкома построили, и с тех пор там только очень приличные люди живут. Сначала партийная элита, потом богатые торгаши, сейчас даже банкиры есть и эти, как их? Предприниматели!

– Интересное у вас представление о приличных людях, – не сдержалась я.

– А кто, по-твоему, приличный? Мои соседи по этим хоромам? – Бабка обвела выразительным взглядом окрестные пятиэтажки. – Так я тебе прямо скажу: тут кто не алкаш, тот просто голодранец, в лучшем случае – нищая интеллигенция: врачи, учителя…

– Художники, – в тон подсказала я, побуждая разговорчивую бабку свернуть на нужную мне тему.

– Нет, художников нету, – сказала она и потрясла пером на берете.

– Ну как же, а Андрей Соколов?

– Соколов, которого в тюрьму посадили? Какой же он теперь художник, он заключенный, – рассудила бабка. – Уж точно не приличный человек.

– Так его освободили уже, – сказала я.

– Да ладно? Давно ли?

– На прошлой неделе.

– И где же он? Чтой-то я тут его еще не видала! – Бабка слегка привстала и оглядела двор из-под ладони, приставленной ко лбу козырьком.

– Вы же не можете видеть всех…

– Кто – я? Я могу! Особливо тех, кто со мной в одном подъезде дверь в дверь живет, как этот твой Соколов!

– Он не мой, – отказалась я от сомнительной чести присвоить себе экс-заключенного Соколова.

– А чего ж тогда выспрашиваешь про него?

Я досадливо крякнула. Бабуля дребезжаще засмеялась:

– Ну, ну, от меня ничего не скроешь! Ты кто ему, Соколову-то? Родня или полюбовница?

– Ни то, ни другое! Просто знакомая его знакомых, – соврала я. – Должна ему кое-что передать, да встретиться не смогла, нет его дома.

– И не было еще, – кивнула бабка. – Как забрали его пару лет назад, так пока и не возвращался.

– Где же он может быть, если освободился еще на прошлой неделе? – вслух задумалась я.

– А вот это не тебе одной интересно. – Бабка многозначительно усмехнулась и замолчала, явно ожидая, что я стану выспрашивать.

Я и стала:

– А кому, кроме меня? Кто еще искал Соколова?