Дракон всегда прав - Макар Файтцев

законам природы: ты убегаешь, они догоняют. Им неинтересна спокойная жертва. Надо просто смириться. Подождать, пока надоест… играть. С ней играть. Вот так просто сидеть и ждать, пока тобой играют.

— Маша, выходи давай, — слова доносились откуда-то издалека, словно у неё в ушах беруши.

Она не пошевелилась, а лишь перевела взгляд на Макса. Тот уже вышел из машины и собирался отворить её дверь, как к нему подошла одна из карлиц:

— Молодой господин, вас срочно требуют к хозяйке. Претендент звонил, — сказав это, карлица отскочила на безопасное расстояние.

Маша затаила дыхание. Если и до этого Макс был не в духе, то после услышанного он резко переменился в лице. Известие о звонке его встревожило.

— Маша, ты меня слышишь? Давай выходи, в конце концов, — проговорил в нетерпении и открыл переднюю дверцу. Взял девушку за руку. — Тебя нашли.

— Макс, ты чего так разволновался? Может, Алекс звонил, чтобы спросить, как к турниру идёт строительство? — спросила и поняла, что ей очень сильно самой захотелось в это поверить. Что не она явилась причиной звонка, а предстоящий турнир. Вдруг Макс ошибся, и не она будет трофеем. Что в ней такого? Но чем больше она пыталась себя в этом убедить, тем меньше сама в это верила.

— Маша, ты сейчас издеваешься? Выходи из машины. Приехали!

— Куда мне сейчас? — Маше хотелось показать свою независимость. Она одёрнула рубашку, поправила неудобно сидящие шорты.

— Куда угодно, только на глаза мне не попадайся, — он щёлкнул пальцами. Стоящая поодаль карлица сейчас же подошла к нему. — Переодень её, и пусть… — он махнул рукой. — Куда хочет.

Маша посмотрела, как затворилась массивная дверь с уже известной ей эмблемой с мордой ирбиса.

Девушка послушно побрела за карлицей.

В её комнате царил привычный идеальный порядок. Чистое новое платье висело на вешалке в ванной комнате. Маша скинула с себя одежду Макса. Встала под горячий душ. В своей холодной Хивернии она привыкла к кипятку. Налила на руку немного геля. Нанесла на кожу. В последнее время она научилась получать удовольствие от поглаживания себя рукой. Аромат неведомых цветов расслаблял. Мягкая пена была приятна коже.

Иногда девушка прикрывала глаза и представляла, как другие руки, мужские, гладят её. Вот она, её грудь: белая, упругая. Соски мгновенно отреагировали на прикосновение. Сжала их пальцами. Лёгким покалыванием отозвалось внизу. Сжалось. Напряглось. От чего стало приятно. Захотелось более сильных ощущений. Непроизвольно опустила руку. Робко задела пальцем кнопочку.

В голове прозвучал голос Алекса: «Какая же ты сочная. Моя желанная. Я скоро буду. Я украду тебя этой ночью». Вздрогнула. Распахнула глаза. Огляделась. Никого. Но голос, она явственно его слышала.

Поспешила выйти из душа. Наскоро вытерлась большим пушистым полотенцем. Надела красивое платье — розовое, словно сакура весной.

Если бы сейчас кто-нибудь спросил девушку, плохо ли ей живётся, то, скорее всего, она бы ответила отрицательно. Она страдала от недостатка общения. Но никто в комнате её насильно не держал. Работать не заставлял. Каждый день новые наряды. Маша, сама того не замечая, вдруг поняла, что ей нравится наряжаться. Она никогда не была барахольщицей. Вещи у неё были красивые, добротные, но универсальные. Ей нравилось, когда приходили карлицы и занимались её руками, ногами, лицом, спиной: наносили кремы и ароматные масла, втирали их в кожу, массировали. Она пыталась протестовать, когда они приводили в порядок её причёску на лобке, но карлицы долго не церемонились. Они просто укладывали девушку на спину, раздвигали ноги и слегка подправляли стрижку. Потом смотрели на своё творение. Цокали языками от удовольствия и отпускали.

Вот и сейчас карлицы уже её ждали. Они усадили девушку перед зеркалом. С особой тщательностью расчесали волосы. Вплели в них жемчужную нить.

На лицо нанесли лёгкий неброский макияж, который подчёркивал достоинства и скрывал недостатки. Маша смотрела на себя в зеркало и не могла узнать: подчёркнутый изгиб бровей, тёмная подводка верхнего века и серая нижнего, оранжевые, голубые и белые тени делали глаза глубже. Всё затушёвывалось. Бледные румяна скрашивали выступающие скулы. А тёмная тушь завершала созданный образ невинной девы.

Не показать миру такую красоту было невозможно, и Маша вышла в сад. Она хотела встретиться с одноклассницей Лесей. Пусть она увидит, что Маша больше не гадкий утёнок. Пусть не лебедь, но хороша собой.

Она пошла по тропинке, по которой несколько часов назад прогуливалась с Максом.

Впереди на поляне расположились другие девушки. Маша очень надеялась, что они её не тронут, но не тут-то было.

Лина сидела в окружении подруг. Увидев Машу, она громко крикнула:

— Эй ты, страхолюдина, иди сюда. Будешь мне стихи читать: «Стояла роза на ветру…»

Приспешницы засмеялись. Некоторые встали в позу и начали заунывными голосами декларировать разные стихи.

Маша решила сделать вид, что к ней это не относится.

— Она ещё и глухая. Страшная и глухая, — раздалось с другого конца.

— Немедленно прекратили, — с ленцой проговорила Зара. Она явно не собиралась вмешиваться в происходящее. Маша не могла понять, чем же она так не угодила «правой руке» хозяйки.

Вокруг неё пространство стало сужаться. Девушки, ухмыляясь, подходили, отпуская обидные словечки.

Начаться разборкам помешали другие девушки, которые бежали через полянку и кричали:

— Ой, что было, что было! Вы только послушайте! — тяжело дыша и перебивая друг друга, они трещали: — Представляете, претендент звонил хозяйке. Он едет сюда. Она как поговорила с ним, да как кинет трубку. Тут же обернулась ирбисом! Вы не представляете, какая это красивая кошка: мех серебрится! Хвост длиннющий. Глаза горят. Как давай по комнате метаться. Хозяин хотел зайти, а как увидел её в таком виде, так сразу и ушёл обратно. А потом сын появился. Она уже в человека снова превратилась. И давай на него: «Ты такой-сякой! Ты нас всех под монастырь подведёшь! Алекс едет!»

Маша как услышала эту новость, не сдержалась, издала возглас. Краска сошла с лица. Руки задрожали. Испугалась ли, обрадовалась — вряд ли она могла сама ответить на этот вопрос.

— Чего радуешься, дурнушка? — хмыкнула Лина. — Думаешь, если тебя кроет молодой хозяин, то и претендент будет крыть? Не мечтай. Он на таких, как ты, даже не смотрит.